Фантазия на тему, а что было бы, если бы ко второй беллиорской экспедиции присоединился Гван-Ло)
Категория: джен
Предупреждение: AU, OOC
Фанонные персонажи принадлежат Tiger Black
Упоминается отрывок из "Тайн заброшенного замка" Darkhost_ua
читать дальше… Сегодня на камбузе дежурили Антар и Гван-Ло. Тари всякий раз, когда приходил его черед дежурить с бывшим Верховным, немного нервничал, в итоге то и дело что-то ронял и забывал. Гван-Ло добросовестно исполнял свои обязанности, не обращая внимания на странное поведение напарника, зато шеф-повар следил за Антаром с удвоенным вниманием и всегда был начеку, когда тот под предлогом или без него пытался улизнуть из камбуза раньше положенного времени. Каждый раз Антар проявлял все большую ловкость и находчивость, но Рагуа всегда оказывался на один шаг впереди.
Тари незаметно, как он считал, пробирался к выходу, как вдруг у него на пути «вырос» Рагуа.
- Куда это ты собрался? – напустился он на нерадивого помощника.
- Ра, - умоляюще взглянул на шеф-повара Антар. – Может, вы уже без меня справитесь? Гван-Ло и так почти все сам делает, ему напарник не нужен.
- Зато тебе нужен! – Ра уверенно потащил Тари к плите.
- Ра… - Антар все еще уповал на арзакское милосердие. – Один-единственный раз, только сегодня…
- Этот один-единственный раз продолжается уже третий год! Именно сегодня никаких поблажек! Кто кричал громче всех: «Берем Верховного в экипаж, буду с ним в настоящий killink играть и вареники от Мар-Лана защищать!»
- Вот про вареники уже клевета, - проворчал Тари, окончательно смирившись с судьбой.
Пока Антар дежурил на камбузе, у двери камбуза дежурили его менвиты. Просто во время самого первого совместного дежурства Гван-Ло и Антара на камбузе, Гван-Ло, увидев Тарину «группу поддержки», взглянул на часы и произнес: «Рано еще», этих двух слов было достаточно, чтобы Ал-Тор и Шен-Кор молча покинули помещение и ограничивались моральной поддержкой своего друга за пределами общепита. Тон, которым Гван-Ло делал замечания, не был ни строгим, ни раздраженным, только посыл, им озвученный, так быстро доходил до сознания тех, кому он предназначался, что в пору было заподозрить бывшего Верховного в колдовстве, да только доказать это практически невозможно, ведь, по сути, ничего плохого в этих замечаниях нет, а гипномера арзаки так и не изобрели…
Да, Лон-Гор был прав – не существовало в хозяйстве такого дела, с каким Гван-Ло не мог бы справиться, он даже технику чинил, в пределах разумного, конечно, но и этого было достаточно для менвитской белой зависти и арзакского искреннего восхищения. Но своим в экипаже бывший Верховный так и не стал. Возможно, прошло еще слишком мало времени – только три года, но коммуникабельных тенденций вообще не наблюдалось. Его уважали, к его мнению прислушивались, но границы «сам по себе» Гван-Ло так и оставались непреодолимыми. Его просьбе обращаться к нему на «ты» вняла только Диавона, остальной экипаж, кроме Лон-Гора, так и не смог говорить бывшему Верховному «ты», сократить имя, кстати, тоже не смог, даже в арзакских сплетнях он фигурировал под полным именем и то очень редко. Практически не фигурировал. Ругаться именем бывшего Верховного тоже постепенно прекратили, когда кто-то из арзаков, забывшись, по старой привычке ляпнул в присутствии Гван-Ло «какого гванла», окружение да и сам провинившийся в испуге умолкли, ожидая, как минимум, разгерметизации системы жизнеобеспечения, но ничего особенного не произошло - Гван-Ло даже ухом не повел, но, обратив внимание на всеобщий ступор, небрежно поинтересовался: «А что, собственно, случилось? У вас такие лица, будто живое гванло увидели!»
Каждое появление Гван-Ло в любом месте большого скопления народа, будь то кают-компания, камбуз или спортзал, ознаменовывалось обязательным рукопожатием с теми, кому посчастливилось оказаться рядом с ним, руку он подавал первым, в одинаковой степени смущая этим приветственным жестом и менвитов, и арзаков. Но, чувствуя всеобщую скованность, он не задерживался там дольше полагающегося для еды или занятий времени. В кают-компании он появлялся только благодаря «веселящемуся на поле боя», но поскольку предположение насчет диплома магистра игры подтверждалось многократное количество раз, то вскоре оправдались слова Рустана о победителях, которых больше не хотели принимать в игру. Рядом с бывшим Верховным экипаж испытывал такой же дискомфорт, как и штурман, взобравшийся когда-то на кресло беллиорского великана, по-этому чувство облегчения, которое возникало у экипажников всякий раз после ухода Гван-Ло, было настолько сильным, что даже ощущалось самим Гван-Ло по ту сторону стены.
Круг общения бывшего Верховного ограничивался лишь Лон-Гором, Баан-Ну и Диавоной, но назвать другом Гван-Ло мог только Лон-Гора. Когда Гван-Ло впервые посетил медотсек, его внимание привлекла книжная полка, где на корешках книг виднелись имена экипажников.
- Истории болезней, - с гордостью промолвил судовой врач.
- А где моя история? – поинтересовался бывший Верховный.
- Вот она – в двух томах, - на этих словах Лон-Гор продемонстрировал две увесистые книги.
Гван-Ло с трудом подавил в себе желание ознакомиться с содержимым истории, которая по размеру не уступала сборнику фанфиков о нем же, но в чем он был абсолютно уверен, так это в том, что его история болезни самая остросюжетная и захватывающая, во всяком случае недостатка в художественной литературе Лон-Гор явно не ощущает.
Генерал в лице бывшего Верховного нашел внимательного и благодарного слушателя. Никто в экспедиции, кроме Гван-Ло, не знал, что на этот раз «завоевывает» неунывающий писатель-фантаст. Воображение Баан-Ну не стояло на месте, оно прогрессировало вместе со своим хозяином: теперь вместо забавных героических подвигов самого генерала перед читательским взором возникла картина жестокого мира-антиутопии, находящегося во власти ментальных существ-паразитов. И все бы ничего, только события повествования происходили на Рамерии и являли собой аллюзию на реальные факты времен правления Гван-Ло. Баан-Ну возлагал на свою новую рукопись большие надежды. Называлась будущая книга «Освобождение Рамерии» и была на уровень выше предыдущих генеральских сочинений. Даже на несколько уровней. Когда Гван-Ло предложил генералу почитать ему рукопись «Освобождение Рамерии» вслух, он и не подозревал, что, спустя некоторое время, будет с нетерпением ожидать продолжение. Но мрачность и насилие, в том числе и психологическое, которыми так изобиловала книга, не совмещались с простодушным генералом и немного пугали Гван-Ло.
Баан-Ну воодушевленно зачитывал очередную главу:
- …Смотри. На нее. На меня, — потусторонним голосом правителя можно было замораживать камни, — я овладею ею так же, как овладел всей вашей планетой и ваши жалкие потуги не остановят меня. Просто потому, что они, — он обвел рукой молча ловящих каждое его слово зрителей, как молча внимающих ему в Колизее, так и сгрудившихся у экранов голографов, — молчат, вместо того, чтобы действовать. Или же я ошибаюсь, и среди вас найдется кто-нибудь… хоть кто-нибудь, кто все же осмелится выступить против меня? Обещаю, — оскалилась тварь, — его смерть будет легкой. Хоть кто-нибудь? Ну же?! КТО?!...
Генерал сделал паузу и вопросительно взглянул на бывшего Верховного: его интересовала реакция Гван-Ло на услышанное.
- Ну и сволочь ваш правитель… - процедил тот сквозь зубы.
Автор лучезарно улыбнулся, будто получил в свой адрес утонченный комплимент:
- Вы, как всегда, зрите в корень! Уверен, никто из экипажа, кроме вас, не оценит по достоинству мой труд. Вряд ли здесь отыщется еще один поклонник социальной фантастики…
- Лон-Гор оценит! – оживился Гван-Ло, но потом спохватился, не слишком ли бесцеремонно прозвучало его предложение, к счастью, генерал подвоха не заметил.
- Лон-Гор – такой же ярый поклонник социальной фантастики, как и я, а может даже похлеще меня, - продолжил Гван-Ло уже обычным невозмутимым голосом. – Вот увидите, «Освобождение Рамерии» произведет на него неизгладимое впечатление! Если ваша скромность не позволяет вам лично предложить Лон-Гору ознакомиться с рукописью, то я могу передать ее доктору.
- Буду очень признателен, - искренне обрадовался генерал. Он был заинтересован в увеличении числа почитателей своего таланта. Гван-Ло, обеспокоенный психическим состоянием Баан-Ну, смог, наконец-то, облегченно выдохнуть: Лон-Гор - специалист и он сразу поймет, являет ли генерал скрытую угрозу для общества или нет.
Гван-Ло прилежно трудился не только на камбузе, но и в оранжерее, по мнению арзаков-биологов он был не только самым трудолюбивым менвитом, но и самым исполнительным и очень аккуратным. До педантизма, как и подобает настоящему перфекционисту. И немногословным. Свою приверженность к совершенствованию он объяснял одним предложением: «Я люблю, чтобы везде был порядок», а поскольку жизненное кредо Гван-Ло совпадало с жизненным кредо завхоза созвездия «Диавона», случилось настоящее чудо, достойное самой Волшебной Страны – Фейлаш был настолько доволен подвязкой помидоров, произведенной лично бывшим Верховным, что собственноручно налил ему сто грамм из самых неприкосновенных запасов. Сей акт арзакского дружелюбия сопровождался легким смущением и простыми, но в то же время великими словами:
- Угощайтесь. Вы такого еще не пили.
За этим священнодействием благоговейно наблюдал Сиан. Гван-Ло, недоумевая, принял стакан и удивленно взглянул на завхоза:
- У тебя сегодня День рождения?
- Нет, - теперь наступила очередь удивляться у Фейлаша.
- Тогда, значит, у тебя? – обратился Гван-Ло к Сиану.
- Нет, у меня только через полгода, - торопливо признался биолог.
- А по какому тогда поводу? – прозвучал встречный вопрос.
- Так мы того… без повода, - немного растеряно произнес завхоз.
- Да, а зачем для этого повод? - Сиан усиленно закивал головой, поддерживая коллегу.
Гван-Ло только пожал плечами и протянул угощение обратно:
- Спасибо, но я употребляю только по особому поводу.
Ввиду того, что особого повода так и не прозвучало (Фейлаш подумал, что «за здоровье наших помидоров» бывший Верховный тоже пить не станет, а другие как-то в голову и не приходили), Гван-Ло, попрощавшись, вышел из оранжереи, оставив арзаков наедине с собственным ступором. Пить им тоже расхотелось (как впоследствии заверял командира Сиан, потомственный колдун точно навязал обеим свою волю… Это хорошо еще, что не навсегда!)
Благодаря Гван-Ло возродилось когда-то самое любимое, но уже почти двадцать лет как забытое, менвитское соревнование – конкурс мускулов. Бывший Верховный как бы невзначай продемонстрировал собравшимся в спортзале, как перекатываются под кожей его мышцы, потом его примеру последовал комэск, потом Антар уговорил своих менвитов проделать то же самое… В итоге уже через несколько дней рейтинг спортзала достиг такого же уровня, как у камбуза и кают-компании. У экипажа появилось новое развлечение, в одинаковой степени полюбившееся и соревнующимися менвитами, и арзаками-зрителями. Но поскольку уважаемое жюри состояло исключительно из одних арзаков, выбор победителя был настолько сложным, что каждый раз побеждала дружба. А бывший Верховный, этот конкурс вернувший, в нем не участвовал, больше того – во время соревнования его даже в спортзале не наблюдалось, но никто по этому поводу не волновался, такой порядок вещей устраивал всех и в первую очередь самого бывшего Верховного.
Среди менвитов прочно укрепился стереотип, что все боевые искусства родом из Рамени, арзаки, в свою очередь, это отрицали и настаивали на том, что арзакская беспощадная драка – тоже боевое искусство. Менвиты, естественно, не соглашались, аргументируя свою точку зрения обязательным наличием правил и ограничений, а также благородностью и великодушием в поединке, арзаки же говорили - какое еще, к оррам, благородство, когда речь идет о самозащите и перед тобой стоит задача так проучить своего противника, чтобы он сам обратился в бегство. Если у него еще останется на чем бежать, конечно. Гван-Ло неожиданно встал на защиту арзакской драки, то есть боевого искусства. Менвитам, которые считали, что арзак априори не сможет обратить в бегство менвита, особенно агрессивного, он возразил самым невозмутимым образом:
- Вам просто не приходилось сталкиваться с по-настоящему разозленным арзаком.
- А вам приходилось?
- Да. И неоднократно. В юности мне частенько перепадало от арзаков.
Окружение навострило уши, особенно арзакские: за все время полета Гван-Ло в компании не произнес больше одного простого предложения, а сейчас он не только ответил на вопрос, но еще и вдался в подробности! Можно сказать, в пикантные! И если Гван-Ло продолжит свой рассказ, он получится очень откровенным, по крайней мере экипаж на это рассчитывал. Здесь, главное, не ляпнуть лишнего, и тогда лишнее ляпнет бывший Верховный, хотя вряд ли - он ведь сначала думает, и только потом говорит, а не наоборот.
- Неужели самозащита? – осторожно прозвучало предположение.
- Не совсем. Арзаки считали, что я слишком много времени уделяю их девушкам. Сначала они меня предупреждали, но я не воспринял их угрозы всерьез, пока на собственной шкуре не почувствовал силу арзакской ревности. Честно говоря, повод для этого был – я забывал, что у менвитов и арзаков разные взгляды на любовные отношения.
Экипаж, которому тоже пришлось переосмыслить свои взгляды на любовные отношения, избавляясь от стереотипов и пытаясь понять ценности другой культуры, участливо загудел – здесь об арзакской ревности знали не понаслышке… То, что бывшему Верховному нравились арзачки, для экипажа давно не было секретом, а сейчас он только подтвердил этот, в свое время очень провокационный, факт.
Гван-Ло, по-видимому, такая реакция понравилась и он продолжил:
- Я, конечно, мог изменить свое поведение, которым так провоцировал арзаков, но из-за собственного упрямства и ограниченности не делал этого, потому что искренне считал, что в нем нет ничего плохого. Арзаки, разумеется, продолжали оттачивать на мне свое боевое, гм, искусство, и надо было срочно что-то с этим решать. Они нападали так внезапно и действовали так быстро, что исход оставался всегда один – у меня болевой шок, у ревнивца – возможность прикончить обидчика без особых усилий, и если бы не наличие великодушия, да, именно великодушия и чувства меры, он бы так и поступил. Мне всего-навсего нужно было опередить движения арзака, по сути это то же самое, что опередить молнию, и каким-то способом его обезвредить. После многократных попыток у меня получилось.
Гван-Ло умолк, предвидя следующий вопрос. Вопрос не заставил себя ждать:
- И каким образом? – поинтересовался Рустан.
- Очень болезненным. Сейчас мне неприятно о нем упоминать.
Арзакское любопытство взяло верх над здравым рассудком.
- А вы можете нам продемонстрировать этот прием?
- В том случае, если найдется желающий огрести.
- Конечно, найдется! – засуетился Рустан, уничтожив своим энтузиазмом остатки здравого рассудка. – Вот Ра просто горит желанием!
Рагуа еще сомневался, но друзья (которые почему-то думали о невиданном зрелище, а не о последствиях) ободрили его, напомнив, что он – трехкратный чемпион Альмансы по боевому искусству (Ра очень удивился, потому что забыл, когда это он сделался чемпионом да еще и трехкратным) и сказали, что верят в него. Верили они по-настоящему.
Экипаж смотрел на добровольца, как на героя, Гван-Ло – как на сумасшедшего. Шеф-повар подошел к будущему сопернику:
- Я готов. Что нужно делать?
- Сначала нужно очень разозлиться.
Рагуа задумался. Он перебирал в уме разные варианты, но разозлиться так и не получилось.
- Представь, что пора готовить обед, а я съел все продукты… Даже не так, представь, что я съел ВСЕ! – подсказал ему Гван-Ло.
Рагуа представил – и результат не заставил себя долго ждать. Он без предупреждения бросился на соперника, чтобы нанести ему сокрушительный удар ниже пояса, но тот на долю секунды опередил шеф-повара, схватив его за волосы, и удерживал на расстоянии вытянутой руки. Вырваться из железной хватки Гван-Ло даже ценой собственного скальпа не получалось – он мог удержать троих таких удальцов. Не ожидавший такого поворота Рагуа вцепился в руку соперника, но Гван-Ло немного приподнял его вверх - этого уже было достаточно, чтобы арзак признал свое поражение и молил о пощаде. Ра, конечно, никого не молил, он даже не пикнул, но перекошенное от боли лицо оказалось красноречивее любых слов, оно свидетельствовало о том, какими усилиями воли шеф-повар сохранял молчание. Противостояние длилось не дольше минуты, когда Рагуа больше не представляет собой никакой угрозы для здоровья, Гван-Ло внезапно отпустил его. Арзак упал, но сразу же вскочил на ноги, вот сейчас он действительно был готов кого-нибудь убить, только не знал, с кого начать – Гван-Ло или Рустана. Воспользовавшись секундным замешательством Рагуа, Гван-Ло развел руками и произнес извиняющимся тоном:
- Самозащита.
Пыл Рагуа немного поубавился. Он молча вернулся к потрясенным зрителям, и те из них, которые громче всех заверяли шеф-повара в легкой победе, испуганно расступались перед ним, чтобы, чего доброго, и самим не огрести от разгневанного Рагуа, но он не обращал на провокаторов внимания, он искал испепеляющим взглядом в толпе главного подстрекателя на это безумие, но Рустана уже и след простыл.
Экипаж погрузился в безмолвие и только непроницаемый голос комэска смог нарушить эту несвойственную для такого времени суток тишину:
- Значит, получив преимущество над арзаками и тем самым убедившись в собственной безнаказанности, вы начали безудержно предаваться крайней легкомысленности в поведении?
- Нет, не начал. Я мог остановить одного арзака… ну, если очень повезет, двух, но если бы на меня напали одновременно три ревнивца, я, конечно, схлопотал бы в троекратном размере. Я не перегибал палку. А после знакомства с Гелли это безобразие и вовсе прекратилось. У нее не было жениха.
Казалось бы, что после такого конфуза Рагуа будет всячески избегать контакта с бывшим Верховным, но шеф-повар вел себя рядом с ним будто ничего и не произошло, разве что на другой день после эпического поединка с Гван-Ло Ра коротко постригся, даже очень коротко, как военные менвиты при старом режиме. Окружение считало, что шеф-повар собирается взять реванш, но его догадки так и не подтвердились, а спросить об этом лично у самого Рагуа не хватало смелости. Или же давало о себе знать чувство такта, которого оказалось предостаточно и у арзаков, и у менвитов.
На откровенности бывшего Верховного пробивало в самых неожиданных местах и в таких же неожиданных ситуациях. В следующий раз он разговорился в оранжерее, по сути, это было его самое любимое место на корабле, вообще-то оранжерея была самым любимым местом у всего экипажа, но приходить туда работать, а не отдыхать, нравилось единицам. По воле случая рядом, кроме биологов, оказался Кау-Рук, ему, как и большинству экипажников, находиться в одной компании с Гван-Ло было так себе удовольствие, но штурман мужественно держался до последнего картофельного куста, умело окучиваемого бывшим Верховным. Хоть Кау-Рук навестил оранжерею совершенно по другому поводу, но, увидев работающего Гван-Ло, уже не смог просто так развернуться и уйти, и решил к нему присоединиться. Гван-Ло после традиционного рукопожатия не обращал на помощника никакого внимания, и штурман, особо не разделяющий огородничьего энтузиазма, больше созерцал, чем окучивал. Созерцал он поглощенного работой Гван-Ло и настолько увлекся этим занятием, что даже не заметил, когда вся работа была сделана, и арзаки-биологи по обычаю начали громко восхищаться ее качеством.
- Где вы научились так обращаться с растениями? – Кау-Рук заворожено смотрел на аккуратные ряды картофельных кустов – все на одном уровне, равномерно распределенный грунт и опрятные неповрежденные стебли.
- Век живи – век учись: ухаживать за деревьями и цветами я научился еще в юности, за виноградниками – относительно недавно, а сейчас я учусь ухаживать за овощными культурами.
На лице штурмана изобразилось недоумение. Гван-Ло продолжил:
- Помнишь цветники в парке бассанийского дворца?
- Не может быть! – изумился Кау-Рук.
- Вот именно! – подтвердил его догадку Гван-Ло. – Это мы вместе с достойнейшей постарались!
Штурман считал, что его уже ничем в этой жизни не удивишь, но, оказывается, он глубоко ошибался.
- Думаешь, что только ты один без слуг обходился? – в голосе Гван-Ло послышались насмешливые нотки. – И я, и Ара-Най сами убирали в своих апартаментах. Много времени это занятие не отнимало, ведь чисто не там, где убирают, а там, где не сорят. Не люблю посторонних в личном пространстве, а слуги наводили порядок на остальной площади дворца, что, по сути, была декорацией спектакля под названием «Блеск и нищета Верховных Правителей». Сами же Верховные Правители довольствовались относительно небольшим пространством, как обыкновенные люди.
Арзаки не верили собственным ушам: то, о чем сейчас рассказывал бывший Верховный, шло вразрез с настоящим порядком вещей во времена расы Избранных. Представить Кау-Рука с пылесосом еще получалось, но Баан-Ну…
Гван-Ло словно прочитал их мысли:
- Я не ставил за цель оградить менвитов от физического труда – арзаки должны были работать на избранников, а не вместо избранников, но потом, как говорится, что-то пошло не так, и некоторые менвиты, рожденные уже после Пира, не умели завязывать шнурки. Но элита никогда не забывала о роли труда в жизни человека и по-этому не находилась в зависимости от арзаков (в последних словах промелькнула тень иронии). Но именно созидание генерирует энергию, способную поднимать человечество на высшие уровни.
После короткой паузы Гван-Ло произнес:
- Треба тільки переконатися, що часу у нас вдосталь, якщо тільки все робити своїми руками. Бо роблячи щось, концертуючи, ми створюємо час — і несемо його далі.
Это было уже слишком! Услышать из уст бывшего Верховного изречения арзакского философа все равно, что увидеть генерала Баан-Ну, вышивающего на мундире орден Луны.
Заметив вытянувшиеся лица экипажников, Гван-Ло невозмутимо добавил:
- Аллаор – мой любимый арзакский писатель. Подозреваю, что он оставался таковым даже в самые тяжелые времена для арзакской культуры.
Из-за чьей инициативы эти времена наступили и так понятно. Непонятно, почему поклоннику арзакского писателя вдруг взбрело в голову имя этого писателя вместе с творчеством предать забвению. Этим и другими соображениями штурман поделился с судовым врачом. Судовой врач на подобные вопросы отвечал очень неохотно – у Лон-Гора при упоминании о прошлом Гван-Ло сразу появлялась куча неотложных дел. Но на этот раз доктор выглядел немного взволнованным, более того, увидев командира вместе со своим заместителем, он первым начал разговор:
- Не хочу вас огорчать, но у созвездия «Диавона» назревают проблемы.
Прокрутив в голове события последних дней и не заметив там каких-либо деструктивных изменений, Ильсор, недоумевая, молвил:
- Лон, ты о чем? На корабле все спокойно и я вообще не вижу повода для паники. Что тебя беспокоит?
- Не что, а кто! – отрезал доктор, раздраженный формулировкой последнего вопроса – такой вопрос должен задавать он посетителям, а не посетители ему. – Гван-Ло! Он возвращает на «Диавону» режим!
Ильсор и Кау-Рук только переглянулись – кажется, судовой врач сошел с ума.
- Режим? – удивленно переспросил штурман. – С каких это пор режим начал представлять собою угрозу для общества? Ведь речь, если я правильно понял, о режиме дня, а не о политическом режиме.
- Ты понял правильно, - торопливо ответил Лон-Гор. – И речь именно о режиме дня, но на «Диавоне» находится не общество, а экипаж, и то, что для общества несет пользу и благо, для нашего экипажа может обернуться вредом и даже крахом жизненных ценностей!
Крах жизненных ценностей наконец-то произвел на командира нужное судовому врачу впечатление. Тем временем Лон-Гор продолжал:
- Это посещение камбуза только в одно, предназначенное для приема пищи, время, это не менее регулярное посещение спортзала, даже в кают-компании народ собирается по определенным часам и дольше этих часов не задерживается. Я уже молчу о равнодушии экипажа к запасам Фейлаша да и к самому алкоголю вообще. Это все тлетворное влияние Гван-Ло!
- Режим, дисциплина… Во времена правления Гван-Ло только и разговоров было о пользе режима и дисциплины, особенно при воспитании подрастающего менвитского поколения. Просыпаться в одно и то же время, делать утреннюю зарядку независимо от желания и настроения, планировать день и воплощать все запланированное в реальность – такой образ жизни бьет по индивидуальности, но укрепляет силу воли. Неужели Гван-Ло умышленно наращивает силовой потенциал? Он что-то задумал? – от собственного предположения у штурмана похолодело в груди.
- В том-то и дело, что он ничего не задумывает и не планирует, а силовой потенциал наращивает подсознательно – и, обрати внимание, не только у менвитов, но и у арзаков. Но размеры опасности от этого не уменьшаются… - успокоил Кау-Рука судовой врач.
- Лон, я буквально вчера узнал, кто у Гван-Ло самый любимый арзакский писатель. Более того, он стал любимым еще до Пира. Что ты об этом скажешь? – штурман чувствовал, что разрозненные пазлы вот-вот соберутся в целостную картину прошлого бывшего Верховного.
- Аллаор? Так он и мой любимый арзакский писатель тоже, - довел до сведения собеседников судовой врач.
- Ой, Лон, все и так знают, что ты самый умный! Но нас интересует другое – почему поклонник арзакской культуры превратился в ее угнетателя и преследователя?
- А не проще ли спросить об этом у поклонника арзакской культуры лично? Без посредника? – посоветовал доктор, но, поскольку совет проигнорировали, вздохнул и признался. – Я и сам не понимаю, как так получилось, ведь если бы мне кто-то сказал тогда, лет сто пятьдесят назад, что чудак Гван-Ло окажется у власти и отнимет у арзаков свободу, я бы без промедления вызвал взвод санитаров со смирительной рубашкой наготове… Ну пускай у власти, но арзаки, которых он уважал и местами пытался даже подражать им…
- Какими именно местами? – перебил Лон-Гора командир.
- Он единственный из моего менвитского окружения носил длинные волосы… длинные с менвитской точки зрения.
Ильсор и Кау-Рук попытались себе представить лохматого Гван-Ло, но у них так ничего и не получилось.
Доктор на пару минут ушел в себя, а по возвращению оттуда возобновил свой рассказ:
- Необратимые, как мне тогда показалось, изменения в характере Гван-Ло начались после того, как он получил доступ к архивам бассанийского исторического музея.
- Книга Безмолвия! – вдруг осенило командира. – Самый загадочный артефакт всех времен и народов и его не менее загадочное скандальное исчезновение! Похоже, Гван-Ло не только раскрыл тайну Книги, но и каким-то образом стащил ее из архива.
- Этот фолиант по размеру хоть и не книга Гуррикапа, но вынести его незаметно за пределы музея не под силу даже Гван-Ло… - засомневался штурман.
- Гван-Ло, может быть, и не под силу, но для колдуна нет ничего проще! – возразил Ильсор и сразу же добавил голосом, преисполненным решимости. – Я пойду к Гван-Ло.
Штурман, который дольше всех приучался не воспринимать чьи-либо походы к Гван-Ло, как ругательства, встрепенулся:
- Я с тобой!
- Нет, Кау, - покачал головой командир. – Я сам. Мне надо срочно поговорить с Гван-Ло.
- О Книге Безмолвия? – предположил Кау-Рук.
- Я что, похож на идиота? – фыркнул Ильсор.
- Да, потому что идешь в логово бывшего Верховного без телохранителя!
- Прекрати! – засмеялся командир. – Если бы Гван-Ло до сих пор оставался негодяем, наш Полковник с ним бы не подружился.
- Изумительная арзакская логика! Наш Полковник готов дружить с каждым, кто угостит его сосиской!
- Все будет хорошо, Кау, - заверил штурмана Лон-Гор, одновременно заступаясь и за Гван-Ло, и за Полковника. – Как специалист, могу с чистой совестью заявить, что исцелившийся и публично покаявшийся Гван-Ло совершенно не представляет собою угрозы для человеческого здоровья. А еще я ни разу не видел, чтобы Гван-Ло угощал Полковника.
- Ну вот, что и требовалось доказать – наш Полковник полностью околдованный! – не сдавался Кау-Рук.
- А мой полковник чересчур мнительный, - в тон ему ответил Ильсор, направляясь к выходу.
- Я не мнительный, просто у меня тонкая душевная организация, страдающая из-за неоправдывающей себя арзакской храбрости, - проворчал штурман, устремляясь следом за командиром.
Кау-Рук намеревался было проводить Ильсора до каюты бывшего Верховного, но командир отказался и от услуг сопровождения, объяснив, что в этом нет надобности, штурману объяснение не понравилось, но он не настаивал, предоставив командиру возможность собраться с мыслями и выяснить для себя, а что, собственно, он хочет сказать Гван-Ло? К чему будет предъявлять претензии? Ведь с общепринятой точки зрения Гван-Ло не только не причиняет вред, а наоборот способствует улучшению положительных качеств, но проницательный Лон-Гор, несомненно, прав: не все то благо, что без изъяна. И командир, как самый главный на звездолете, должен предотвратить возможные последствия такого блага.
Ильсор так погрузился в размышления, что даже не заметил, как очутился возле каюты Гван-Ло. Из задумчивого состояния командира вывел громкий резкий голос, Гван-Ло и принадлежавший, не смотря на звуконепроницаемую обшивку стен, слова слышались вполне разборчиво и было совершенно ясно, что они имели весьма враждебный окрас:
- Ты опять за старое?! Думаешь, я с тобой шутки шучу?! На этот раз мое терпение лопнуло окончательно и безвозвратно, и я тебя предупреждал, что в таком случае с тобой сделаю!...
Ильсор вспомнил, когда последний раз слышал такой голос – целую прорву лет тому назад в Ранавире, когда генерал орал на подчиненных менвитов. А Гван-Ло, судя по всему, уже приступил к выполнению своих угроз:
- Ах ты ж, хрен лохматый! Стоять, кому говорю! Теперь от меня не убежишь!...
Сомнений не возникало – бывший Верховный взял в плен арзака, а может даже и несколько арзаков! Надо срочно спасать своих собратьев! И вызывать на подмогу некогда, сейчас дорога каждая секунда! Открыть автоматическую дверь для создателя «Диавоны» особого труда не составляет, но обезвредить преступника… И почему он отказался от сопровождения Кау-Рука, тогда бы шансы скрутить злодея значительно выросли, а сейчас вся надежда только на арзакское боевое искусство. Активировав на стене секретную панель, Ильсор без промедления набрал код, и дверь приветливо распахнулась, пропуская его в каюту…
Ильсор прожогом бросился вовнутрь навстречу опасности. Опасность отдаленно напоминала шаровую молнию, она, сверкая, пронеслась на смертоносном расстоянии от командира, взметнулась вверх по стене и застыла на книжной полке, предварительно сбросив ее содержимое на пол. При близком рассмотрении у шаровой молнии оказались четыре лапы, хвост и морда Полковника… Стоп, так это же и есть Полковник собственной персоной! А блестящая мишура не что иное как нагромождение серебристых нитей. Отойдя от первого шока, Ильсор наконец-то увидел самого хозяина помещения, он продолжал распекать на все лады корабельного ксиффля, угрожая ему пустой бобиной, которой, по всей вероятности, когда-то и принадлежали люрексовые нити, прочно опутавшие шаловливого Полковника. Ксиффль так испуганно вертел головой, созерцая свое «украшение» и так безнадежно мяукал, что всем стало понятно – это не он размотал катушку, это сами нити напали на него без предупреждения! Но Гван-Ло на такие фокусы не купишь, исходя из его монолога, подобный конфуз был уже далеко не первым.
- Уже десятая бобина ксиффлю под хвост! – причитал Гван-Ло и выражение неподдельной досады во всем его облике потрясла командира до глубины души – это, кажется, была первая эмоция, которую он увидел на лице бывшего Верховного. Гван-Ло заметил вошедшего, а точнее ворвавшегося, и, как ни в чем не бывало, по своему обычаю первым протянул руку для приветствия:
- Здравствуй, Ильсор! Нет, ты только посмотри на это чучело, - он неопределенно махнул рукой в сторону жавшегося к стене Полковника. – Устроил, понимаете ли, бал-маскарад и надеется получить первое место за самый оригинальный костюм! И он сейчас получит, но только тапком по хлебальнику!
Оглядевшись вокруг и не заметив ни одного тапка, Ильсор пришел к выводу, что это просто такая фигура речи, и успокоился, ведь Гван-Ло в сердцах и пришибить может.
- Не понимаю, как он здесь очутился, через вентиляционное отверстие просочился что ли… И это уже не первый раз, я перед выходом уже начал тщательно проверять каюту на предмет наличия этого обормота и прятать нити в самом укромном месте, но сегодня почему-то забыл, оставив катушки на столе, а ему только этого и надо было!
Связь между нитями и ксиффлем еще можно было установить, но какое отношение к серебристому люрексу имел бывший Верховный… Гван-Ло на миг отвернулся, Ильсор проследил за его взглядом и увидел ответ на свой необычный вопрос. Чтобы полностью убедиться, что это не обман зрения, он даже подошел к нему поближе – на кровати лежало белое платье, судя по фасону арзакское, судя по назначению – свадебное. Лиф и длинные рукава украшали сверкающие морозные узоры, командир не сразу сообразил, что это вышивка, а когда сообразил, то не удержался и провел по рисунку пальцами – тактильное ощущение как от настоящего с тем лишь отличием, что настоящий морозный узор – холодный и уязвимый, а этот теплый и долговечный. Ильсор вдруг вспомнил, что в современном мире места для морозной живописи почти не осталось – на усовершенствованных стеклопакетах конденсации и кристаллизации больше нет. Последний раз он видел такое произведение искусства еще до Пира… словно в прошлой жизни, созерцание волшебного рукоделия натолкнуло на мысль, что молодежь, наверное, и не подозревает о существовании этого чуда природы… Иллюзия естественной фактуры создавалась благодаря разным оттенкам голубого, узор создавался в несколько слоев и, по всей вероятности, отнимал не то что кучу – целую гору свободного времени, хотя как раз Гван-Ло, обходивший стороной кают-компанию, таким количеством времени и располагал.
- Потрясающе… - выдохнул командир, не в силах оторвать глаз от платья. – Как вы это делаете?
- Это искусство я унаследовал от своих предков, - заговорщицким голосом признался бывший Верховный.
- Под страшным секретом? – таким же тоном спросил Ильсор.
- А то как же!
- От бабушки?
- От дедушки. У менвитов издревле вышивание считалось сугубо мужским занятием, воины сами вышивали свои награды и знаки отличия. Сам заслужил, сам вышил, все честно, потому что обманщик рисковал покрыться позором на всю оставшуюся жизнь. После изобретения машинной вышивки эта традиция постепенно забылась, поскольку в ней больше не нуждались, но некоторые менвиты до сих пор умеют вставлять ткань в пяльцы.
- Я даже представить боюсь, кто из моего менвитского окружения умеет вставлять ткань в пяльцы, - признался командир.
- Лон-Гор умеет, - безапелляционно заявил Гван-Ло. – Недаром же он считается лучшим хирургом Рамерии. Но мы отвлекаемся от настоящей цели твоего визита, раз он состоялся, значит, случилось что-то экстраординарное. Или ты просто пришел на помощь корабельному негодяю Полковнику?
- Полковник, конечно, тот еще шалопай, и такой выходки даже я от него не ожидал… Но почему сразу экстраординарное? Разве другого повода для визита не существует? – Ильсор наконец-то вдоволь налюбовался менвитским рукоделием и посмотрел прямо в глаза Гван-Ло. Сказать, что это не стоило Ильсору никаких усилий, было бы не совсем верно, страх, а может инстинкт самосохранения остерегали его от такого действия, но все-таки здравый смысл разогнал старые предрассудки. И ничего плохого или странного не произошло, командир видел перед собой типичные продолговатые глаза, разве что более беспристрастные, чем у других менвитов, с необычным кошачьим разрезом… Он раньше никогда такого разреза глаз не видел, но и это не такое уж сверхъестественное явление.
- Потому что это первый твой визит за три года.
Ильсор почувствовал легкий укол совести – ведь и на самом деле ни он, ни его заместитель еще ни разу не были в гостях у бывшего Верховного. И вроде бы они и не должны, и Гван-Ло никого к себе не приглашает, но с каких это пор экипажники начали приглашать друг друга в свои каюты или предупреждать о будущих визитах? Может, в случае с Гван-Ло народу и требуется особое приглашение, но сам Гван-Ло, чувствуя расстояние между собой и экипажем, не решается проявить инициативу.
Увидев растерянность командира, Гван-Ло продолжил:
- Я догадываюсь, почему ты пришел, больше того – я ожидал этого разговора. И я к нему готовый. С тех пор, как я здесь, экипаж медленно, но уверенно меняет вектор развития, и тебя это пугает. На твоем месте я поступил так же, и сейчас нам надо найти выход из сложившейся ситуации. Я считаю, что самый оптимальный вариант – мне погрузиться в анабиоз.
Ильсор, пораженный самым оптимальным, с точки зрения Гван-Ло, вариантом, отрицательно завертел головой:
- Нет!... Об анабиозе даже и речи быть не может!
- Но почему? Ты же сам провел в анабиозе семнадцать лет, но времени не ощущал, как его не ощущают спящие обычным сном. Разве не так?
- Так, - согласился командир. – Ощущение, словно уснул только вчера. Но, по-моему, погружение в анабиоз – самый худший из вариантов. Это побег от действительности, а не решение проблемы. На Беллиоре она может только усугубиться.
Во взгляде Гван-Ло промелькнуло восхищение. Бывший Верховный больше не скрывал свои эмоции – возле Ильсора находился самый печальный и одинокий человек во Вселенной:
- А что предлагаешь ты?
- Я усиленно над этим думаю, - отозвался командир. Ответ «я не знаю» был не в его стиле. – Но об анабиозном отсеке и не мечтайте – вы же тогда не успеете закончить свое рукоделие, ведь платье само себя не вышьет.
- А почему ты решил, что мне надо успеть его вышить до прилета на Беллиору? – устало улыбнулся Гван-Ло. – Считаешь, что я готовлю подарок какой-то беллиорской красавице?
- Ну… мне так показалось… - озадаченно протянул Ильсор, действительно, у беллиорской красавицы, которую он знал, цветовые предпочтения были другими. Значит, это подарок рамерийской красавице, а времени «туда-обратно» точно хватит, чтобы украсить морозными узорами подол платья, широкий, как сама туманность Ориона.
Полковник, почувствовав, что на него больше не злятся, подошел к Гван-Ло и виновато ткнулся ему в ноги. Тот, вздохнув, взял ножницы и начал аккуратно разрезать нити, опутавшие туловище ксиффля.
- Ну ты и чудовище, - не удержался от комментариев «освободитель». – Хотя я когда-то был похлеще тебя…
- Вы были кем-угодно, но только не чудовищем, - вдруг промолвил командир и мысленно спохватился, понимая, как двусмысленно прозвучала эта фраза.
Гван-Ло намек понял и рассмеялся. Смех получился грустным:
- Ловко сказано! Хотя откуда такая уверенность?
- Вы не срубили дерево Дружбы народов, посаженное Амартом и Тор-Гралом.
- Дерево? А зачем мне его рубить? – искренне удивился бывший Верховный.
- Ну так это же символ… - в свою очередь удивился Ильсор.
Гван-Ло несколько секунд смотрел на собеседника в замешательстве, а когда до него дошел смысл сказанного, прыснул со смеху и торжественно произнес:
- Дорогой Ильсор, мне даже и в голову не приходило уничтожать дерево Дружбы народов, скажу больше – я ухаживал за ним лично, как за самым старым растением парка. Может для арзаков оно и является символом, но для менвитов это, в первую очередь, обыкновенное дерево!
Командиру на миг показалось, что земля уходит у него из под ног. Странное ощущение, особенно учитывая тот факт, что настоящей земли под ногами не было вот уже четвертый год. Оказывается, сколько он еще не знает о менвитах… То, что он считал очевидной значимостью для обеих рас, на самом деле для кого-то вещь второстепенная. Ильсор подумал, что никогда не интересовался мнением Кау-Рука о роли дерева Дружбы народов…Да и стоит ли сейчас об этом спрашивать, неужели это настолько жизненно важно и принципиально?
- И для Тор-Грала тоже символом не являлось?
- За Тор-Грала утверждать не буду. Но если бы дерево стало у меня на пути, то я бы с ним не церемонился! – заверил командира бывший Верховный.
Ильсор сразу же представил схватку Гван-Ло с беллиорскими дуболомами и ему сделалось весело. Он даже не подозревает о всех чудесах цветущей планеты, но, увидев ожившую древесину, больше не будет так пренебрежительно отзываться о деревьях вообще.
Вот в таком хорошем расположении духа командир и покинул каюту Гван-Ло, предварительно его заверив, что ситуация на корабле под контролем и для беспокойства нету повода… Всю ответственность за состояние экипажа комсостав берет на себя. Перед глазами переливались искусные узоры на белоснежной ткани, в голове роились мысли о Волшебной Стране, где люди никогда не видели морозных рисунков на окнах… Но как решить проблему? Надо применить проверенный временем арзакский способ – не делать из ситуации проблемы. Раз он боролся против политического режима, неужели не справится с режимом обыкновенным? Экипаж теряет свою самобытность, значит, срочно надо потрясти его каким-то громким и ярким мероприятием. Той же вечеринкой, например, а еще лучше – концертом! Обновить театральный репертуар, поставить несколько скандальных спектаклей или мюзиклов… Может, в них и для Гван-Ло роль отыщется, искусству некогда размышлять и рефлексировать, там просто пашешь, превозмогая в себе лень и усталость… Не прошло и пяти минут, как проблема превратилась в мотивацию - кто вообще увидел здесь проблему? Лон-Гор? Менвиты, конечно, любят создавать проблемы разной степени сложности, но разобраться с ними без арзаков не умеют. Придумал же такое – анабиоз по собственному желанию, втайне надеясь, что его там оставят на тысячу лет. Нет, у нас свои методы реабилитации! Кто не танцует, тот не ест!
Ильсору не терпелось поскорее поделиться своими идеями с штурманом, он может посоветовать что-нибудь дельное, а судовой врач и так в скором времени поймет, что экипаж идет на поправку. Особенно, когда получит роль Поццо из беллиорской пьесы «В ожидании Годо».
Категория: джен
Предупреждение: AU, OOC
Фанонные персонажи принадлежат Tiger Black
Упоминается отрывок из "Тайн заброшенного замка" Darkhost_ua
читать дальше… Сегодня на камбузе дежурили Антар и Гван-Ло. Тари всякий раз, когда приходил его черед дежурить с бывшим Верховным, немного нервничал, в итоге то и дело что-то ронял и забывал. Гван-Ло добросовестно исполнял свои обязанности, не обращая внимания на странное поведение напарника, зато шеф-повар следил за Антаром с удвоенным вниманием и всегда был начеку, когда тот под предлогом или без него пытался улизнуть из камбуза раньше положенного времени. Каждый раз Антар проявлял все большую ловкость и находчивость, но Рагуа всегда оказывался на один шаг впереди.
Тари незаметно, как он считал, пробирался к выходу, как вдруг у него на пути «вырос» Рагуа.
- Куда это ты собрался? – напустился он на нерадивого помощника.
- Ра, - умоляюще взглянул на шеф-повара Антар. – Может, вы уже без меня справитесь? Гван-Ло и так почти все сам делает, ему напарник не нужен.
- Зато тебе нужен! – Ра уверенно потащил Тари к плите.
- Ра… - Антар все еще уповал на арзакское милосердие. – Один-единственный раз, только сегодня…
- Этот один-единственный раз продолжается уже третий год! Именно сегодня никаких поблажек! Кто кричал громче всех: «Берем Верховного в экипаж, буду с ним в настоящий killink играть и вареники от Мар-Лана защищать!»
- Вот про вареники уже клевета, - проворчал Тари, окончательно смирившись с судьбой.
Пока Антар дежурил на камбузе, у двери камбуза дежурили его менвиты. Просто во время самого первого совместного дежурства Гван-Ло и Антара на камбузе, Гван-Ло, увидев Тарину «группу поддержки», взглянул на часы и произнес: «Рано еще», этих двух слов было достаточно, чтобы Ал-Тор и Шен-Кор молча покинули помещение и ограничивались моральной поддержкой своего друга за пределами общепита. Тон, которым Гван-Ло делал замечания, не был ни строгим, ни раздраженным, только посыл, им озвученный, так быстро доходил до сознания тех, кому он предназначался, что в пору было заподозрить бывшего Верховного в колдовстве, да только доказать это практически невозможно, ведь, по сути, ничего плохого в этих замечаниях нет, а гипномера арзаки так и не изобрели…
Да, Лон-Гор был прав – не существовало в хозяйстве такого дела, с каким Гван-Ло не мог бы справиться, он даже технику чинил, в пределах разумного, конечно, но и этого было достаточно для менвитской белой зависти и арзакского искреннего восхищения. Но своим в экипаже бывший Верховный так и не стал. Возможно, прошло еще слишком мало времени – только три года, но коммуникабельных тенденций вообще не наблюдалось. Его уважали, к его мнению прислушивались, но границы «сам по себе» Гван-Ло так и оставались непреодолимыми. Его просьбе обращаться к нему на «ты» вняла только Диавона, остальной экипаж, кроме Лон-Гора, так и не смог говорить бывшему Верховному «ты», сократить имя, кстати, тоже не смог, даже в арзакских сплетнях он фигурировал под полным именем и то очень редко. Практически не фигурировал. Ругаться именем бывшего Верховного тоже постепенно прекратили, когда кто-то из арзаков, забывшись, по старой привычке ляпнул в присутствии Гван-Ло «какого гванла», окружение да и сам провинившийся в испуге умолкли, ожидая, как минимум, разгерметизации системы жизнеобеспечения, но ничего особенного не произошло - Гван-Ло даже ухом не повел, но, обратив внимание на всеобщий ступор, небрежно поинтересовался: «А что, собственно, случилось? У вас такие лица, будто живое гванло увидели!»
Каждое появление Гван-Ло в любом месте большого скопления народа, будь то кают-компания, камбуз или спортзал, ознаменовывалось обязательным рукопожатием с теми, кому посчастливилось оказаться рядом с ним, руку он подавал первым, в одинаковой степени смущая этим приветственным жестом и менвитов, и арзаков. Но, чувствуя всеобщую скованность, он не задерживался там дольше полагающегося для еды или занятий времени. В кают-компании он появлялся только благодаря «веселящемуся на поле боя», но поскольку предположение насчет диплома магистра игры подтверждалось многократное количество раз, то вскоре оправдались слова Рустана о победителях, которых больше не хотели принимать в игру. Рядом с бывшим Верховным экипаж испытывал такой же дискомфорт, как и штурман, взобравшийся когда-то на кресло беллиорского великана, по-этому чувство облегчения, которое возникало у экипажников всякий раз после ухода Гван-Ло, было настолько сильным, что даже ощущалось самим Гван-Ло по ту сторону стены.
Круг общения бывшего Верховного ограничивался лишь Лон-Гором, Баан-Ну и Диавоной, но назвать другом Гван-Ло мог только Лон-Гора. Когда Гван-Ло впервые посетил медотсек, его внимание привлекла книжная полка, где на корешках книг виднелись имена экипажников.
- Истории болезней, - с гордостью промолвил судовой врач.
- А где моя история? – поинтересовался бывший Верховный.
- Вот она – в двух томах, - на этих словах Лон-Гор продемонстрировал две увесистые книги.
Гван-Ло с трудом подавил в себе желание ознакомиться с содержимым истории, которая по размеру не уступала сборнику фанфиков о нем же, но в чем он был абсолютно уверен, так это в том, что его история болезни самая остросюжетная и захватывающая, во всяком случае недостатка в художественной литературе Лон-Гор явно не ощущает.
Генерал в лице бывшего Верховного нашел внимательного и благодарного слушателя. Никто в экспедиции, кроме Гван-Ло, не знал, что на этот раз «завоевывает» неунывающий писатель-фантаст. Воображение Баан-Ну не стояло на месте, оно прогрессировало вместе со своим хозяином: теперь вместо забавных героических подвигов самого генерала перед читательским взором возникла картина жестокого мира-антиутопии, находящегося во власти ментальных существ-паразитов. И все бы ничего, только события повествования происходили на Рамерии и являли собой аллюзию на реальные факты времен правления Гван-Ло. Баан-Ну возлагал на свою новую рукопись большие надежды. Называлась будущая книга «Освобождение Рамерии» и была на уровень выше предыдущих генеральских сочинений. Даже на несколько уровней. Когда Гван-Ло предложил генералу почитать ему рукопись «Освобождение Рамерии» вслух, он и не подозревал, что, спустя некоторое время, будет с нетерпением ожидать продолжение. Но мрачность и насилие, в том числе и психологическое, которыми так изобиловала книга, не совмещались с простодушным генералом и немного пугали Гван-Ло.
Баан-Ну воодушевленно зачитывал очередную главу:
- …Смотри. На нее. На меня, — потусторонним голосом правителя можно было замораживать камни, — я овладею ею так же, как овладел всей вашей планетой и ваши жалкие потуги не остановят меня. Просто потому, что они, — он обвел рукой молча ловящих каждое его слово зрителей, как молча внимающих ему в Колизее, так и сгрудившихся у экранов голографов, — молчат, вместо того, чтобы действовать. Или же я ошибаюсь, и среди вас найдется кто-нибудь… хоть кто-нибудь, кто все же осмелится выступить против меня? Обещаю, — оскалилась тварь, — его смерть будет легкой. Хоть кто-нибудь? Ну же?! КТО?!...
Генерал сделал паузу и вопросительно взглянул на бывшего Верховного: его интересовала реакция Гван-Ло на услышанное.
- Ну и сволочь ваш правитель… - процедил тот сквозь зубы.
Автор лучезарно улыбнулся, будто получил в свой адрес утонченный комплимент:
- Вы, как всегда, зрите в корень! Уверен, никто из экипажа, кроме вас, не оценит по достоинству мой труд. Вряд ли здесь отыщется еще один поклонник социальной фантастики…
- Лон-Гор оценит! – оживился Гван-Ло, но потом спохватился, не слишком ли бесцеремонно прозвучало его предложение, к счастью, генерал подвоха не заметил.
- Лон-Гор – такой же ярый поклонник социальной фантастики, как и я, а может даже похлеще меня, - продолжил Гван-Ло уже обычным невозмутимым голосом. – Вот увидите, «Освобождение Рамерии» произведет на него неизгладимое впечатление! Если ваша скромность не позволяет вам лично предложить Лон-Гору ознакомиться с рукописью, то я могу передать ее доктору.
- Буду очень признателен, - искренне обрадовался генерал. Он был заинтересован в увеличении числа почитателей своего таланта. Гван-Ло, обеспокоенный психическим состоянием Баан-Ну, смог, наконец-то, облегченно выдохнуть: Лон-Гор - специалист и он сразу поймет, являет ли генерал скрытую угрозу для общества или нет.
Гван-Ло прилежно трудился не только на камбузе, но и в оранжерее, по мнению арзаков-биологов он был не только самым трудолюбивым менвитом, но и самым исполнительным и очень аккуратным. До педантизма, как и подобает настоящему перфекционисту. И немногословным. Свою приверженность к совершенствованию он объяснял одним предложением: «Я люблю, чтобы везде был порядок», а поскольку жизненное кредо Гван-Ло совпадало с жизненным кредо завхоза созвездия «Диавона», случилось настоящее чудо, достойное самой Волшебной Страны – Фейлаш был настолько доволен подвязкой помидоров, произведенной лично бывшим Верховным, что собственноручно налил ему сто грамм из самых неприкосновенных запасов. Сей акт арзакского дружелюбия сопровождался легким смущением и простыми, но в то же время великими словами:
- Угощайтесь. Вы такого еще не пили.
За этим священнодействием благоговейно наблюдал Сиан. Гван-Ло, недоумевая, принял стакан и удивленно взглянул на завхоза:
- У тебя сегодня День рождения?
- Нет, - теперь наступила очередь удивляться у Фейлаша.
- Тогда, значит, у тебя? – обратился Гван-Ло к Сиану.
- Нет, у меня только через полгода, - торопливо признался биолог.
- А по какому тогда поводу? – прозвучал встречный вопрос.
- Так мы того… без повода, - немного растеряно произнес завхоз.
- Да, а зачем для этого повод? - Сиан усиленно закивал головой, поддерживая коллегу.
Гван-Ло только пожал плечами и протянул угощение обратно:
- Спасибо, но я употребляю только по особому поводу.
Ввиду того, что особого повода так и не прозвучало (Фейлаш подумал, что «за здоровье наших помидоров» бывший Верховный тоже пить не станет, а другие как-то в голову и не приходили), Гван-Ло, попрощавшись, вышел из оранжереи, оставив арзаков наедине с собственным ступором. Пить им тоже расхотелось (как впоследствии заверял командира Сиан, потомственный колдун точно навязал обеим свою волю… Это хорошо еще, что не навсегда!)
Благодаря Гван-Ло возродилось когда-то самое любимое, но уже почти двадцать лет как забытое, менвитское соревнование – конкурс мускулов. Бывший Верховный как бы невзначай продемонстрировал собравшимся в спортзале, как перекатываются под кожей его мышцы, потом его примеру последовал комэск, потом Антар уговорил своих менвитов проделать то же самое… В итоге уже через несколько дней рейтинг спортзала достиг такого же уровня, как у камбуза и кают-компании. У экипажа появилось новое развлечение, в одинаковой степени полюбившееся и соревнующимися менвитами, и арзаками-зрителями. Но поскольку уважаемое жюри состояло исключительно из одних арзаков, выбор победителя был настолько сложным, что каждый раз побеждала дружба. А бывший Верховный, этот конкурс вернувший, в нем не участвовал, больше того – во время соревнования его даже в спортзале не наблюдалось, но никто по этому поводу не волновался, такой порядок вещей устраивал всех и в первую очередь самого бывшего Верховного.
Среди менвитов прочно укрепился стереотип, что все боевые искусства родом из Рамени, арзаки, в свою очередь, это отрицали и настаивали на том, что арзакская беспощадная драка – тоже боевое искусство. Менвиты, естественно, не соглашались, аргументируя свою точку зрения обязательным наличием правил и ограничений, а также благородностью и великодушием в поединке, арзаки же говорили - какое еще, к оррам, благородство, когда речь идет о самозащите и перед тобой стоит задача так проучить своего противника, чтобы он сам обратился в бегство. Если у него еще останется на чем бежать, конечно. Гван-Ло неожиданно встал на защиту арзакской драки, то есть боевого искусства. Менвитам, которые считали, что арзак априори не сможет обратить в бегство менвита, особенно агрессивного, он возразил самым невозмутимым образом:
- Вам просто не приходилось сталкиваться с по-настоящему разозленным арзаком.
- А вам приходилось?
- Да. И неоднократно. В юности мне частенько перепадало от арзаков.
Окружение навострило уши, особенно арзакские: за все время полета Гван-Ло в компании не произнес больше одного простого предложения, а сейчас он не только ответил на вопрос, но еще и вдался в подробности! Можно сказать, в пикантные! И если Гван-Ло продолжит свой рассказ, он получится очень откровенным, по крайней мере экипаж на это рассчитывал. Здесь, главное, не ляпнуть лишнего, и тогда лишнее ляпнет бывший Верховный, хотя вряд ли - он ведь сначала думает, и только потом говорит, а не наоборот.
- Неужели самозащита? – осторожно прозвучало предположение.
- Не совсем. Арзаки считали, что я слишком много времени уделяю их девушкам. Сначала они меня предупреждали, но я не воспринял их угрозы всерьез, пока на собственной шкуре не почувствовал силу арзакской ревности. Честно говоря, повод для этого был – я забывал, что у менвитов и арзаков разные взгляды на любовные отношения.
Экипаж, которому тоже пришлось переосмыслить свои взгляды на любовные отношения, избавляясь от стереотипов и пытаясь понять ценности другой культуры, участливо загудел – здесь об арзакской ревности знали не понаслышке… То, что бывшему Верховному нравились арзачки, для экипажа давно не было секретом, а сейчас он только подтвердил этот, в свое время очень провокационный, факт.
Гван-Ло, по-видимому, такая реакция понравилась и он продолжил:
- Я, конечно, мог изменить свое поведение, которым так провоцировал арзаков, но из-за собственного упрямства и ограниченности не делал этого, потому что искренне считал, что в нем нет ничего плохого. Арзаки, разумеется, продолжали оттачивать на мне свое боевое, гм, искусство, и надо было срочно что-то с этим решать. Они нападали так внезапно и действовали так быстро, что исход оставался всегда один – у меня болевой шок, у ревнивца – возможность прикончить обидчика без особых усилий, и если бы не наличие великодушия, да, именно великодушия и чувства меры, он бы так и поступил. Мне всего-навсего нужно было опередить движения арзака, по сути это то же самое, что опередить молнию, и каким-то способом его обезвредить. После многократных попыток у меня получилось.
Гван-Ло умолк, предвидя следующий вопрос. Вопрос не заставил себя ждать:
- И каким образом? – поинтересовался Рустан.
- Очень болезненным. Сейчас мне неприятно о нем упоминать.
Арзакское любопытство взяло верх над здравым рассудком.
- А вы можете нам продемонстрировать этот прием?
- В том случае, если найдется желающий огрести.
- Конечно, найдется! – засуетился Рустан, уничтожив своим энтузиазмом остатки здравого рассудка. – Вот Ра просто горит желанием!
Рагуа еще сомневался, но друзья (которые почему-то думали о невиданном зрелище, а не о последствиях) ободрили его, напомнив, что он – трехкратный чемпион Альмансы по боевому искусству (Ра очень удивился, потому что забыл, когда это он сделался чемпионом да еще и трехкратным) и сказали, что верят в него. Верили они по-настоящему.
Экипаж смотрел на добровольца, как на героя, Гван-Ло – как на сумасшедшего. Шеф-повар подошел к будущему сопернику:
- Я готов. Что нужно делать?
- Сначала нужно очень разозлиться.
Рагуа задумался. Он перебирал в уме разные варианты, но разозлиться так и не получилось.
- Представь, что пора готовить обед, а я съел все продукты… Даже не так, представь, что я съел ВСЕ! – подсказал ему Гван-Ло.
Рагуа представил – и результат не заставил себя долго ждать. Он без предупреждения бросился на соперника, чтобы нанести ему сокрушительный удар ниже пояса, но тот на долю секунды опередил шеф-повара, схватив его за волосы, и удерживал на расстоянии вытянутой руки. Вырваться из железной хватки Гван-Ло даже ценой собственного скальпа не получалось – он мог удержать троих таких удальцов. Не ожидавший такого поворота Рагуа вцепился в руку соперника, но Гван-Ло немного приподнял его вверх - этого уже было достаточно, чтобы арзак признал свое поражение и молил о пощаде. Ра, конечно, никого не молил, он даже не пикнул, но перекошенное от боли лицо оказалось красноречивее любых слов, оно свидетельствовало о том, какими усилиями воли шеф-повар сохранял молчание. Противостояние длилось не дольше минуты, когда Рагуа больше не представляет собой никакой угрозы для здоровья, Гван-Ло внезапно отпустил его. Арзак упал, но сразу же вскочил на ноги, вот сейчас он действительно был готов кого-нибудь убить, только не знал, с кого начать – Гван-Ло или Рустана. Воспользовавшись секундным замешательством Рагуа, Гван-Ло развел руками и произнес извиняющимся тоном:
- Самозащита.
Пыл Рагуа немного поубавился. Он молча вернулся к потрясенным зрителям, и те из них, которые громче всех заверяли шеф-повара в легкой победе, испуганно расступались перед ним, чтобы, чего доброго, и самим не огрести от разгневанного Рагуа, но он не обращал на провокаторов внимания, он искал испепеляющим взглядом в толпе главного подстрекателя на это безумие, но Рустана уже и след простыл.
Экипаж погрузился в безмолвие и только непроницаемый голос комэска смог нарушить эту несвойственную для такого времени суток тишину:
- Значит, получив преимущество над арзаками и тем самым убедившись в собственной безнаказанности, вы начали безудержно предаваться крайней легкомысленности в поведении?
- Нет, не начал. Я мог остановить одного арзака… ну, если очень повезет, двух, но если бы на меня напали одновременно три ревнивца, я, конечно, схлопотал бы в троекратном размере. Я не перегибал палку. А после знакомства с Гелли это безобразие и вовсе прекратилось. У нее не было жениха.
Казалось бы, что после такого конфуза Рагуа будет всячески избегать контакта с бывшим Верховным, но шеф-повар вел себя рядом с ним будто ничего и не произошло, разве что на другой день после эпического поединка с Гван-Ло Ра коротко постригся, даже очень коротко, как военные менвиты при старом режиме. Окружение считало, что шеф-повар собирается взять реванш, но его догадки так и не подтвердились, а спросить об этом лично у самого Рагуа не хватало смелости. Или же давало о себе знать чувство такта, которого оказалось предостаточно и у арзаков, и у менвитов.
На откровенности бывшего Верховного пробивало в самых неожиданных местах и в таких же неожиданных ситуациях. В следующий раз он разговорился в оранжерее, по сути, это было его самое любимое место на корабле, вообще-то оранжерея была самым любимым местом у всего экипажа, но приходить туда работать, а не отдыхать, нравилось единицам. По воле случая рядом, кроме биологов, оказался Кау-Рук, ему, как и большинству экипажников, находиться в одной компании с Гван-Ло было так себе удовольствие, но штурман мужественно держался до последнего картофельного куста, умело окучиваемого бывшим Верховным. Хоть Кау-Рук навестил оранжерею совершенно по другому поводу, но, увидев работающего Гван-Ло, уже не смог просто так развернуться и уйти, и решил к нему присоединиться. Гван-Ло после традиционного рукопожатия не обращал на помощника никакого внимания, и штурман, особо не разделяющий огородничьего энтузиазма, больше созерцал, чем окучивал. Созерцал он поглощенного работой Гван-Ло и настолько увлекся этим занятием, что даже не заметил, когда вся работа была сделана, и арзаки-биологи по обычаю начали громко восхищаться ее качеством.
- Где вы научились так обращаться с растениями? – Кау-Рук заворожено смотрел на аккуратные ряды картофельных кустов – все на одном уровне, равномерно распределенный грунт и опрятные неповрежденные стебли.
- Век живи – век учись: ухаживать за деревьями и цветами я научился еще в юности, за виноградниками – относительно недавно, а сейчас я учусь ухаживать за овощными культурами.
На лице штурмана изобразилось недоумение. Гван-Ло продолжил:
- Помнишь цветники в парке бассанийского дворца?
- Не может быть! – изумился Кау-Рук.
- Вот именно! – подтвердил его догадку Гван-Ло. – Это мы вместе с достойнейшей постарались!
Штурман считал, что его уже ничем в этой жизни не удивишь, но, оказывается, он глубоко ошибался.
- Думаешь, что только ты один без слуг обходился? – в голосе Гван-Ло послышались насмешливые нотки. – И я, и Ара-Най сами убирали в своих апартаментах. Много времени это занятие не отнимало, ведь чисто не там, где убирают, а там, где не сорят. Не люблю посторонних в личном пространстве, а слуги наводили порядок на остальной площади дворца, что, по сути, была декорацией спектакля под названием «Блеск и нищета Верховных Правителей». Сами же Верховные Правители довольствовались относительно небольшим пространством, как обыкновенные люди.
Арзаки не верили собственным ушам: то, о чем сейчас рассказывал бывший Верховный, шло вразрез с настоящим порядком вещей во времена расы Избранных. Представить Кау-Рука с пылесосом еще получалось, но Баан-Ну…
Гван-Ло словно прочитал их мысли:
- Я не ставил за цель оградить менвитов от физического труда – арзаки должны были работать на избранников, а не вместо избранников, но потом, как говорится, что-то пошло не так, и некоторые менвиты, рожденные уже после Пира, не умели завязывать шнурки. Но элита никогда не забывала о роли труда в жизни человека и по-этому не находилась в зависимости от арзаков (в последних словах промелькнула тень иронии). Но именно созидание генерирует энергию, способную поднимать человечество на высшие уровни.
После короткой паузы Гван-Ло произнес:
- Треба тільки переконатися, що часу у нас вдосталь, якщо тільки все робити своїми руками. Бо роблячи щось, концертуючи, ми створюємо час — і несемо його далі.
Это было уже слишком! Услышать из уст бывшего Верховного изречения арзакского философа все равно, что увидеть генерала Баан-Ну, вышивающего на мундире орден Луны.
Заметив вытянувшиеся лица экипажников, Гван-Ло невозмутимо добавил:
- Аллаор – мой любимый арзакский писатель. Подозреваю, что он оставался таковым даже в самые тяжелые времена для арзакской культуры.
Из-за чьей инициативы эти времена наступили и так понятно. Непонятно, почему поклоннику арзакского писателя вдруг взбрело в голову имя этого писателя вместе с творчеством предать забвению. Этим и другими соображениями штурман поделился с судовым врачом. Судовой врач на подобные вопросы отвечал очень неохотно – у Лон-Гора при упоминании о прошлом Гван-Ло сразу появлялась куча неотложных дел. Но на этот раз доктор выглядел немного взволнованным, более того, увидев командира вместе со своим заместителем, он первым начал разговор:
- Не хочу вас огорчать, но у созвездия «Диавона» назревают проблемы.
Прокрутив в голове события последних дней и не заметив там каких-либо деструктивных изменений, Ильсор, недоумевая, молвил:
- Лон, ты о чем? На корабле все спокойно и я вообще не вижу повода для паники. Что тебя беспокоит?
- Не что, а кто! – отрезал доктор, раздраженный формулировкой последнего вопроса – такой вопрос должен задавать он посетителям, а не посетители ему. – Гван-Ло! Он возвращает на «Диавону» режим!
Ильсор и Кау-Рук только переглянулись – кажется, судовой врач сошел с ума.
- Режим? – удивленно переспросил штурман. – С каких это пор режим начал представлять собою угрозу для общества? Ведь речь, если я правильно понял, о режиме дня, а не о политическом режиме.
- Ты понял правильно, - торопливо ответил Лон-Гор. – И речь именно о режиме дня, но на «Диавоне» находится не общество, а экипаж, и то, что для общества несет пользу и благо, для нашего экипажа может обернуться вредом и даже крахом жизненных ценностей!
Крах жизненных ценностей наконец-то произвел на командира нужное судовому врачу впечатление. Тем временем Лон-Гор продолжал:
- Это посещение камбуза только в одно, предназначенное для приема пищи, время, это не менее регулярное посещение спортзала, даже в кают-компании народ собирается по определенным часам и дольше этих часов не задерживается. Я уже молчу о равнодушии экипажа к запасам Фейлаша да и к самому алкоголю вообще. Это все тлетворное влияние Гван-Ло!
- Режим, дисциплина… Во времена правления Гван-Ло только и разговоров было о пользе режима и дисциплины, особенно при воспитании подрастающего менвитского поколения. Просыпаться в одно и то же время, делать утреннюю зарядку независимо от желания и настроения, планировать день и воплощать все запланированное в реальность – такой образ жизни бьет по индивидуальности, но укрепляет силу воли. Неужели Гван-Ло умышленно наращивает силовой потенциал? Он что-то задумал? – от собственного предположения у штурмана похолодело в груди.
- В том-то и дело, что он ничего не задумывает и не планирует, а силовой потенциал наращивает подсознательно – и, обрати внимание, не только у менвитов, но и у арзаков. Но размеры опасности от этого не уменьшаются… - успокоил Кау-Рука судовой врач.
- Лон, я буквально вчера узнал, кто у Гван-Ло самый любимый арзакский писатель. Более того, он стал любимым еще до Пира. Что ты об этом скажешь? – штурман чувствовал, что разрозненные пазлы вот-вот соберутся в целостную картину прошлого бывшего Верховного.
- Аллаор? Так он и мой любимый арзакский писатель тоже, - довел до сведения собеседников судовой врач.
- Ой, Лон, все и так знают, что ты самый умный! Но нас интересует другое – почему поклонник арзакской культуры превратился в ее угнетателя и преследователя?
- А не проще ли спросить об этом у поклонника арзакской культуры лично? Без посредника? – посоветовал доктор, но, поскольку совет проигнорировали, вздохнул и признался. – Я и сам не понимаю, как так получилось, ведь если бы мне кто-то сказал тогда, лет сто пятьдесят назад, что чудак Гван-Ло окажется у власти и отнимет у арзаков свободу, я бы без промедления вызвал взвод санитаров со смирительной рубашкой наготове… Ну пускай у власти, но арзаки, которых он уважал и местами пытался даже подражать им…
- Какими именно местами? – перебил Лон-Гора командир.
- Он единственный из моего менвитского окружения носил длинные волосы… длинные с менвитской точки зрения.
Ильсор и Кау-Рук попытались себе представить лохматого Гван-Ло, но у них так ничего и не получилось.
Доктор на пару минут ушел в себя, а по возвращению оттуда возобновил свой рассказ:
- Необратимые, как мне тогда показалось, изменения в характере Гван-Ло начались после того, как он получил доступ к архивам бассанийского исторического музея.
- Книга Безмолвия! – вдруг осенило командира. – Самый загадочный артефакт всех времен и народов и его не менее загадочное скандальное исчезновение! Похоже, Гван-Ло не только раскрыл тайну Книги, но и каким-то образом стащил ее из архива.
- Этот фолиант по размеру хоть и не книга Гуррикапа, но вынести его незаметно за пределы музея не под силу даже Гван-Ло… - засомневался штурман.
- Гван-Ло, может быть, и не под силу, но для колдуна нет ничего проще! – возразил Ильсор и сразу же добавил голосом, преисполненным решимости. – Я пойду к Гван-Ло.
Штурман, который дольше всех приучался не воспринимать чьи-либо походы к Гван-Ло, как ругательства, встрепенулся:
- Я с тобой!
- Нет, Кау, - покачал головой командир. – Я сам. Мне надо срочно поговорить с Гван-Ло.
- О Книге Безмолвия? – предположил Кау-Рук.
- Я что, похож на идиота? – фыркнул Ильсор.
- Да, потому что идешь в логово бывшего Верховного без телохранителя!
- Прекрати! – засмеялся командир. – Если бы Гван-Ло до сих пор оставался негодяем, наш Полковник с ним бы не подружился.
- Изумительная арзакская логика! Наш Полковник готов дружить с каждым, кто угостит его сосиской!
- Все будет хорошо, Кау, - заверил штурмана Лон-Гор, одновременно заступаясь и за Гван-Ло, и за Полковника. – Как специалист, могу с чистой совестью заявить, что исцелившийся и публично покаявшийся Гван-Ло совершенно не представляет собою угрозы для человеческого здоровья. А еще я ни разу не видел, чтобы Гван-Ло угощал Полковника.
- Ну вот, что и требовалось доказать – наш Полковник полностью околдованный! – не сдавался Кау-Рук.
- А мой полковник чересчур мнительный, - в тон ему ответил Ильсор, направляясь к выходу.
- Я не мнительный, просто у меня тонкая душевная организация, страдающая из-за неоправдывающей себя арзакской храбрости, - проворчал штурман, устремляясь следом за командиром.
Кау-Рук намеревался было проводить Ильсора до каюты бывшего Верховного, но командир отказался и от услуг сопровождения, объяснив, что в этом нет надобности, штурману объяснение не понравилось, но он не настаивал, предоставив командиру возможность собраться с мыслями и выяснить для себя, а что, собственно, он хочет сказать Гван-Ло? К чему будет предъявлять претензии? Ведь с общепринятой точки зрения Гван-Ло не только не причиняет вред, а наоборот способствует улучшению положительных качеств, но проницательный Лон-Гор, несомненно, прав: не все то благо, что без изъяна. И командир, как самый главный на звездолете, должен предотвратить возможные последствия такого блага.
Ильсор так погрузился в размышления, что даже не заметил, как очутился возле каюты Гван-Ло. Из задумчивого состояния командира вывел громкий резкий голос, Гван-Ло и принадлежавший, не смотря на звуконепроницаемую обшивку стен, слова слышались вполне разборчиво и было совершенно ясно, что они имели весьма враждебный окрас:
- Ты опять за старое?! Думаешь, я с тобой шутки шучу?! На этот раз мое терпение лопнуло окончательно и безвозвратно, и я тебя предупреждал, что в таком случае с тобой сделаю!...
Ильсор вспомнил, когда последний раз слышал такой голос – целую прорву лет тому назад в Ранавире, когда генерал орал на подчиненных менвитов. А Гван-Ло, судя по всему, уже приступил к выполнению своих угроз:
- Ах ты ж, хрен лохматый! Стоять, кому говорю! Теперь от меня не убежишь!...
Сомнений не возникало – бывший Верховный взял в плен арзака, а может даже и несколько арзаков! Надо срочно спасать своих собратьев! И вызывать на подмогу некогда, сейчас дорога каждая секунда! Открыть автоматическую дверь для создателя «Диавоны» особого труда не составляет, но обезвредить преступника… И почему он отказался от сопровождения Кау-Рука, тогда бы шансы скрутить злодея значительно выросли, а сейчас вся надежда только на арзакское боевое искусство. Активировав на стене секретную панель, Ильсор без промедления набрал код, и дверь приветливо распахнулась, пропуская его в каюту…
Ильсор прожогом бросился вовнутрь навстречу опасности. Опасность отдаленно напоминала шаровую молнию, она, сверкая, пронеслась на смертоносном расстоянии от командира, взметнулась вверх по стене и застыла на книжной полке, предварительно сбросив ее содержимое на пол. При близком рассмотрении у шаровой молнии оказались четыре лапы, хвост и морда Полковника… Стоп, так это же и есть Полковник собственной персоной! А блестящая мишура не что иное как нагромождение серебристых нитей. Отойдя от первого шока, Ильсор наконец-то увидел самого хозяина помещения, он продолжал распекать на все лады корабельного ксиффля, угрожая ему пустой бобиной, которой, по всей вероятности, когда-то и принадлежали люрексовые нити, прочно опутавшие шаловливого Полковника. Ксиффль так испуганно вертел головой, созерцая свое «украшение» и так безнадежно мяукал, что всем стало понятно – это не он размотал катушку, это сами нити напали на него без предупреждения! Но Гван-Ло на такие фокусы не купишь, исходя из его монолога, подобный конфуз был уже далеко не первым.
- Уже десятая бобина ксиффлю под хвост! – причитал Гван-Ло и выражение неподдельной досады во всем его облике потрясла командира до глубины души – это, кажется, была первая эмоция, которую он увидел на лице бывшего Верховного. Гван-Ло заметил вошедшего, а точнее ворвавшегося, и, как ни в чем не бывало, по своему обычаю первым протянул руку для приветствия:
- Здравствуй, Ильсор! Нет, ты только посмотри на это чучело, - он неопределенно махнул рукой в сторону жавшегося к стене Полковника. – Устроил, понимаете ли, бал-маскарад и надеется получить первое место за самый оригинальный костюм! И он сейчас получит, но только тапком по хлебальнику!
Оглядевшись вокруг и не заметив ни одного тапка, Ильсор пришел к выводу, что это просто такая фигура речи, и успокоился, ведь Гван-Ло в сердцах и пришибить может.
- Не понимаю, как он здесь очутился, через вентиляционное отверстие просочился что ли… И это уже не первый раз, я перед выходом уже начал тщательно проверять каюту на предмет наличия этого обормота и прятать нити в самом укромном месте, но сегодня почему-то забыл, оставив катушки на столе, а ему только этого и надо было!
Связь между нитями и ксиффлем еще можно было установить, но какое отношение к серебристому люрексу имел бывший Верховный… Гван-Ло на миг отвернулся, Ильсор проследил за его взглядом и увидел ответ на свой необычный вопрос. Чтобы полностью убедиться, что это не обман зрения, он даже подошел к нему поближе – на кровати лежало белое платье, судя по фасону арзакское, судя по назначению – свадебное. Лиф и длинные рукава украшали сверкающие морозные узоры, командир не сразу сообразил, что это вышивка, а когда сообразил, то не удержался и провел по рисунку пальцами – тактильное ощущение как от настоящего с тем лишь отличием, что настоящий морозный узор – холодный и уязвимый, а этот теплый и долговечный. Ильсор вдруг вспомнил, что в современном мире места для морозной живописи почти не осталось – на усовершенствованных стеклопакетах конденсации и кристаллизации больше нет. Последний раз он видел такое произведение искусства еще до Пира… словно в прошлой жизни, созерцание волшебного рукоделия натолкнуло на мысль, что молодежь, наверное, и не подозревает о существовании этого чуда природы… Иллюзия естественной фактуры создавалась благодаря разным оттенкам голубого, узор создавался в несколько слоев и, по всей вероятности, отнимал не то что кучу – целую гору свободного времени, хотя как раз Гван-Ло, обходивший стороной кают-компанию, таким количеством времени и располагал.
- Потрясающе… - выдохнул командир, не в силах оторвать глаз от платья. – Как вы это делаете?
- Это искусство я унаследовал от своих предков, - заговорщицким голосом признался бывший Верховный.
- Под страшным секретом? – таким же тоном спросил Ильсор.
- А то как же!
- От бабушки?
- От дедушки. У менвитов издревле вышивание считалось сугубо мужским занятием, воины сами вышивали свои награды и знаки отличия. Сам заслужил, сам вышил, все честно, потому что обманщик рисковал покрыться позором на всю оставшуюся жизнь. После изобретения машинной вышивки эта традиция постепенно забылась, поскольку в ней больше не нуждались, но некоторые менвиты до сих пор умеют вставлять ткань в пяльцы.
- Я даже представить боюсь, кто из моего менвитского окружения умеет вставлять ткань в пяльцы, - признался командир.
- Лон-Гор умеет, - безапелляционно заявил Гван-Ло. – Недаром же он считается лучшим хирургом Рамерии. Но мы отвлекаемся от настоящей цели твоего визита, раз он состоялся, значит, случилось что-то экстраординарное. Или ты просто пришел на помощь корабельному негодяю Полковнику?
- Полковник, конечно, тот еще шалопай, и такой выходки даже я от него не ожидал… Но почему сразу экстраординарное? Разве другого повода для визита не существует? – Ильсор наконец-то вдоволь налюбовался менвитским рукоделием и посмотрел прямо в глаза Гван-Ло. Сказать, что это не стоило Ильсору никаких усилий, было бы не совсем верно, страх, а может инстинкт самосохранения остерегали его от такого действия, но все-таки здравый смысл разогнал старые предрассудки. И ничего плохого или странного не произошло, командир видел перед собой типичные продолговатые глаза, разве что более беспристрастные, чем у других менвитов, с необычным кошачьим разрезом… Он раньше никогда такого разреза глаз не видел, но и это не такое уж сверхъестественное явление.
- Потому что это первый твой визит за три года.
Ильсор почувствовал легкий укол совести – ведь и на самом деле ни он, ни его заместитель еще ни разу не были в гостях у бывшего Верховного. И вроде бы они и не должны, и Гван-Ло никого к себе не приглашает, но с каких это пор экипажники начали приглашать друг друга в свои каюты или предупреждать о будущих визитах? Может, в случае с Гван-Ло народу и требуется особое приглашение, но сам Гван-Ло, чувствуя расстояние между собой и экипажем, не решается проявить инициативу.
Увидев растерянность командира, Гван-Ло продолжил:
- Я догадываюсь, почему ты пришел, больше того – я ожидал этого разговора. И я к нему готовый. С тех пор, как я здесь, экипаж медленно, но уверенно меняет вектор развития, и тебя это пугает. На твоем месте я поступил так же, и сейчас нам надо найти выход из сложившейся ситуации. Я считаю, что самый оптимальный вариант – мне погрузиться в анабиоз.
Ильсор, пораженный самым оптимальным, с точки зрения Гван-Ло, вариантом, отрицательно завертел головой:
- Нет!... Об анабиозе даже и речи быть не может!
- Но почему? Ты же сам провел в анабиозе семнадцать лет, но времени не ощущал, как его не ощущают спящие обычным сном. Разве не так?
- Так, - согласился командир. – Ощущение, словно уснул только вчера. Но, по-моему, погружение в анабиоз – самый худший из вариантов. Это побег от действительности, а не решение проблемы. На Беллиоре она может только усугубиться.
Во взгляде Гван-Ло промелькнуло восхищение. Бывший Верховный больше не скрывал свои эмоции – возле Ильсора находился самый печальный и одинокий человек во Вселенной:
- А что предлагаешь ты?
- Я усиленно над этим думаю, - отозвался командир. Ответ «я не знаю» был не в его стиле. – Но об анабиозном отсеке и не мечтайте – вы же тогда не успеете закончить свое рукоделие, ведь платье само себя не вышьет.
- А почему ты решил, что мне надо успеть его вышить до прилета на Беллиору? – устало улыбнулся Гван-Ло. – Считаешь, что я готовлю подарок какой-то беллиорской красавице?
- Ну… мне так показалось… - озадаченно протянул Ильсор, действительно, у беллиорской красавицы, которую он знал, цветовые предпочтения были другими. Значит, это подарок рамерийской красавице, а времени «туда-обратно» точно хватит, чтобы украсить морозными узорами подол платья, широкий, как сама туманность Ориона.
Полковник, почувствовав, что на него больше не злятся, подошел к Гван-Ло и виновато ткнулся ему в ноги. Тот, вздохнув, взял ножницы и начал аккуратно разрезать нити, опутавшие туловище ксиффля.
- Ну ты и чудовище, - не удержался от комментариев «освободитель». – Хотя я когда-то был похлеще тебя…
- Вы были кем-угодно, но только не чудовищем, - вдруг промолвил командир и мысленно спохватился, понимая, как двусмысленно прозвучала эта фраза.
Гван-Ло намек понял и рассмеялся. Смех получился грустным:
- Ловко сказано! Хотя откуда такая уверенность?
- Вы не срубили дерево Дружбы народов, посаженное Амартом и Тор-Гралом.
- Дерево? А зачем мне его рубить? – искренне удивился бывший Верховный.
- Ну так это же символ… - в свою очередь удивился Ильсор.
Гван-Ло несколько секунд смотрел на собеседника в замешательстве, а когда до него дошел смысл сказанного, прыснул со смеху и торжественно произнес:
- Дорогой Ильсор, мне даже и в голову не приходило уничтожать дерево Дружбы народов, скажу больше – я ухаживал за ним лично, как за самым старым растением парка. Может для арзаков оно и является символом, но для менвитов это, в первую очередь, обыкновенное дерево!
Командиру на миг показалось, что земля уходит у него из под ног. Странное ощущение, особенно учитывая тот факт, что настоящей земли под ногами не было вот уже четвертый год. Оказывается, сколько он еще не знает о менвитах… То, что он считал очевидной значимостью для обеих рас, на самом деле для кого-то вещь второстепенная. Ильсор подумал, что никогда не интересовался мнением Кау-Рука о роли дерева Дружбы народов…Да и стоит ли сейчас об этом спрашивать, неужели это настолько жизненно важно и принципиально?
- И для Тор-Грала тоже символом не являлось?
- За Тор-Грала утверждать не буду. Но если бы дерево стало у меня на пути, то я бы с ним не церемонился! – заверил командира бывший Верховный.
Ильсор сразу же представил схватку Гван-Ло с беллиорскими дуболомами и ему сделалось весело. Он даже не подозревает о всех чудесах цветущей планеты, но, увидев ожившую древесину, больше не будет так пренебрежительно отзываться о деревьях вообще.
Вот в таком хорошем расположении духа командир и покинул каюту Гван-Ло, предварительно его заверив, что ситуация на корабле под контролем и для беспокойства нету повода… Всю ответственность за состояние экипажа комсостав берет на себя. Перед глазами переливались искусные узоры на белоснежной ткани, в голове роились мысли о Волшебной Стране, где люди никогда не видели морозных рисунков на окнах… Но как решить проблему? Надо применить проверенный временем арзакский способ – не делать из ситуации проблемы. Раз он боролся против политического режима, неужели не справится с режимом обыкновенным? Экипаж теряет свою самобытность, значит, срочно надо потрясти его каким-то громким и ярким мероприятием. Той же вечеринкой, например, а еще лучше – концертом! Обновить театральный репертуар, поставить несколько скандальных спектаклей или мюзиклов… Может, в них и для Гван-Ло роль отыщется, искусству некогда размышлять и рефлексировать, там просто пашешь, превозмогая в себе лень и усталость… Не прошло и пяти минут, как проблема превратилась в мотивацию - кто вообще увидел здесь проблему? Лон-Гор? Менвиты, конечно, любят создавать проблемы разной степени сложности, но разобраться с ними без арзаков не умеют. Придумал же такое – анабиоз по собственному желанию, втайне надеясь, что его там оставят на тысячу лет. Нет, у нас свои методы реабилитации! Кто не танцует, тот не ест!
Ильсору не терпелось поскорее поделиться своими идеями с штурманом, он может посоветовать что-нибудь дельное, а судовой врач и так в скором времени поймет, что экипаж идет на поправку. Особенно, когда получит роль Поццо из беллиорской пьесы «В ожидании Годо».
@темы: ТЗЗ
-
-
19.11.2020 в 20:31только я не поняла? с чего и для кого он там шил это платье? для Гелли, да?
и с чего это он решил снова дисциплину на корабле вводить. а?
-
-
20.11.2020 в 11:11с чего и для кого он там шил это платье? для Гелли, да?
Может, и для Гелли