Все у них исправно работает, пока не предадут огласке страшный секрет (продолжение "И обратно про Лон-Гора")
Категория: при всем желании Гван-Ло только джен...
Рейтинг: R
В силу скудности собственной фантазии некоторые имена позаимствованны из других источников, ролевой игры "Рамерийская Академия" в частности)
Идея о профессии Гван-Ло и колдовской книге принадлежит Айронмайденовскому, загадочные письменные знаки - Kolibrinkz)
Самые нецензурные реплики принадлежат Л. Подервянскому, а стихотворение - Ю. Андруховичу))
глава 1
читать дальше…Гелли все глубже и глубже погружалась в ласковую теплую морскую воду, сквозь ее толщу гулко пробивались звуки извне… Так странно, по ощущению она уже чуть ли не до самого дна опустилась, но ее тело ритмически раскачивалось из стороны в сторону, будто на волнах, и крики птиц становились все громче и настойчивее. Теперь к ним присоединился очень знакомый мужской голос, который о чем-то ее просил, но мозг Гелли отказывался воспринимать слова, как вербальную информацию. Голос не унимался и через некоторое время преобразовался в одну повторяющуюся фразу: «Лио, очнись… Открой глаза…» Гелли вдруг осознала, что ей нечем дышать, ее глаза все еще были закрыты, на веки давила непонятная тяжесть, не позволяющая их разомкнуть, чтобы увидеть, что же с ней происходит на самом деле, она начала усердно работать конечностями, стараясь побыстрее вынырнуть на поверхность, но движения почему-то давались ей с огромным трудом, будто она находилась не в воде, а в жидком металле, может, поэтому Гелли и не удавалось открыть глаза… Она почувствовала, как ее схватили за руки и с силой потащили наверх, и уже там Гелли наконец-то сделала спасительный вдох и широко распахнула глаза…
…Она с удивлением обнаружила себя посреди пустынного дикого пляжа на руках Гван-Ло, с тревогой всматривающегося в ее лицо. Заметив Геллино возвращение к сознанию, он облегченно выдохнул и взволнованно промолвил:
- Лио, как же ты меня напугала!
- Я что, в обморок упала? – Гелли оглянулась по сторонам, спровоцировав тем самым приступ странного головокружения.
- Представь себе! Ты со своими водными соревнованиями совсем не знаешь меры!
- Зато я снова тебя победила! – оправдалась Гелли.
- Конечно, победила, - Гван-Ло осторожно поставил ее на ноги, - но стоило ради этого так переутомляться?
Гелли сделала шаг, но потеряла равновесие и чуть не упала, если бы ее вовремя не подхватил Гван-Ло.
- И долго я пробыла без сознания? – не смотря на жару, Гелли начал бить озноб.
- Даже минуты не прошло… Вот мне совершенно не нравится, как ты выглядишь, давай-ка лучше возвращаться домой, - сообразив, что Гелли даже не в состоянии самостоятельно одеться, не то что идти, Гван-Ло бережно усадил ее на покрывало и предложил оптимальный выход из сложившейся ситуации, - лучше я понесу тебя на руках, думаю, ты возражать не будешь.
Он быстро вытерся, оделся и собрал вещи. В левой руке Гван-Ло нес пляжную сумку, в правой, а точнее, на правой – закутанную в полотенце Гелли. Хорошо, что они жили неподалеку, а о существовании этого пляжика кроме них, кажется, никто и не догадывался, - это очень удобно, потому что можно спокойно купаться обнаженными и не бояться вторжения посторонних на почти что свою собственную территорию…
Через пять минут Гелли уже вернулась в норму, от слабости и головокружения не осталось и следа, будто их никогда и не было… Вместе с хорошим самочувствием к Гелли вернулось и ее озорство:
- Говоришь, я и минуты не пробыла без сознания? Ты, конечно, не растерялся и оперативно оказал мне первую помощь при обмороке?
- Разумеется, Лио! Как служба быстрого реагирования, я сначала уложил тебя на спину, расстегнул сдавливающие части одежды и только потом…
- Искусственное дыхание? – Гелли оживленно перебила Гван-Ло.
- Так ведь искусственное дыхание делают в совершенно других ситуациях!
- Да чего уж там… Человеку, который умудрился расстегнуть сдавливающие части одежды на голой девушке, все простительно! Даже искусственное дыхание не по назначению!
- Я его могу и сейчас сделать! – предложил Гван-Ло, так и не сбавив шага.
- Ты лучше под ноги смотри, спасатель, а то если я с такой высоты грохнусь, а еще и ты сверху – от меня и мокрого места не останется!
- Я удивляюсь, Лио, откуда в тебе столько вредности! Полтора метра в прыжке, но достанешь кого угодно и куда угодно! С арзаками совершенно невозможно разговаривать на равных!
- Арзаки с менвитами разговаривать на равных могут только в одном положении – лежа!
- Я знаю, Лио! С этого твоего очередного мудрого изречения все и началось!
- Вообще-то я тогда пошутила…
- Я арзакского юмора не понимаю!
- Ну я на это и рассчитывала…
- Оказывается, ты состоишь из вредности только наполовину! Другая половина – это хитрость! Так бы сразу и сказала, что хочешь, чтобы я тебя домой на руках нес, зачем было устраивать спектакль с обмороком?
- А вот это, к сожалению, был не спектакль… - Гелли вмиг погрустнела.
- Верю, котенок… - Гван-Ло покрепче прижал к себе свою драгоценную ношу, - тебе надо отдохнуть, ты еще не полностью пришла в себя…
- От чего отдохнуть? – встрепенулась Гелли, - от длительного пребывания на руках? Так я еще не устала и уставать не собираюсь!
- Это хорошо, что не устала, а если полежишь хоть с часик…
- О, как раз управлюсь с вышивкой – надо же провести с пользой эту кучу времени!
- Лио, я не понимаю, разве так тяжело просто лечь и спокойно полежать 60 минут, не совершая никаких телодвижений?
- Гван, ты или менвит, или сумасшедший – представляешь, сколько всего можно натворить за целых 60 минут?
- Особенно глупостей! Арзаки в этом плане сильно преуспели!
- То, что для менвита глупость, для арзака прекрасное произведение искусства! И в знак протеста я отказываюсь спокойно лежать целый час, не совершая никаких телодвижений!
- Ладно… Я, пожалуй, рядом прилягу… Может, хоть таким образом получится удержать тебя подольше в горизонтальном положении!
- О, это уже совсем другой разговор! – одержав, как она считала, очередную победу над Гван-Ло, Гелли моментально переключилась на созерцание проносящихся мимо нее на приличной, как для шагающего человека, скорости пейзажей. Гелли, как обычно, начала вслух восхищаться увиденным:
- Какой, оказывается, замечательный открывается вид с высоты птичьего полета! Высоко сижу, далеко гляжу, мужем руковожу… Удобно!
- Разве что воробьиного! Садись-ка, руководительница, на шею – вот там начинается высота полета птиц поприличнее!
- А воробей, значит, уже неприличный!... На шее детей носить будешь, если взять во внимание еще и плечи, то сразу трое поместятся, надо только веревками подстраховаться… Я вот подумала, с каких это пор я после плаванья сознание теряю, может причина не в переутомлении, а в чем-то другом… Ой, Гван, осторожно, ты что, тоже себя плохо чувствуешь? Давай я все-таки пешком пойду, а то неровен час – свалимся на камни и меня тогда точно по кусочкам собирать придется!...
***
…Расплетая Геллины косы, Гван-Ло в который раз подумал, что черные волосы намного красивее золотистых. Первый раз эта мысль посетила его голову еще в детстве, как и подобает менвитам, тяга к прекрасному у него появилась в достаточно раннем возрасте и главным образом сосредоточилась на девочках-арзачках. В Бассании проживало достаточно много арзаков, они так сильно контрастировали с менвитским населением, что уже самим этим фактом привлекали внимание десятилетнего Гван-Ло. Арзакские девочки, сидевшие рядышком на лавочке, напоминали ему ласточек, облюбовавших провод: щебетали они так же мелодично, звонко и одновременно, и, к удивлению Гван-Ло, так же, как и голоса ласточек, голоса маленьких арзачек, соединенные в одну сплошную звуковую стену, не вызывали у него чувства раздражающей дисгармонии. Чтобы «ласточки» не умолкали при его появлении, Гван-Ло пришлось подружиться со всей «стайкой», ознакомившись поближе с особенностями арзакского детского досуга, он понял, почему менвитские дети не играли с арзакскимим детьми. У маленьких арзаков даже такого понятия, как игра, не существовало: двора, спортивной площадки и любого другого огражденного пространства им было недостаточно, оказавшись на свободе, то есть вне зоны родительской досягаемости, они сразу же отправлялись на поиски приключений и острых ощущений, и, как вскоре убедился Гван-Ло, покорение деревьев и измерение луж были развлечениями, так сказать, третьего разряда. Когда после очередной прогулки на арзакский манер он выслушивал очередную домашнюю мораль по поводу его внешнего вида и превышения временного лимита, ему хватило дерзости задать строгим родителям один провокационный вопрос: «А почему арзакам можно, а мне нет?» (в том, что его арзакским друзьям все их выходки проходят безнаказанно, он даже не сомневался) «Потому что они арзаки и у них так принято! Станешь совершеннолетним – уподобляйся хоть арзакам, хоть оррам полосатым, но сейчас мы несем за тебя ответственность и пока ты от нас зависишь, будь добр соблюдать наши правила и менвитские нормы воспитания!...» - таков был ответ властных родителей. Если бы мама знала, чем именно занимается ее ребенок во время прогулок в пестрой компании арзакской детворы, вообще посадила бы его под бессрочный домашний арест. И самое интересное в этой истории заключалось в том, что Гван-Ло по большому счету развлекаться по-арзакски было неинтересно – каждый раз, когда кто-то из мальчишек произносил сакральную фразу «У мене ідея!...» у маленького менвита уже все внутри сжималось и ноги моментально становились ватными, но показать свою боязнь не позволяла гордость, ибо, как гласит беллиорская пословица «Взялся за гуж, не говори, что не дюж!» Вот такой была цена за внимание и уважение девочек-ласточек…
Все попытки Гван-Ло внедрить среди подростающего арзакского поколения менвитский стиль детского досуга встречались недоумевающим «а навіщо?» и скучающим «нецікаво» - конечно, проводить спортивные соревнования и ролевые игры это «нецікаво», а вот устроить центрифугу в выброшенной промышленной стиральной машинке капец как «цікаво»! Не смотря на успешную сдачу всех арзакских развлекательных «нормативов» и умение быть хозяином слова (только одному Гван-Ло известно, каких волевых усилий ему это стоило), маленький менвит осознавал, что по-настоящему своим в арзакской компании он так и не стал – с его мнением считались и над его анекдотами даже смеялись (Гван-Ло не покидала мысль, что исключительно из вежливости, ему самому понадобилось время, чтобы его первой реакцией на арзакские анекдоты был искренний смех, а не ступор напополам с пылающими щеками), но как личность всерьез не воспринимали и все претензии на лидерство игнорировались самым возмутительным образом: в отличии от менвитских тусовок, где рано или поздно вырисовывался неформальный лидер, в арзакских в этом плане царила анархия – лидерами, по сути, были все, но неодновременно, просто у каждого была своя «специальность», в которой он особо преуспевал и когда речь заходила, например, о животных или технике, то «бразды правления» автоматически переходили к самому сильному и компетентному из вышеупомянутых областей, и, к огромному сожалению Гван-Ло, так получилось, что все «должности» были уже заняты, а ему достались обязанности рядового подчиненного – хорошего парня, - того, что профессией ни на Рамерии, ни на Беллиоре не считается. Если бы арзаки проявляли к физкультуре такое же уважение, как и менвиты, то Гван-Ло, бесспорно, стал бы «министром» спорта, но его арзакским друзьям было невдомек, какой может быть прок от преследования футбольного мяча или изнурительных физических нагрузок, а после нескольких с треском проигранных шахматных партий Гван-Ло и вовсе оставил всякую надежду приобрести среди арзаков желанное признание и авторитет… Они даже не подозревали, как их менвитский товарищ переживает по этому поводу – еще бы, Гван-Ло умел искусно прятать свои эмоции, а арзакским ребятам, которые совершенно по-другому смотрели на свои «должности», даже в голову не приходило, что кто-то намеренно хочет достигнуть успеха только ради того, чтобы доказать окружающим свою уникальность и преимущество.
Однажды, когда на повестке дня рассматривались варианты будущих приключений, самое большое количество голосов, к ужасу Гван-Ло, досталось походу на временно «замороженное» строительство многоэтажного здания. Оказавшись возле места будущего происшествия, неунывающая компания ожидаемо обнаружила достаточно высокое и плотное ограждение, которым была обнесена по периметру строительная площадка (Гван-Ло еще малодушно уповал на то, что оно арзаков остановит), но юные исследователи, словно вода, просочились на запрещенную территорию сквозь почти невидимые лазейки и, конечно, Гван-Ло с собой прихватили. Их обзору открылось обширное пространство, где, кроме недостроенного здания, находились лишь ровные штабеля серого камня под водонепроницаемым материалом и один подъемный кран, сиротливо возвышающийся над приунывшей без человеческого присутствия площадкой… Другой техники, к огромному разочарованию арзакских мальчишек, там не обнаружилось. Абсолютно ничего, с точки зрения менвита, интересного, но его друзья придерживались другого мнения: они мигом проникли в здание и рассыпались по этажам, пришлось и Гван-Ло тащиться следом за ними… Облазив и обшарив все закоулки и сунув носы во все встречающиеся на пути щели, детвора наконец-то покинула мрачные и немножко зловещие стены недостроенного сооружения. Гван-Ло уже преждевременно обрадовался окончанию относительно спокойной «экскурсии» и собирался облегченно выдохнуть, но не тут-то было… Один из мальчишек подошел вплотную к раме подъемного крана, запрыгнул на нее и полез вверх по башне, как по лестнице. В один момент к нему с восхищенными криками присоединилась вся мужская часть компании, и Гван-Ло ничего не оставалось, как последовать их примеру… И пока здравый смысл взывал к остаткам менвитского благоразумия и осторожности, его конечности продолжали упорно перебирать металлические перекладины башни подъемного крана, Гван-Ло им давно счет потерял, и, чтобы не поддаваться панике, он полностью сконцентрировался на арзакских ребятах. Рядом слышалось только их сопение, сосредоточено карабкающиеся вверх мальчишки уже не визжали, а только изредка перебрасывались словами, - из этого Гван-Ло сделал выводы, что они, без сомнения, находились на порядочной высоте, - убедиться в этом воочию он не решался, потому что боялся оказаться вдруг парализованным страхом высоты, которого у него, как он думал раньше, не было. Да раньше и высоты такой не было, это тебе не умиротворенное созерцание проплывающих внизу пейзажей из окошка вертолета, а самая настоящая стихия и, как все стихии, таящая в себе сюрпризы и опасности (в данном случае исключительно смертельные), потому что только одно неверное движение – и ты безвозвратно отправляешься к предкам в Долину Нарциссов… Лучше об этом не размышлять, а представлять себя героем-первопроходцем – уж его менвитские сверстники ни за что в жизни не отважились бы на такую рискованную авантюру, но на фоне арзаков даже представить такое толком не получалось – сразу было заметно, что ими движет отнюдь не жажда славы и признания, а обыкновенное детское любопытство. И страха высоты, по всей вероятности, они не испытывали, и о последствиях, которые непременно бы постигли всех «первопроходцев», попадись они сейчас на глаза взрослым, не думали… Для них это была своеобразная игра, очередное остросюжетное приключение, воспоминания о котором рано или поздно поблекнут в свете грядущих приключений, а у маленького менвита за тот короткий промежуток времени вся жизнь перед глазами пронеслась!
Башне, казалось, не было ни конца, ни края, но вот мальчишки добрались до заветной кабины, Гван-Ло вполне законно считал их (и себя в том числе) баловнями судьбы, теперь можно было перевести дух и успокоиться, ведь дальше карабкаться точно не было смысла (будто он был в начале «восхождения» на подъемный кран), по крайней мере арзакские ребята, как ему показалось, уже достигли желаемого уровня и подниматься выше не собирались… На самом деле он плохо знал арзакских ребят – виновник этого торжества свободы и безумия, по инициативе которого началось «покорение» пика идиотизма… как же его звали – не то Юнсар, не то Альмар, не то Ильсор… какое-то распространенное арзакское имя… так вот этот Юнсар деловито присматривался к стреле, будто что-то рассчитывая, и вдруг изрек следующее:
- Хто зі мною на стрілу?
Его друзья неожиданно продемонстрировали остатки инстинкта самосохранения, сразу послышались реплики «Та ну на фіг!» и «Я їбав туди лізти!» (при девочках они не сквернословили, но сейчас «дамы» их не слышали, значит можно побыть немножко брутальными и развязными мужчинами). Юнсар еще раз задал свой вопрос и окинул внимательным взором притихших соучастников, когда на мгновенье его глаза встретились с глазами Гван-Ло, менвит отчетливо увидел во взгляде Юнсара вызов. В действительности же арзаку и в голову не приходили мысли о соперничестве-состязании, но задорное подстрекательство Гван-Ло растолковал по-своему, по-менвитски.
- Ну якщо ви такі сцикуни, то я сам полізу! – весело бросил Юнсар и ловко перебрался на горизонтальную конструкцию стрелы.
Это было уже слишком - Гван-Ло, стиснув зубы, молча полез следом за ним. Он слышал позади восторженные голоса струсивших (или более умных) ребят, но сейчас ему было уже не до славы и почестей – Гван-Ло осознавал, что сейчас ему предоставляется редкий шанс оказаться на одном уровне с остальными арзакскими друзьями, и на него уже не будут смотреть снисходительно, как на прищепенца-иждивенца, а с уважением, как на равноправного члена общества… Да, в детстве будущий Верховный Правитель был очень далек от политики и понятие «общество» для него было таким же абстрактным и умозрительным, как «космос», он еще особо не улавливал разницы между арзакским и менвитским обществами, для него существовало только общество «здесь и сейчас» и на данный момент это было общество его арзакских товарищей… Юнсар оглянулся, чтобы посмотреть на храбреца, внявшего его призыву, - Гван-Ло показалось, что во взгляде арзака промелькнуло удивление, - Юнсар одобрительно кивнул и улыбнулся ему для поднятия духа. Перемещаться по стреле надо было на четвереньках, а это оказалось намного хуже вертикального восхождения на башню. Зрение то и дело фиксировало крошечные фигурки девочек-арзачек, копошившихся у подножия подъемного крана, каждое новое движение давалось со все большим усилием, как во сне, а головокружение грозилось перерасти в тошноту, случись это – и ситуация точно выйдет из-под контроля… Учитывая то, на каком расстоянии от него находился Юнсар, у того подобных трудностей в путешествии по стреле не возникало. Добравшись приблизительно на ее средину, Юнсар осторожно повернулся и сел, свесив ноги вниз, и, что особенно поразило Гван-Ло, он даже болтал ними в воздухе! Гван-Ло мысленно ругал себя за неуклюжесть и медленность, сравнивая свою персону с улиткой, - он, как менвит, был физически сильнее арзакских мальчишек, но теперь убедился, что одной физической силы для выполнения подобных задач недостаточно. Когда Гван-Ло наконец-то, с замирающим сердцем примостился возле Юнсара, тот сразу же бодро спросил:
- Ну що, Гване, тобі не страшно?
- Нет, - ответил цепенеющий от страха Гван-Ло, с трудом ворочая пересохшим языком.
- А мені страшно! – радостно признался Юнсар. Судя по его интонации и голосу, у эмоции, которую он сейчас испытывал, со страхом Гван-Ло было столько же общего, сколько у дворняги с волком. Гван-Ло попробовал представить себя сидящим на спортивном турнике – легче от этого все равно не стало.
- Ти тільки поглянь, яка краса навколо! – созерцание Бассании с такой умопомрачительной высоты привело Юнсара в неописуемый восторг, - Яке диво!
- Ага… - соглашался с ним Гван-Ло, уставившись на дрожащие колени. Поднять глаза выше их он так и не решился. Заметил это арзак или нет – ему было уже все равно. Маленькому менвиту уже слышались перепуганные крики взрослых и стрекот спасательного вертолета, те несколько минут, на протяжении которых Юнсар любовался окрестностями, показались ему целой вечностью. Получив свою порцию эстетического удовольствия, Юнсар оживленно обратился к Гван-Ло.
- Треба повертатися – вони, напевно, вже занудьгували без нас. Тепер я знаю, про що писатиму твір на тему «Як я провів літо»!
Возвращаться назад – это значит, что настал черед менвита ползти первым к башне, а Юнсара следом за ним, и если Гван-Ло не прибавит в темпе, арзак точно его раскусит! (если не раскусил еще). Собрав воедино всю имеющуюся у него волю, Гван-Ло развернулся лицом к ожидающим их мальчишкам и, как он считал, торопливо посунул им навстречу. Конечностей он уже не чувствовал.
Ребята, облепившие со всех сторон башню подъемного крана, встретили своих героев победоносными возгласами. Юнсар, смеясь, им что-то отвечал, но Гван-Ло, провалившись в своеобразный транс, уже не воспринимал происходящего вокруг него… Спускаться вниз оказалось так же изнурительно и тяжело, как и подниматься вверх, раньше менвит думал, что карабкаться по деревьях – опасно и рискованно, но на дереве, не смотря на хаотичное расположение веток и сучьев, он чувствовал себя намного увереннее и защищеннее, чем на железной гигантской конструкции, по которой вроде бы и взбираться удобнее, но очень уж сильно ощущение отталкивающей чужеродности и собственной никчемности…
Девочки, как только искатели приключений оказались на твердой поверхности, сразу же бросились с радостными воплями своим храбрецам на шеи. Гван-Ло, уже привыкший к таким проявлениям арзакских нежностей, реагировал на них, как на должное, да чего уж скрывать – он каждый раз, когда его обнимала арзакская девочка, просто ликовал в душе, но в данный момент от их прикосновений он не получал совершенно никакого удовольствия, и вообще, о каком удовольствии могла идти речь, когда Гван-Ло от пережитого стресса еле на ногах держался. Это арзакские мальчишки, наперебой рассказывавшие подругам о своих высотных достижениях, без сомненья, с дозой адреналина получили заодно и удовольствие, а полуживой менвит все не мог прийти в себя после такого нервного потрясения и расслабиться, как его сообщники. В том, что Юнсар напишет-таки в школьном сочинении об этом случае на стройке, Гван-Ло был так же уверен, как и в том, что арзакский учитель, прочтя о нем, придет в полный восторг и даже похвастается им перед остальными учителями.
В своих расчетах Гван-Ло не ошибся – после чудом не ставшего достоянием общественности «покорения» подъемного крана и его стрелы в частности арзакские друзья смотрели на него уже по-другому, может даже с большим уважением, чем на остальных детей. На него и на Юнсара. Гван-Ло наконец-то добился «народного» признания: мальчики слушали его еще внимательнее, а девочки улыбались еще ласковей, чем прежде. Казалось, менвиту оставалось только жить и радоваться, но со временем его лидерские амбиции пересилили здравый рассудок: Гван-Ло хотелось быть единственным «лучшим из лучших», но рядом всегда находился более находчивый и остроумный Юнсар, который к тому же являлся более близким по духу арзакской компании, нежели Гван-Ло. Особенно задевали менвитское самолюбие отношения Юнсара с одной из девочек – Элви: они вели себя как пара и уже не на романтической стадии, а словно крепкая супружеская, где любовь выражается не словами, а заботой и поддержкой. Гван-Ло сушил голову над тем, как произвести на Элви особенное и исключительно положительное впечатление, и не придумал ничего лучше, чем продемонстрировать перед нею свое физическое преимущество над Юнсаром. В тот роковой день Гван-Ло как бы невзначай завел речь о борьбе. Он предложил Юнсару обучиться нескольким приемам.
- А навіщо? – недоумевающе спросил тот.
- А как ты будешь защищаться, если на тебя нападут?
- Врятуюсь втечею! – отшутился арзак. Разговор о драке ему совершенно не нравился.
- А если нападут на Элви? – не унимался Гван-Ло.
- Ну на цей випадок у нас передбачено бойове мистецтво! – смеясь, объяснил ему Юнсар.
- Какое еще боевое искусство? – удивился Гван-Ло. – Первый раз слышу об арзакском боевом искусстве!
Окружающие захихикали и это менвиту не понравилось. Он нахмурился, но от Юнсара не отцепился:
- Ну так продемонстрируй мне его!
- Це дуже боляче, Гване… Здалась тобі ця бійка, хіба кращих розваг не існує? – пытался урезонить его Юнсар.
- Пустяки! – возбужденно выкрикнул Гван-Ло, - один разочек стоит попробовать!
- Ну якщо ти так наполягаєш… - загадочно улыбнулся арзак.
- Юнсаре! – вдруг вмешалась посерьезневшая Элви, - припиніть негайно!
- Це його ініціатива, - оправдывался Юнсар, - він же не заспокоїться, доки не ознайомиться з бойовим, гм, мистецтвом.
Элви только осуждающе покачала головой и с надеждой взглянула на менвита, но образумить его было уже слишком поздно…
Гван-Ло с воинствующим видом двинул на растерявшегося Юнсара. Тот в упор смотрел на противника и почему-то виновато улыбался, как бы извиняясь за предстоящую драку. Менвит понимал, что здесь явно таится подвох, но времени на размышления не было, надо действовать. И только он собирался сделать захват с намерением опрокинуть арзака на землю, как невыносимая боль от мощного удара в пах повергла на колени его самого: у Гван-Ло потемнело в глазах и на миг перехватило дыхание, чтобы не застонать, он закусил губу и только привкус собственной крови заставил его разжать зубы. Менвит ощутил, как кто-то его заботливо приобнял, «Это Элви!» - догадался Гван-Ло и приступ жгучего стыда причинил ему еще больше страданий, чем физическая боль. Он приготовился, было, к утешениям и соболезнованиям, но вместо этого девочка напустилась на Юнсара:
- Ну от бачиш, що ти накоїв! Цього ніяк не можна було уникнути?!
- Та нічого страшного, до свадьби заживе! – как ни в чем не бывало отозвался арзак. Реакция остальных детей была предсказуема: девочки осуждали поступок Юнсара, мальчики наоборот его оправдывали, мол, Гван сам напросился, ему ведь так хотелось драться, вот он и спровоцировал Юнсара, которому драться совершенно не хотелось… Когда у менвита прояснилось перед глазами, он увидел присевшего рядом с собой Юнсара.
- Пробач, друже, але ти сам наполіг, - участливо обратился к нему «победитель».
- Так нельзя… Это не по правилам… - с трудом прохрипел Гван-Ло.
- А нападати, значить, можна? І є правило, яке дозволяє нападати на дівчат? Це ж не чесний поєдинок, а самозахист, де всі засоби себе виправдовують.
Гван-Ло на это ничего не ответил, он с горем пополам выпрямился и сказал, что ему уже пора. Кто-то вызвался его проводить, но менвит наотрез отказался от помощи и побрел домой самостоятельно. По пути он настолько пришел в себя, что даже родители не заподозрили в его внешнем виде ничего неладного, к тому же ребенок в кои-то веки вернулся с прогулки в уставное время. Больше он в арзакскую компанию не возвращался, не смотря на просьбы и уговоры ее участников, даже приглашения девочек оказались бессильными против задетого менвитского честолюбия. После такого, как считал Гван-Ло, позора и унижения, он уже не мог продолжать общаться с друзьями, будто ничего не произошло, да и злиться оставалось только на самого себя – ведь это его собственный выпендреж положил конец дружбе с арзаками. И только спустя некоторое время он понял, что его бравада пришлась очень на руку самому Юнсару, которого, может быть, тоже раздражало соперничество с менвитом, и он просто выжидал подходящего момента, чтобы избавиться от конкурента… А Гван-Ло вскоре любезно предоставил ему такую возможность! Только убедиться в достоверности своих догадок он уже не мог – отныне он держался от арзаков подальше, а на девочек-ласточек поглядывал издалека и украдкой. И хоть сначала Гван-Ло очень тосковал по ним и даже по их (кто бы мог подумать!) экстремальным развлечениям, но раненное чувство собственного достоинства и гордость не позволяли ему встречаться с ребятами – свидетелями его бесславия, над которыми теперь, по всей вероятности, главенствовал Юнсар.
Сплыли года, унося за собой былые печали и невзгоды, и повзрослевший Гван-Ло, на тот момент студент исторического факультета Бассанийского университета, о своих детских приключениях даже думать забыл. Дружба с арзаками почивала где-то на задворках его памяти, вот только интерес к девушкам-ласточкам так и не исчез, а вдобавок приобрел черты полового влечения. Юные арзачки, казалось, щебетали еще звонче и мелодичней, чем прежде, и оторвать от них глаз просто не было сил… Но арзакские парни, чутко охранявшие своих подруг, быстро возвращали замечтавшегося менвита к реальности. В отличии от менвитской свободной любви, арзаки придерживались традиционного и, с точки зрения менвитов, архаичного взгляда на любовь и отношения, по этому арзакские пары формировались рано и существовали практически на протяжении всей жизни. Смешанных пар не было в принципе, по крайней мере в окружении Гван-Ло таких не наблюдалось, но сам Гван-Ло находил это явление более чем странным. Арзаки, такие приветливые и добродушные в повседневной жизни, когда речь заходила о их женщинах и посягательстве на них в частности, мгновенно превращались в отважных защитников и ревнивых собственников, они были всегда начеку, даже если в поле зрения не попадали – Гван-Ло убедился в этом лично, побеседовав пять минут с одной арзакской девушкой. Стоило ему отойти на несколько шагов от места поверхностного разговора ни о чем, как перед ним, будто из-под земли, вырос приветливо улыбающийся арзак и, продолжая так же тепло и дружелюбно улыбаться, довел до менвитского сведения, что если он снова увидит его рядом со своей девушкой, «то таких фігурних піздюлєй понакладає, що Басанія здригнеться!» Арзака совершенно не смущало, что он едва доставал менвиту до плеч, дерзости и самоуверенности ревнивому парню было явно не одалживать. И менвит внял – не то чтобы он очень испугался арзакских пиздюлей, достаточно болезненных на самом деле, просто ввязываться в подобные разборки было ниже его достоинства. А еще Гван-Ло показалось, что перед ним повзрослевший Юнсар, менвит в последний раз видел арзакского друга в тот далекий злополучный день «боевого искусства», и если Гван-Ло не ошибся, получается, что он только что беседовал с Элви… Уж очень крепкой запомнилась ему та детская арзакская парочка. Во всяком случае, больше Гван-Ло к арзачкам не приближался, ему очень бы не хотелось, чтобы среди них, а тем более их парней, оказались его бывшие друзья…
Казалось, подружиться с арзакской девушкой (только подружиться, на большее он даже не рассчитывал) Гван-Ло уже не светит, как вдруг в его размеренной монотонной жизни появилась Гелли. Этому эпохальному событию он был обязан своему лучшему другу Лон-Гору, студенту медицинской академии, просто однажды Гван-Ло увидел его в компании очаровательной арзачки (а иных арзачек Гван-Ло и не встречал) и друг сразу же на полном серьезе (Гван-Ло иногда не мог понять, шутит ли Лон-Гор или правду говорит) отрекомендовал ему свою спутницу:
- Знакомся, Гван, это моя сокурсница Гелли – девушка, которая знает ответы на все вопросы в мире!
- Неужели? – улыбнулся Гван-Ло, пожимая изящную маленькую ладошку, - вот так прям все ответы?
- Так! – подтвердила арзачка. – Але це ще не означає, що вони правильні!
Короче говоря, Гелли Гван-Ло сразу понравилась, и судя по тому, как она свободно общалась с менвитами, жениха у нее не было. Позже Лон-Гор подтвердил отсутствие парня у Гелли, что особенно поразило Гван-Ло, - такая умница и красавица до сих пор не отыскала себе пару, но потом он быстро нашел объяснение ее одиночеству: уж насколько арзаки славились своим специфическим чувством юмора и озорством, но Гелли своими шуточками и острым языком превзошла все ожидания Гван-Ло, выдержать такую насмешницу рядом с собой арзаку просто было не под силу, но поскольку Гван-Ло принадлежал к другой расе, то ко всем крылатым изречениям и мудрым замечаниям Гелли оставался нечувствительным, отчасти потому что не всегда понимал их. Он просто наслаждался ее присутствием, внимательно слушая, изредка вставляя несколько слов (чтобы у арзачки не сложилось впечатление разговора с глухонемым) и украдкой любуясь своей собеседницей. Гелли такое положение вещей тоже устраивало – из-за строптивого характера у нее практически не было друзей, по сути, единственным другом Гелли был Лон-Гор, который обладал похожим чувством юмора и не обижался на ее шутки. Но Лон-Гор не уделял ей столько времени, сколько Гван-Ло, тот почти не отходил от арзачки, повсюду сопровождая и с удовольствием составляя ей компанию при посещении культурных мероприятий.
Во время одной из прогулок к ним, а точнее к Гелли подскочил какой-то арзак, по всей вероятности ее знакомый, и радостно защебетал, приобняв девушку за талию: из всего услышанного Гван-Ло запомнил только приветствие и последнюю фразу «Може, сходимо куди-небудь?» Шедшего рядом с Гелли менвита для него вообще не существовало. Под конец своей «рулады» арзак уже прижимал к себе девушку, как свою собственную, даже не замечая ее недовольного лица. Когда Гелли посоветовала ему «сходити на хуй», незадачливый жених вмиг отпрянул от нее, обиженно вздернул нос и так же внезапно исчез в неизвестном направлении, как и появился, наверное, продолжил поиски «птички» посговорчивее, - а Гелли, будто и не было ничего, продолжила прерванный разговор, более походящий на монолог… Этот забавный случай хоть и не сильно обнадежил Гван-Ло, но, по крайней мере, дал понять, что соперники у него появятся еще нескоро. Не прошло и полгода, а Гелли уже искренне радовалась ему при встрече и приветствовала по-арзакски – обнимая, учитывая разницу в росте, это выглядело очень трогательно. Для арзаков прикасаться друг к другу было естественно, менвиты же расценивали подобные объятья как намек на половую близость, но Гван-Ло на этот счет особо не обольщался, потому что хорошо знал арзакские обычаи и отношение арзаков к свободной любви… Когда Гван-Ло завел о свободной любви речь, Гелли заметила, дескать, секс без причины – признак ты понял кого. Он возражать не стал, ибо менвитских причин для Гелли было явно недостаточно, а арзакские причины, к сожалению, ему не светили даже в отдаленной перспективе. А еще Гван-Ло пришел к выводу, что Гелли – девственница, это предположение он сразу же озвучил со всей присущей ему менвитской прямолинейностью, чем обескуражил Гелли и вогнал ее в краску. Спустя секунду арзачка пришла в себя и, смеясь, заверила его, что «цнотливість виліковна» и нечего делать такое испуганное лицо. Больше они к теме свободной любви не возвращались.
Гелли жила с родителями: у арзаков дети, даже создав собственные семьи, часто продолжали жить вместе с родителями и, что особенно поражало Гван-Ло, дружно и слаженно. Семья его арзакской подружки тоже не была исключением, в огромном доме Гелли уживалось сразу три поколения. Для менвита, после совершеннолетия съехавшего от родителей, это было нонсенсом. После нескольких визитов к Гелли, Гван-Ло решил, что если уж и ходить по гостям, то лучше Гелли к нему, чем он к ней, и Гелли не возражала. Не возражала она и против того, чтобы Гван-Ло называл ее Лио, как обращались к девушке родственники. Он же, конечно, спросил разрешения и сделал это с таким важным и торжественным видом, что в очередной раз рассмешил свою подругу.
Не смотря на различия в характерах и мировоззрениях им было интересно вместе. Гелли получила достойного и благодарного слушателя, не спорящего с ней и не задающего лишних вопросов, Гван-Ло – самую лучшую, как ему казалось, девушку в мире. У Гван-Ло, кроме любви ко всему красивому, был еще один пунктик – перфекционизм, и каждый новый день являлся для него новым шагом к совершенному человеку, которым он стремился стать, поэтому у Гван-Ло были высокие требования не только к себе, а и к своему окружению. В итоге его друзей, как и у Гелли, можно пересчитать на пальцах одной руки, но только Гелли соответствовала всем его требованиям и условиям, она на самом деле знала ответы на все вопросы – были они верными или нет, но менвита вполне устраивали, и то, с какой скоростью они появлялись, приводило Гван-Ло в неописуемый восторг. Анализируя качества своей арзакской подруги, Гван-Ло не находил ни одного отрицательного, - понимая, что в действительности так не бывает, он пришел к выводу, что это любовь, и малость приуныл: Гелли видела в нем только друга и в упор не замечала того, кем менвит пытался для нее стать. Рассмотрев сложившуюся ситуацию со всех существующих сторон, Гван-Ло решил, что девиз «все или ничего» в этом случае себя не оправдывает, и надо радоваться тому, что уже есть, стараясь брать из его с Гелли отношений все самое лучшее, ну а потом… Потом все может кардинально измениться, это только вопрос времени, ну а Гван-Ло никуда не торопился, уж чего-чего, а его терпения и настойчивости в достижении цели хватило бы на троих. Гван-Ло абсолютно не смущало то, что его любимая принадлежала к другой расе, поскольку он считал себя уникальным, то и его выбор спутницы жизни должен отличаться от общепринятого представления менвитов о браке, Гван-Ло как бы бросал вызов общественному мнению, но пока еще только мысленно. Они продолжали встречаться, но благодаря существенным культурным различиям, эти встречи не очень-то способствовали воплощению в жизнь намерений Гван-Ло: в менвитской культуре предложение руки и сердца делали женщины, в принципе, как и признание в любви, у арзаков же наоборот – мужчины, получалось, что первый шаг должен был сделать Гван-Ло, но ему, как ни странно это звучит, не хватало духа, - еще бы, получив прямой отказ, менвит уже не сможет видеться с оттолкнувшей его девушкой, а не видеться с Гелли он уже не мог.
Арзачка, не обращая внимания на пристальные взгляды Гван-Ло (или не замечая их), своим поведением только подливала масла в огонь – это она сама со всей присущей ей непосредственностью предложила сделать менвиту массаж после изнурительной тренировки, даже не представляя, какой пыткой он для него обернется… Хорошо, что хоть не просила сделать массаж ей, в этом случае арзакская стыдливость была Гван-Ло на руку, иначе пресловутой менвитской выдержке и самообладанию не миновать бы серьезного испытания на прочность. Вместо массажа Гелли предложила Гван-Ло расчесать ей волосы, этот деликатный процесс для менвитов являлся почти что супружеским ритуалом, скорее всего арзачка о нем не знала, а Гван-Ло хватило сообразительности не вводить ее в курс дела, а то вдруг еще передумает… Расчесывание Геллиных волос оказалось намного коварнее, чем предполагалось: начав его, остановиться было уже невозможно, Гван-Ло полностью поглощался созерцанием этого иссиня-черного великолепия, а Гелли погружалась в полудрему и даже говорила помедленнее. Прикасаться к ее волосам тоже походило на сладкое истязание, менвит с трудом удерживался, чтобы не зарыться в них лицом, во избежание соблазна он заплетал арзачке косы – сперва в тех замысловатых узлах косы почти не угадывались, но со временем Гван-Ло достигнул высокого уровня и в этом щепетильном деле, так что Гелли не стыдно было с такой прической и на люди показаться. И каждый раз, любуясь результатом своего парикмахерского усердия, Гван-Ло задавался вопросом: а не тяжело ли хрупким арзачкам носить на голове такое волосяное изобилие? Среди менвиток обладательницы длинных волос встречались редко да и те не уделяли своим шевелюрам столько внимания, сколько арзакские женщины.
Во время очередного Геллиного упражнения в остроумии, которое, в основном, оттачивалось на ее немногословном менвитском друге да к тому же и у него дома, девушка, воодушевленная предвкушением быстрой победы, на полушутливую реплику оппонента «С арзаками совершенно невозможно разговаривать на равных!», возразила следующим полушутливым образом: «Арзаки з менвітами розмовляти на рівних можуть тільки в одному положенні – лежачи!» После этих слов Гван-Ло молча подхватил Гелли на руки и с невозмутимым видом отнес ее в спальню, там бережно уложил на кровать и сам прилег рядом. Повернувшись на бок, он, как ни в чем не бывало, с едва заметным вызовом уставился на офигевшую арзачку. Все произошло так быстро и неожиданно, что она даже испугаться не успела, а когда пришла в себя и поняла, что Гван-Ло так своеобразно над ней пошутил, восхищенно улыбнулась, по достоинству оценив его выходку. Гелли не растерялась и спокойно продолжила прерванный разговор. Гван-Ло тоже оценил по достоинству реакцию Гелли и ее самообладание, - в принципе, он на другую и не рассчитывал, но ему было интересно, какое впечатление произведет на подругу этот поступок. «Неизгладимое!» - заверили менвита смеющиеся глаза Гелли. Общаться, лежа на боку, понравилось арзачке настолько, что они потом только так и общались, разумеется, когда Гелли приходила к Гван-Ло в гости, с той лишь разницей, что инициатива принять горизонтальное положение исходила уже не от Гван-Ло, а от самой Гелли, ну и вышеупомянутое положение они занимали не на кровати, а на полу – такова была воля арзачки. Спустя несколько встреч менвит уже воспринимал это «новшество» как должное, и оно больше не казалось ему ни странным, ни провокационным. Даже оттенок чувственности со временем куда-то пропал, осталось только покрывало посреди комнаты, а на нем – самая совершенная девушка в мире, которая, не смотря на все старания Гван-Ло, оставалась такой же недоступной, как в первый день знакомства…
Справедливости ради надо отметить, что менвитские старания одними только шутками не ограничивались и наглядно демонстрировали изобретательность и находчивость Гван-Ло. К сожалению, они так и не увенчались успехом, а некоторые даже поставили их владельца в очень неловкое положение. Печально закончилась романтическая затея с цветами, когда Гван-Ло поздним вечером проник через распахнутое окно в комнату Гелли, находившуюся на первом этаже, предварительно рассчитав время ее отсутствия. Оставив на кровати огромный букет аметистовых роз, менвит беспрепятственно выскочил из окошка, но беспрепятственно покинуть арзакский двор так и не получилось: в нескольких шагах от дома его поджидал отец Гелли, по всей вероятности, заметивший, как менвит покидал комнату дочери через окно. Возмущенно выкрикнув: «Ах ти ж скотиняко менвітська!» арзак сразу же применил к Гван-Ло арзакское «боевое искусство». Медленно оседающему на землю менвиту внезапно пришла в голову мысль, что из-за любви люди сильно глупеют и что он дважды наступил на одни и те же грабли… Ситуацию спасла вовремя возвратившаяся домой Гелли, и опять Гван-Ло пришлось пройти сквозь унизительные женские утешения и объятия (ну вот объятий Гелли никогда много не бывает), подруга напустилась на отца, мол, зачем сразу драться, неужели нельзя объясниться с помощью слов, но тот задорно возразил: «Не вірю в силу слова я, а вірю в силу піздюлєй!» и с довольным видом ретировался с места происшествия, даже не попросив прощения у пострадавшего! Казалось бы, после такого очень неприятного для менвитского достоинства инцидента Гван-Ло больше никогда не увидит Гелли, но взрослые менвиты в такие крайности больше не бросаются и вообще смотрят на жизненные трудности по-философски. При встрече Гелли долго извинялась за выходку отца и за недоразумение вцелом (вот как раз недоразумением там и не пахло, именно потому что арзак его узнал и сокрушительный удар нанес осознанно!) Это все, конечно, пустяки, самым обидным для Гван-Ло стало то, что Гелли даже словом не обмолвилась о цветах, будто их и не было вовсе! Разумеется, он все простил и мысленно зарекся совершать впредь такие идиотские поступки. А еще менвит не мог понять, за что его так невзлюбил отец Гелли… Гван-Ло собирался, было, попросить подругу, чтобы она особо не распространялась по поводу случившегося, но в последнюю секунду гордость не позволила ему сделать это, и он просто понадеялся на тактичность арзачки, уж очень ему не хотелось выслушивать в свой адрес шуточки лучшего друга. Сарказм Лон-Гора был ненамного приятнее арзакского «боевого искусства», но судя по тому, что вышеупомянутый сарказм оставался на прежнем уровне, умница Гелли сохранила это нелепое приключение в тайне.
Другой забавный случай произошел на морском пляже. Гван-Ло, как и подобает менвитам, плавал превосходно, но догнать в воде Гелли (в принципе, как и на суше) ему было не под силу: не владеющая никаким стилем арзачка рассекала водную гладь с завидной легкостью и стремительностью, да и какой может быть стиль у рыбы, созданной для жизни в воде. Вот так и Гелли, стоило ей оказаться под водой, моментально перевоплощалась в рыбку, очутившуюся в родной стихии, и выманить ее на берег было так же трудно, как и настоящую рыбу, во всяком случае Гван-Ло, как любому нормальному человеку, от чересчур длительного пребывания в воде становилось дискомфортно, зато арзачка могла резвиться среди волн хоть целый день. Им приглянулся один маленький дикий пляжик, даже не пляжик, а отрезок каменистого побережья, неприглядный для больших компаний и очень подходящий для уединения двух людей, не обязательно влюбленных друг в друга. Как-то раз Гван-Ло, сняв перед купанием с себя все лишнее, обратил внимание на заинтересованный взгляд подруги, пристально изучающий его фигуру. Это ему понравилось и придало храбрости – самодовольно приосанившись, менвит шутливо обратился к своей спутнице: «Что ты так рассматриваешь?» «Та от, тато казав, що у менвітів руки зі сраки ростуть та ще й обидві ліві!... Але з тобою, бачу, все гаразд!» - невинно улыбаясь, объяснила ему Гелли. Сконфуженный Гван-Ло в ответ только проворчал, что вредностью арзачка точно пошла в своего дикого папашу и больше на взгляды Гелли (которые, благодаря наследственной вредности, стали еще откровенней и нахальней) внимания не обращал. Когда менвит как бы между прочим, не особо рассчитывая на успех, намекнул ей, что в этом укромном местечке можно плавать обнаженными, покрасневшая Гелли в недоумении уставилась на него, мол, какой смысл раздеваться догола, если на них и так сейчас предельно минимальный уровень одежды. «Чтобы почувствовать себя одним целым с природой» - сразу нашелся Гван-Ло. «Взагалі-то людині необов’язково купатися в морі без плавок, щоб відчути себе одним цілим з природою!» - рассмеялась арзачка, - «особисто я надаю перевагу спогляданню і захопленню природою і наявність одягу ніяким чином не впливає на ці процеси» У арзаков, в отличии от менвитов, не было культа тела, тем более обнаженного, и Гелли тоже не собиралась бросать вызов традициям своего народа. Осознав, что арзачка вряд ли обрадуется лично его менвитскому сближению с природой, Гван-Ло больше на нем не настаивал и плавки не снимал.
Созерцать и любоваться природой – это, конечно, хорошо, ну а если еще ко всему лакомиться ее дарами, вообще замечательно! Гелли любила вишни и, вопреки главному постулату своей будущей профессии, прямо с дерева, то есть немытыми (Гван-Ло говорил «грязными», а Гелли настаивала на «немитих», будто вишни от этого становились чище). Поскольку семья у Гелли была большая, то ее вишни заканчивались очень быстро, другое дело вишни Гван-Ло! В поглощении вишен арзачка так же не знала меры, как и в купании, менвит поначалу волновался за ее самочувствие, но, как вскоре выяснилось, ни количество ягод, ни то, что они употреблялись немытыми, никоим образом не отображалось на ее здоровье, у Гелли от вишен даже оскомины не было! Когда все доступные ветки были обнесены вплоть до тех, за которыми надо было карабкаться на дерево, приходилось прибегать к помощи высокого друга: Гван-Ло поднимал девушку на руки или даже усаживал себе на шею, ему не стоило никаких усилий продержаться в таком положении длительное время, пока арзачка роскошествовала на этом празднике сладкой жизни. И однажды, ссаживая насквозь пропитанную вишневым соком Гелли с дерева, менвит не удержался и поцеловал ее. Поцелуй получился таким же легким и невинным, как и сама поцелованная, но и этого хватило, чтобы арзачка, гневно сверкнув глазами, нахмурилась и, сухо поблагодарив за угощение, собралась, было, домой, потому что уже (!) наелась. Раздосадованный Гван-Ло в очередной раз почувствовал себя идиотом – он не придумал ничего поубедительнее, чем попросить прощения с детскими заверениями, что это больше не повторится. Была бы на месте Гелли обиженная менвитка, Гван-Ло не отделался бы так просто, но доверчивой добродушной арзачке таких извинений оказалось вполне достаточно, чтобы снова вернуться к вишням и в прежнее веселое расположение духа. Казалось бы, как молодой здоровый парень может так долго поддерживать отношения с девушкой, которую втайне любит и которая не отвечает ему взаимностью, не настаивая на половой близости и относительно спокойно реагировать на близость обыкновенную, и здесь на помощь приходит своеобразное менвитское отношение к свободной любви – юных менвиток, желающих того, чего не желала Гелли, было хоть пруд пруди, и Гван-Ло никому не отказывал, для него, как для любого менвита, это было в порядке вещей, удовлетворение потребностей организма, но, каждый раз удовлетворяя эти потребности, он чувствовал, что получает не все, больше может дать только любимая и любящая девушка. Но его любимая девушка в своей целомудренной постели в это время видела не менее целомудренные сны, и даже в них для Гван-Ло не было места.
Категория: при всем желании Гван-Ло только джен...
Рейтинг: R
В силу скудности собственной фантазии некоторые имена позаимствованны из других источников, ролевой игры "Рамерийская Академия" в частности)
Идея о профессии Гван-Ло и колдовской книге принадлежит Айронмайденовскому, загадочные письменные знаки - Kolibrinkz)
Самые нецензурные реплики принадлежат Л. Подервянскому, а стихотворение - Ю. Андруховичу))
глава 1
читать дальше…Гелли все глубже и глубже погружалась в ласковую теплую морскую воду, сквозь ее толщу гулко пробивались звуки извне… Так странно, по ощущению она уже чуть ли не до самого дна опустилась, но ее тело ритмически раскачивалось из стороны в сторону, будто на волнах, и крики птиц становились все громче и настойчивее. Теперь к ним присоединился очень знакомый мужской голос, который о чем-то ее просил, но мозг Гелли отказывался воспринимать слова, как вербальную информацию. Голос не унимался и через некоторое время преобразовался в одну повторяющуюся фразу: «Лио, очнись… Открой глаза…» Гелли вдруг осознала, что ей нечем дышать, ее глаза все еще были закрыты, на веки давила непонятная тяжесть, не позволяющая их разомкнуть, чтобы увидеть, что же с ней происходит на самом деле, она начала усердно работать конечностями, стараясь побыстрее вынырнуть на поверхность, но движения почему-то давались ей с огромным трудом, будто она находилась не в воде, а в жидком металле, может, поэтому Гелли и не удавалось открыть глаза… Она почувствовала, как ее схватили за руки и с силой потащили наверх, и уже там Гелли наконец-то сделала спасительный вдох и широко распахнула глаза…
…Она с удивлением обнаружила себя посреди пустынного дикого пляжа на руках Гван-Ло, с тревогой всматривающегося в ее лицо. Заметив Геллино возвращение к сознанию, он облегченно выдохнул и взволнованно промолвил:
- Лио, как же ты меня напугала!
- Я что, в обморок упала? – Гелли оглянулась по сторонам, спровоцировав тем самым приступ странного головокружения.
- Представь себе! Ты со своими водными соревнованиями совсем не знаешь меры!
- Зато я снова тебя победила! – оправдалась Гелли.
- Конечно, победила, - Гван-Ло осторожно поставил ее на ноги, - но стоило ради этого так переутомляться?
Гелли сделала шаг, но потеряла равновесие и чуть не упала, если бы ее вовремя не подхватил Гван-Ло.
- И долго я пробыла без сознания? – не смотря на жару, Гелли начал бить озноб.
- Даже минуты не прошло… Вот мне совершенно не нравится, как ты выглядишь, давай-ка лучше возвращаться домой, - сообразив, что Гелли даже не в состоянии самостоятельно одеться, не то что идти, Гван-Ло бережно усадил ее на покрывало и предложил оптимальный выход из сложившейся ситуации, - лучше я понесу тебя на руках, думаю, ты возражать не будешь.
Он быстро вытерся, оделся и собрал вещи. В левой руке Гван-Ло нес пляжную сумку, в правой, а точнее, на правой – закутанную в полотенце Гелли. Хорошо, что они жили неподалеку, а о существовании этого пляжика кроме них, кажется, никто и не догадывался, - это очень удобно, потому что можно спокойно купаться обнаженными и не бояться вторжения посторонних на почти что свою собственную территорию…
Через пять минут Гелли уже вернулась в норму, от слабости и головокружения не осталось и следа, будто их никогда и не было… Вместе с хорошим самочувствием к Гелли вернулось и ее озорство:
- Говоришь, я и минуты не пробыла без сознания? Ты, конечно, не растерялся и оперативно оказал мне первую помощь при обмороке?
- Разумеется, Лио! Как служба быстрого реагирования, я сначала уложил тебя на спину, расстегнул сдавливающие части одежды и только потом…
- Искусственное дыхание? – Гелли оживленно перебила Гван-Ло.
- Так ведь искусственное дыхание делают в совершенно других ситуациях!
- Да чего уж там… Человеку, который умудрился расстегнуть сдавливающие части одежды на голой девушке, все простительно! Даже искусственное дыхание не по назначению!
- Я его могу и сейчас сделать! – предложил Гван-Ло, так и не сбавив шага.
- Ты лучше под ноги смотри, спасатель, а то если я с такой высоты грохнусь, а еще и ты сверху – от меня и мокрого места не останется!
- Я удивляюсь, Лио, откуда в тебе столько вредности! Полтора метра в прыжке, но достанешь кого угодно и куда угодно! С арзаками совершенно невозможно разговаривать на равных!
- Арзаки с менвитами разговаривать на равных могут только в одном положении – лежа!
- Я знаю, Лио! С этого твоего очередного мудрого изречения все и началось!
- Вообще-то я тогда пошутила…
- Я арзакского юмора не понимаю!
- Ну я на это и рассчитывала…
- Оказывается, ты состоишь из вредности только наполовину! Другая половина – это хитрость! Так бы сразу и сказала, что хочешь, чтобы я тебя домой на руках нес, зачем было устраивать спектакль с обмороком?
- А вот это, к сожалению, был не спектакль… - Гелли вмиг погрустнела.
- Верю, котенок… - Гван-Ло покрепче прижал к себе свою драгоценную ношу, - тебе надо отдохнуть, ты еще не полностью пришла в себя…
- От чего отдохнуть? – встрепенулась Гелли, - от длительного пребывания на руках? Так я еще не устала и уставать не собираюсь!
- Это хорошо, что не устала, а если полежишь хоть с часик…
- О, как раз управлюсь с вышивкой – надо же провести с пользой эту кучу времени!
- Лио, я не понимаю, разве так тяжело просто лечь и спокойно полежать 60 минут, не совершая никаких телодвижений?
- Гван, ты или менвит, или сумасшедший – представляешь, сколько всего можно натворить за целых 60 минут?
- Особенно глупостей! Арзаки в этом плане сильно преуспели!
- То, что для менвита глупость, для арзака прекрасное произведение искусства! И в знак протеста я отказываюсь спокойно лежать целый час, не совершая никаких телодвижений!
- Ладно… Я, пожалуй, рядом прилягу… Может, хоть таким образом получится удержать тебя подольше в горизонтальном положении!
- О, это уже совсем другой разговор! – одержав, как она считала, очередную победу над Гван-Ло, Гелли моментально переключилась на созерцание проносящихся мимо нее на приличной, как для шагающего человека, скорости пейзажей. Гелли, как обычно, начала вслух восхищаться увиденным:
- Какой, оказывается, замечательный открывается вид с высоты птичьего полета! Высоко сижу, далеко гляжу, мужем руковожу… Удобно!
- Разве что воробьиного! Садись-ка, руководительница, на шею – вот там начинается высота полета птиц поприличнее!
- А воробей, значит, уже неприличный!... На шее детей носить будешь, если взять во внимание еще и плечи, то сразу трое поместятся, надо только веревками подстраховаться… Я вот подумала, с каких это пор я после плаванья сознание теряю, может причина не в переутомлении, а в чем-то другом… Ой, Гван, осторожно, ты что, тоже себя плохо чувствуешь? Давай я все-таки пешком пойду, а то неровен час – свалимся на камни и меня тогда точно по кусочкам собирать придется!...
***
…Расплетая Геллины косы, Гван-Ло в который раз подумал, что черные волосы намного красивее золотистых. Первый раз эта мысль посетила его голову еще в детстве, как и подобает менвитам, тяга к прекрасному у него появилась в достаточно раннем возрасте и главным образом сосредоточилась на девочках-арзачках. В Бассании проживало достаточно много арзаков, они так сильно контрастировали с менвитским населением, что уже самим этим фактом привлекали внимание десятилетнего Гван-Ло. Арзакские девочки, сидевшие рядышком на лавочке, напоминали ему ласточек, облюбовавших провод: щебетали они так же мелодично, звонко и одновременно, и, к удивлению Гван-Ло, так же, как и голоса ласточек, голоса маленьких арзачек, соединенные в одну сплошную звуковую стену, не вызывали у него чувства раздражающей дисгармонии. Чтобы «ласточки» не умолкали при его появлении, Гван-Ло пришлось подружиться со всей «стайкой», ознакомившись поближе с особенностями арзакского детского досуга, он понял, почему менвитские дети не играли с арзакскимим детьми. У маленьких арзаков даже такого понятия, как игра, не существовало: двора, спортивной площадки и любого другого огражденного пространства им было недостаточно, оказавшись на свободе, то есть вне зоны родительской досягаемости, они сразу же отправлялись на поиски приключений и острых ощущений, и, как вскоре убедился Гван-Ло, покорение деревьев и измерение луж были развлечениями, так сказать, третьего разряда. Когда после очередной прогулки на арзакский манер он выслушивал очередную домашнюю мораль по поводу его внешнего вида и превышения временного лимита, ему хватило дерзости задать строгим родителям один провокационный вопрос: «А почему арзакам можно, а мне нет?» (в том, что его арзакским друзьям все их выходки проходят безнаказанно, он даже не сомневался) «Потому что они арзаки и у них так принято! Станешь совершеннолетним – уподобляйся хоть арзакам, хоть оррам полосатым, но сейчас мы несем за тебя ответственность и пока ты от нас зависишь, будь добр соблюдать наши правила и менвитские нормы воспитания!...» - таков был ответ властных родителей. Если бы мама знала, чем именно занимается ее ребенок во время прогулок в пестрой компании арзакской детворы, вообще посадила бы его под бессрочный домашний арест. И самое интересное в этой истории заключалось в том, что Гван-Ло по большому счету развлекаться по-арзакски было неинтересно – каждый раз, когда кто-то из мальчишек произносил сакральную фразу «У мене ідея!...» у маленького менвита уже все внутри сжималось и ноги моментально становились ватными, но показать свою боязнь не позволяла гордость, ибо, как гласит беллиорская пословица «Взялся за гуж, не говори, что не дюж!» Вот такой была цена за внимание и уважение девочек-ласточек…
Все попытки Гван-Ло внедрить среди подростающего арзакского поколения менвитский стиль детского досуга встречались недоумевающим «а навіщо?» и скучающим «нецікаво» - конечно, проводить спортивные соревнования и ролевые игры это «нецікаво», а вот устроить центрифугу в выброшенной промышленной стиральной машинке капец как «цікаво»! Не смотря на успешную сдачу всех арзакских развлекательных «нормативов» и умение быть хозяином слова (только одному Гван-Ло известно, каких волевых усилий ему это стоило), маленький менвит осознавал, что по-настоящему своим в арзакской компании он так и не стал – с его мнением считались и над его анекдотами даже смеялись (Гван-Ло не покидала мысль, что исключительно из вежливости, ему самому понадобилось время, чтобы его первой реакцией на арзакские анекдоты был искренний смех, а не ступор напополам с пылающими щеками), но как личность всерьез не воспринимали и все претензии на лидерство игнорировались самым возмутительным образом: в отличии от менвитских тусовок, где рано или поздно вырисовывался неформальный лидер, в арзакских в этом плане царила анархия – лидерами, по сути, были все, но неодновременно, просто у каждого была своя «специальность», в которой он особо преуспевал и когда речь заходила, например, о животных или технике, то «бразды правления» автоматически переходили к самому сильному и компетентному из вышеупомянутых областей, и, к огромному сожалению Гван-Ло, так получилось, что все «должности» были уже заняты, а ему достались обязанности рядового подчиненного – хорошего парня, - того, что профессией ни на Рамерии, ни на Беллиоре не считается. Если бы арзаки проявляли к физкультуре такое же уважение, как и менвиты, то Гван-Ло, бесспорно, стал бы «министром» спорта, но его арзакским друзьям было невдомек, какой может быть прок от преследования футбольного мяча или изнурительных физических нагрузок, а после нескольких с треском проигранных шахматных партий Гван-Ло и вовсе оставил всякую надежду приобрести среди арзаков желанное признание и авторитет… Они даже не подозревали, как их менвитский товарищ переживает по этому поводу – еще бы, Гван-Ло умел искусно прятать свои эмоции, а арзакским ребятам, которые совершенно по-другому смотрели на свои «должности», даже в голову не приходило, что кто-то намеренно хочет достигнуть успеха только ради того, чтобы доказать окружающим свою уникальность и преимущество.
Однажды, когда на повестке дня рассматривались варианты будущих приключений, самое большое количество голосов, к ужасу Гван-Ло, досталось походу на временно «замороженное» строительство многоэтажного здания. Оказавшись возле места будущего происшествия, неунывающая компания ожидаемо обнаружила достаточно высокое и плотное ограждение, которым была обнесена по периметру строительная площадка (Гван-Ло еще малодушно уповал на то, что оно арзаков остановит), но юные исследователи, словно вода, просочились на запрещенную территорию сквозь почти невидимые лазейки и, конечно, Гван-Ло с собой прихватили. Их обзору открылось обширное пространство, где, кроме недостроенного здания, находились лишь ровные штабеля серого камня под водонепроницаемым материалом и один подъемный кран, сиротливо возвышающийся над приунывшей без человеческого присутствия площадкой… Другой техники, к огромному разочарованию арзакских мальчишек, там не обнаружилось. Абсолютно ничего, с точки зрения менвита, интересного, но его друзья придерживались другого мнения: они мигом проникли в здание и рассыпались по этажам, пришлось и Гван-Ло тащиться следом за ними… Облазив и обшарив все закоулки и сунув носы во все встречающиеся на пути щели, детвора наконец-то покинула мрачные и немножко зловещие стены недостроенного сооружения. Гван-Ло уже преждевременно обрадовался окончанию относительно спокойной «экскурсии» и собирался облегченно выдохнуть, но не тут-то было… Один из мальчишек подошел вплотную к раме подъемного крана, запрыгнул на нее и полез вверх по башне, как по лестнице. В один момент к нему с восхищенными криками присоединилась вся мужская часть компании, и Гван-Ло ничего не оставалось, как последовать их примеру… И пока здравый смысл взывал к остаткам менвитского благоразумия и осторожности, его конечности продолжали упорно перебирать металлические перекладины башни подъемного крана, Гван-Ло им давно счет потерял, и, чтобы не поддаваться панике, он полностью сконцентрировался на арзакских ребятах. Рядом слышалось только их сопение, сосредоточено карабкающиеся вверх мальчишки уже не визжали, а только изредка перебрасывались словами, - из этого Гван-Ло сделал выводы, что они, без сомнения, находились на порядочной высоте, - убедиться в этом воочию он не решался, потому что боялся оказаться вдруг парализованным страхом высоты, которого у него, как он думал раньше, не было. Да раньше и высоты такой не было, это тебе не умиротворенное созерцание проплывающих внизу пейзажей из окошка вертолета, а самая настоящая стихия и, как все стихии, таящая в себе сюрпризы и опасности (в данном случае исключительно смертельные), потому что только одно неверное движение – и ты безвозвратно отправляешься к предкам в Долину Нарциссов… Лучше об этом не размышлять, а представлять себя героем-первопроходцем – уж его менвитские сверстники ни за что в жизни не отважились бы на такую рискованную авантюру, но на фоне арзаков даже представить такое толком не получалось – сразу было заметно, что ими движет отнюдь не жажда славы и признания, а обыкновенное детское любопытство. И страха высоты, по всей вероятности, они не испытывали, и о последствиях, которые непременно бы постигли всех «первопроходцев», попадись они сейчас на глаза взрослым, не думали… Для них это была своеобразная игра, очередное остросюжетное приключение, воспоминания о котором рано или поздно поблекнут в свете грядущих приключений, а у маленького менвита за тот короткий промежуток времени вся жизнь перед глазами пронеслась!
Башне, казалось, не было ни конца, ни края, но вот мальчишки добрались до заветной кабины, Гван-Ло вполне законно считал их (и себя в том числе) баловнями судьбы, теперь можно было перевести дух и успокоиться, ведь дальше карабкаться точно не было смысла (будто он был в начале «восхождения» на подъемный кран), по крайней мере арзакские ребята, как ему показалось, уже достигли желаемого уровня и подниматься выше не собирались… На самом деле он плохо знал арзакских ребят – виновник этого торжества свободы и безумия, по инициативе которого началось «покорение» пика идиотизма… как же его звали – не то Юнсар, не то Альмар, не то Ильсор… какое-то распространенное арзакское имя… так вот этот Юнсар деловито присматривался к стреле, будто что-то рассчитывая, и вдруг изрек следующее:
- Хто зі мною на стрілу?
Его друзья неожиданно продемонстрировали остатки инстинкта самосохранения, сразу послышались реплики «Та ну на фіг!» и «Я їбав туди лізти!» (при девочках они не сквернословили, но сейчас «дамы» их не слышали, значит можно побыть немножко брутальными и развязными мужчинами). Юнсар еще раз задал свой вопрос и окинул внимательным взором притихших соучастников, когда на мгновенье его глаза встретились с глазами Гван-Ло, менвит отчетливо увидел во взгляде Юнсара вызов. В действительности же арзаку и в голову не приходили мысли о соперничестве-состязании, но задорное подстрекательство Гван-Ло растолковал по-своему, по-менвитски.
- Ну якщо ви такі сцикуни, то я сам полізу! – весело бросил Юнсар и ловко перебрался на горизонтальную конструкцию стрелы.
Это было уже слишком - Гван-Ло, стиснув зубы, молча полез следом за ним. Он слышал позади восторженные голоса струсивших (или более умных) ребят, но сейчас ему было уже не до славы и почестей – Гван-Ло осознавал, что сейчас ему предоставляется редкий шанс оказаться на одном уровне с остальными арзакскими друзьями, и на него уже не будут смотреть снисходительно, как на прищепенца-иждивенца, а с уважением, как на равноправного члена общества… Да, в детстве будущий Верховный Правитель был очень далек от политики и понятие «общество» для него было таким же абстрактным и умозрительным, как «космос», он еще особо не улавливал разницы между арзакским и менвитским обществами, для него существовало только общество «здесь и сейчас» и на данный момент это было общество его арзакских товарищей… Юнсар оглянулся, чтобы посмотреть на храбреца, внявшего его призыву, - Гван-Ло показалось, что во взгляде арзака промелькнуло удивление, - Юнсар одобрительно кивнул и улыбнулся ему для поднятия духа. Перемещаться по стреле надо было на четвереньках, а это оказалось намного хуже вертикального восхождения на башню. Зрение то и дело фиксировало крошечные фигурки девочек-арзачек, копошившихся у подножия подъемного крана, каждое новое движение давалось со все большим усилием, как во сне, а головокружение грозилось перерасти в тошноту, случись это – и ситуация точно выйдет из-под контроля… Учитывая то, на каком расстоянии от него находился Юнсар, у того подобных трудностей в путешествии по стреле не возникало. Добравшись приблизительно на ее средину, Юнсар осторожно повернулся и сел, свесив ноги вниз, и, что особенно поразило Гван-Ло, он даже болтал ними в воздухе! Гван-Ло мысленно ругал себя за неуклюжесть и медленность, сравнивая свою персону с улиткой, - он, как менвит, был физически сильнее арзакских мальчишек, но теперь убедился, что одной физической силы для выполнения подобных задач недостаточно. Когда Гван-Ло наконец-то, с замирающим сердцем примостился возле Юнсара, тот сразу же бодро спросил:
- Ну що, Гване, тобі не страшно?
- Нет, - ответил цепенеющий от страха Гван-Ло, с трудом ворочая пересохшим языком.
- А мені страшно! – радостно признался Юнсар. Судя по его интонации и голосу, у эмоции, которую он сейчас испытывал, со страхом Гван-Ло было столько же общего, сколько у дворняги с волком. Гван-Ло попробовал представить себя сидящим на спортивном турнике – легче от этого все равно не стало.
- Ти тільки поглянь, яка краса навколо! – созерцание Бассании с такой умопомрачительной высоты привело Юнсара в неописуемый восторг, - Яке диво!
- Ага… - соглашался с ним Гван-Ло, уставившись на дрожащие колени. Поднять глаза выше их он так и не решился. Заметил это арзак или нет – ему было уже все равно. Маленькому менвиту уже слышались перепуганные крики взрослых и стрекот спасательного вертолета, те несколько минут, на протяжении которых Юнсар любовался окрестностями, показались ему целой вечностью. Получив свою порцию эстетического удовольствия, Юнсар оживленно обратился к Гван-Ло.
- Треба повертатися – вони, напевно, вже занудьгували без нас. Тепер я знаю, про що писатиму твір на тему «Як я провів літо»!
Возвращаться назад – это значит, что настал черед менвита ползти первым к башне, а Юнсара следом за ним, и если Гван-Ло не прибавит в темпе, арзак точно его раскусит! (если не раскусил еще). Собрав воедино всю имеющуюся у него волю, Гван-Ло развернулся лицом к ожидающим их мальчишкам и, как он считал, торопливо посунул им навстречу. Конечностей он уже не чувствовал.
Ребята, облепившие со всех сторон башню подъемного крана, встретили своих героев победоносными возгласами. Юнсар, смеясь, им что-то отвечал, но Гван-Ло, провалившись в своеобразный транс, уже не воспринимал происходящего вокруг него… Спускаться вниз оказалось так же изнурительно и тяжело, как и подниматься вверх, раньше менвит думал, что карабкаться по деревьях – опасно и рискованно, но на дереве, не смотря на хаотичное расположение веток и сучьев, он чувствовал себя намного увереннее и защищеннее, чем на железной гигантской конструкции, по которой вроде бы и взбираться удобнее, но очень уж сильно ощущение отталкивающей чужеродности и собственной никчемности…
Девочки, как только искатели приключений оказались на твердой поверхности, сразу же бросились с радостными воплями своим храбрецам на шеи. Гван-Ло, уже привыкший к таким проявлениям арзакских нежностей, реагировал на них, как на должное, да чего уж скрывать – он каждый раз, когда его обнимала арзакская девочка, просто ликовал в душе, но в данный момент от их прикосновений он не получал совершенно никакого удовольствия, и вообще, о каком удовольствии могла идти речь, когда Гван-Ло от пережитого стресса еле на ногах держался. Это арзакские мальчишки, наперебой рассказывавшие подругам о своих высотных достижениях, без сомненья, с дозой адреналина получили заодно и удовольствие, а полуживой менвит все не мог прийти в себя после такого нервного потрясения и расслабиться, как его сообщники. В том, что Юнсар напишет-таки в школьном сочинении об этом случае на стройке, Гван-Ло был так же уверен, как и в том, что арзакский учитель, прочтя о нем, придет в полный восторг и даже похвастается им перед остальными учителями.
В своих расчетах Гван-Ло не ошибся – после чудом не ставшего достоянием общественности «покорения» подъемного крана и его стрелы в частности арзакские друзья смотрели на него уже по-другому, может даже с большим уважением, чем на остальных детей. На него и на Юнсара. Гван-Ло наконец-то добился «народного» признания: мальчики слушали его еще внимательнее, а девочки улыбались еще ласковей, чем прежде. Казалось, менвиту оставалось только жить и радоваться, но со временем его лидерские амбиции пересилили здравый рассудок: Гван-Ло хотелось быть единственным «лучшим из лучших», но рядом всегда находился более находчивый и остроумный Юнсар, который к тому же являлся более близким по духу арзакской компании, нежели Гван-Ло. Особенно задевали менвитское самолюбие отношения Юнсара с одной из девочек – Элви: они вели себя как пара и уже не на романтической стадии, а словно крепкая супружеская, где любовь выражается не словами, а заботой и поддержкой. Гван-Ло сушил голову над тем, как произвести на Элви особенное и исключительно положительное впечатление, и не придумал ничего лучше, чем продемонстрировать перед нею свое физическое преимущество над Юнсаром. В тот роковой день Гван-Ло как бы невзначай завел речь о борьбе. Он предложил Юнсару обучиться нескольким приемам.
- А навіщо? – недоумевающе спросил тот.
- А как ты будешь защищаться, если на тебя нападут?
- Врятуюсь втечею! – отшутился арзак. Разговор о драке ему совершенно не нравился.
- А если нападут на Элви? – не унимался Гван-Ло.
- Ну на цей випадок у нас передбачено бойове мистецтво! – смеясь, объяснил ему Юнсар.
- Какое еще боевое искусство? – удивился Гван-Ло. – Первый раз слышу об арзакском боевом искусстве!
Окружающие захихикали и это менвиту не понравилось. Он нахмурился, но от Юнсара не отцепился:
- Ну так продемонстрируй мне его!
- Це дуже боляче, Гване… Здалась тобі ця бійка, хіба кращих розваг не існує? – пытался урезонить его Юнсар.
- Пустяки! – возбужденно выкрикнул Гван-Ло, - один разочек стоит попробовать!
- Ну якщо ти так наполягаєш… - загадочно улыбнулся арзак.
- Юнсаре! – вдруг вмешалась посерьезневшая Элви, - припиніть негайно!
- Це його ініціатива, - оправдывался Юнсар, - він же не заспокоїться, доки не ознайомиться з бойовим, гм, мистецтвом.
Элви только осуждающе покачала головой и с надеждой взглянула на менвита, но образумить его было уже слишком поздно…
Гван-Ло с воинствующим видом двинул на растерявшегося Юнсара. Тот в упор смотрел на противника и почему-то виновато улыбался, как бы извиняясь за предстоящую драку. Менвит понимал, что здесь явно таится подвох, но времени на размышления не было, надо действовать. И только он собирался сделать захват с намерением опрокинуть арзака на землю, как невыносимая боль от мощного удара в пах повергла на колени его самого: у Гван-Ло потемнело в глазах и на миг перехватило дыхание, чтобы не застонать, он закусил губу и только привкус собственной крови заставил его разжать зубы. Менвит ощутил, как кто-то его заботливо приобнял, «Это Элви!» - догадался Гван-Ло и приступ жгучего стыда причинил ему еще больше страданий, чем физическая боль. Он приготовился, было, к утешениям и соболезнованиям, но вместо этого девочка напустилась на Юнсара:
- Ну от бачиш, що ти накоїв! Цього ніяк не можна було уникнути?!
- Та нічого страшного, до свадьби заживе! – как ни в чем не бывало отозвался арзак. Реакция остальных детей была предсказуема: девочки осуждали поступок Юнсара, мальчики наоборот его оправдывали, мол, Гван сам напросился, ему ведь так хотелось драться, вот он и спровоцировал Юнсара, которому драться совершенно не хотелось… Когда у менвита прояснилось перед глазами, он увидел присевшего рядом с собой Юнсара.
- Пробач, друже, але ти сам наполіг, - участливо обратился к нему «победитель».
- Так нельзя… Это не по правилам… - с трудом прохрипел Гван-Ло.
- А нападати, значить, можна? І є правило, яке дозволяє нападати на дівчат? Це ж не чесний поєдинок, а самозахист, де всі засоби себе виправдовують.
Гван-Ло на это ничего не ответил, он с горем пополам выпрямился и сказал, что ему уже пора. Кто-то вызвался его проводить, но менвит наотрез отказался от помощи и побрел домой самостоятельно. По пути он настолько пришел в себя, что даже родители не заподозрили в его внешнем виде ничего неладного, к тому же ребенок в кои-то веки вернулся с прогулки в уставное время. Больше он в арзакскую компанию не возвращался, не смотря на просьбы и уговоры ее участников, даже приглашения девочек оказались бессильными против задетого менвитского честолюбия. После такого, как считал Гван-Ло, позора и унижения, он уже не мог продолжать общаться с друзьями, будто ничего не произошло, да и злиться оставалось только на самого себя – ведь это его собственный выпендреж положил конец дружбе с арзаками. И только спустя некоторое время он понял, что его бравада пришлась очень на руку самому Юнсару, которого, может быть, тоже раздражало соперничество с менвитом, и он просто выжидал подходящего момента, чтобы избавиться от конкурента… А Гван-Ло вскоре любезно предоставил ему такую возможность! Только убедиться в достоверности своих догадок он уже не мог – отныне он держался от арзаков подальше, а на девочек-ласточек поглядывал издалека и украдкой. И хоть сначала Гван-Ло очень тосковал по ним и даже по их (кто бы мог подумать!) экстремальным развлечениям, но раненное чувство собственного достоинства и гордость не позволяли ему встречаться с ребятами – свидетелями его бесславия, над которыми теперь, по всей вероятности, главенствовал Юнсар.
Сплыли года, унося за собой былые печали и невзгоды, и повзрослевший Гван-Ло, на тот момент студент исторического факультета Бассанийского университета, о своих детских приключениях даже думать забыл. Дружба с арзаками почивала где-то на задворках его памяти, вот только интерес к девушкам-ласточкам так и не исчез, а вдобавок приобрел черты полового влечения. Юные арзачки, казалось, щебетали еще звонче и мелодичней, чем прежде, и оторвать от них глаз просто не было сил… Но арзакские парни, чутко охранявшие своих подруг, быстро возвращали замечтавшегося менвита к реальности. В отличии от менвитской свободной любви, арзаки придерживались традиционного и, с точки зрения менвитов, архаичного взгляда на любовь и отношения, по этому арзакские пары формировались рано и существовали практически на протяжении всей жизни. Смешанных пар не было в принципе, по крайней мере в окружении Гван-Ло таких не наблюдалось, но сам Гван-Ло находил это явление более чем странным. Арзаки, такие приветливые и добродушные в повседневной жизни, когда речь заходила о их женщинах и посягательстве на них в частности, мгновенно превращались в отважных защитников и ревнивых собственников, они были всегда начеку, даже если в поле зрения не попадали – Гван-Ло убедился в этом лично, побеседовав пять минут с одной арзакской девушкой. Стоило ему отойти на несколько шагов от места поверхностного разговора ни о чем, как перед ним, будто из-под земли, вырос приветливо улыбающийся арзак и, продолжая так же тепло и дружелюбно улыбаться, довел до менвитского сведения, что если он снова увидит его рядом со своей девушкой, «то таких фігурних піздюлєй понакладає, що Басанія здригнеться!» Арзака совершенно не смущало, что он едва доставал менвиту до плеч, дерзости и самоуверенности ревнивому парню было явно не одалживать. И менвит внял – не то чтобы он очень испугался арзакских пиздюлей, достаточно болезненных на самом деле, просто ввязываться в подобные разборки было ниже его достоинства. А еще Гван-Ло показалось, что перед ним повзрослевший Юнсар, менвит в последний раз видел арзакского друга в тот далекий злополучный день «боевого искусства», и если Гван-Ло не ошибся, получается, что он только что беседовал с Элви… Уж очень крепкой запомнилась ему та детская арзакская парочка. Во всяком случае, больше Гван-Ло к арзачкам не приближался, ему очень бы не хотелось, чтобы среди них, а тем более их парней, оказались его бывшие друзья…
Казалось, подружиться с арзакской девушкой (только подружиться, на большее он даже не рассчитывал) Гван-Ло уже не светит, как вдруг в его размеренной монотонной жизни появилась Гелли. Этому эпохальному событию он был обязан своему лучшему другу Лон-Гору, студенту медицинской академии, просто однажды Гван-Ло увидел его в компании очаровательной арзачки (а иных арзачек Гван-Ло и не встречал) и друг сразу же на полном серьезе (Гван-Ло иногда не мог понять, шутит ли Лон-Гор или правду говорит) отрекомендовал ему свою спутницу:
- Знакомся, Гван, это моя сокурсница Гелли – девушка, которая знает ответы на все вопросы в мире!
- Неужели? – улыбнулся Гван-Ло, пожимая изящную маленькую ладошку, - вот так прям все ответы?
- Так! – подтвердила арзачка. – Але це ще не означає, що вони правильні!
Короче говоря, Гелли Гван-Ло сразу понравилась, и судя по тому, как она свободно общалась с менвитами, жениха у нее не было. Позже Лон-Гор подтвердил отсутствие парня у Гелли, что особенно поразило Гван-Ло, - такая умница и красавица до сих пор не отыскала себе пару, но потом он быстро нашел объяснение ее одиночеству: уж насколько арзаки славились своим специфическим чувством юмора и озорством, но Гелли своими шуточками и острым языком превзошла все ожидания Гван-Ло, выдержать такую насмешницу рядом с собой арзаку просто было не под силу, но поскольку Гван-Ло принадлежал к другой расе, то ко всем крылатым изречениям и мудрым замечаниям Гелли оставался нечувствительным, отчасти потому что не всегда понимал их. Он просто наслаждался ее присутствием, внимательно слушая, изредка вставляя несколько слов (чтобы у арзачки не сложилось впечатление разговора с глухонемым) и украдкой любуясь своей собеседницей. Гелли такое положение вещей тоже устраивало – из-за строптивого характера у нее практически не было друзей, по сути, единственным другом Гелли был Лон-Гор, который обладал похожим чувством юмора и не обижался на ее шутки. Но Лон-Гор не уделял ей столько времени, сколько Гван-Ло, тот почти не отходил от арзачки, повсюду сопровождая и с удовольствием составляя ей компанию при посещении культурных мероприятий.
Во время одной из прогулок к ним, а точнее к Гелли подскочил какой-то арзак, по всей вероятности ее знакомый, и радостно защебетал, приобняв девушку за талию: из всего услышанного Гван-Ло запомнил только приветствие и последнюю фразу «Може, сходимо куди-небудь?» Шедшего рядом с Гелли менвита для него вообще не существовало. Под конец своей «рулады» арзак уже прижимал к себе девушку, как свою собственную, даже не замечая ее недовольного лица. Когда Гелли посоветовала ему «сходити на хуй», незадачливый жених вмиг отпрянул от нее, обиженно вздернул нос и так же внезапно исчез в неизвестном направлении, как и появился, наверное, продолжил поиски «птички» посговорчивее, - а Гелли, будто и не было ничего, продолжила прерванный разговор, более походящий на монолог… Этот забавный случай хоть и не сильно обнадежил Гван-Ло, но, по крайней мере, дал понять, что соперники у него появятся еще нескоро. Не прошло и полгода, а Гелли уже искренне радовалась ему при встрече и приветствовала по-арзакски – обнимая, учитывая разницу в росте, это выглядело очень трогательно. Для арзаков прикасаться друг к другу было естественно, менвиты же расценивали подобные объятья как намек на половую близость, но Гван-Ло на этот счет особо не обольщался, потому что хорошо знал арзакские обычаи и отношение арзаков к свободной любви… Когда Гван-Ло завел о свободной любви речь, Гелли заметила, дескать, секс без причины – признак ты понял кого. Он возражать не стал, ибо менвитских причин для Гелли было явно недостаточно, а арзакские причины, к сожалению, ему не светили даже в отдаленной перспективе. А еще Гван-Ло пришел к выводу, что Гелли – девственница, это предположение он сразу же озвучил со всей присущей ему менвитской прямолинейностью, чем обескуражил Гелли и вогнал ее в краску. Спустя секунду арзачка пришла в себя и, смеясь, заверила его, что «цнотливість виліковна» и нечего делать такое испуганное лицо. Больше они к теме свободной любви не возвращались.
Гелли жила с родителями: у арзаков дети, даже создав собственные семьи, часто продолжали жить вместе с родителями и, что особенно поражало Гван-Ло, дружно и слаженно. Семья его арзакской подружки тоже не была исключением, в огромном доме Гелли уживалось сразу три поколения. Для менвита, после совершеннолетия съехавшего от родителей, это было нонсенсом. После нескольких визитов к Гелли, Гван-Ло решил, что если уж и ходить по гостям, то лучше Гелли к нему, чем он к ней, и Гелли не возражала. Не возражала она и против того, чтобы Гван-Ло называл ее Лио, как обращались к девушке родственники. Он же, конечно, спросил разрешения и сделал это с таким важным и торжественным видом, что в очередной раз рассмешил свою подругу.
Не смотря на различия в характерах и мировоззрениях им было интересно вместе. Гелли получила достойного и благодарного слушателя, не спорящего с ней и не задающего лишних вопросов, Гван-Ло – самую лучшую, как ему казалось, девушку в мире. У Гван-Ло, кроме любви ко всему красивому, был еще один пунктик – перфекционизм, и каждый новый день являлся для него новым шагом к совершенному человеку, которым он стремился стать, поэтому у Гван-Ло были высокие требования не только к себе, а и к своему окружению. В итоге его друзей, как и у Гелли, можно пересчитать на пальцах одной руки, но только Гелли соответствовала всем его требованиям и условиям, она на самом деле знала ответы на все вопросы – были они верными или нет, но менвита вполне устраивали, и то, с какой скоростью они появлялись, приводило Гван-Ло в неописуемый восторг. Анализируя качества своей арзакской подруги, Гван-Ло не находил ни одного отрицательного, - понимая, что в действительности так не бывает, он пришел к выводу, что это любовь, и малость приуныл: Гелли видела в нем только друга и в упор не замечала того, кем менвит пытался для нее стать. Рассмотрев сложившуюся ситуацию со всех существующих сторон, Гван-Ло решил, что девиз «все или ничего» в этом случае себя не оправдывает, и надо радоваться тому, что уже есть, стараясь брать из его с Гелли отношений все самое лучшее, ну а потом… Потом все может кардинально измениться, это только вопрос времени, ну а Гван-Ло никуда не торопился, уж чего-чего, а его терпения и настойчивости в достижении цели хватило бы на троих. Гван-Ло абсолютно не смущало то, что его любимая принадлежала к другой расе, поскольку он считал себя уникальным, то и его выбор спутницы жизни должен отличаться от общепринятого представления менвитов о браке, Гван-Ло как бы бросал вызов общественному мнению, но пока еще только мысленно. Они продолжали встречаться, но благодаря существенным культурным различиям, эти встречи не очень-то способствовали воплощению в жизнь намерений Гван-Ло: в менвитской культуре предложение руки и сердца делали женщины, в принципе, как и признание в любви, у арзаков же наоборот – мужчины, получалось, что первый шаг должен был сделать Гван-Ло, но ему, как ни странно это звучит, не хватало духа, - еще бы, получив прямой отказ, менвит уже не сможет видеться с оттолкнувшей его девушкой, а не видеться с Гелли он уже не мог.
Арзачка, не обращая внимания на пристальные взгляды Гван-Ло (или не замечая их), своим поведением только подливала масла в огонь – это она сама со всей присущей ей непосредственностью предложила сделать менвиту массаж после изнурительной тренировки, даже не представляя, какой пыткой он для него обернется… Хорошо, что хоть не просила сделать массаж ей, в этом случае арзакская стыдливость была Гван-Ло на руку, иначе пресловутой менвитской выдержке и самообладанию не миновать бы серьезного испытания на прочность. Вместо массажа Гелли предложила Гван-Ло расчесать ей волосы, этот деликатный процесс для менвитов являлся почти что супружеским ритуалом, скорее всего арзачка о нем не знала, а Гван-Ло хватило сообразительности не вводить ее в курс дела, а то вдруг еще передумает… Расчесывание Геллиных волос оказалось намного коварнее, чем предполагалось: начав его, остановиться было уже невозможно, Гван-Ло полностью поглощался созерцанием этого иссиня-черного великолепия, а Гелли погружалась в полудрему и даже говорила помедленнее. Прикасаться к ее волосам тоже походило на сладкое истязание, менвит с трудом удерживался, чтобы не зарыться в них лицом, во избежание соблазна он заплетал арзачке косы – сперва в тех замысловатых узлах косы почти не угадывались, но со временем Гван-Ло достигнул высокого уровня и в этом щепетильном деле, так что Гелли не стыдно было с такой прической и на люди показаться. И каждый раз, любуясь результатом своего парикмахерского усердия, Гван-Ло задавался вопросом: а не тяжело ли хрупким арзачкам носить на голове такое волосяное изобилие? Среди менвиток обладательницы длинных волос встречались редко да и те не уделяли своим шевелюрам столько внимания, сколько арзакские женщины.
Во время очередного Геллиного упражнения в остроумии, которое, в основном, оттачивалось на ее немногословном менвитском друге да к тому же и у него дома, девушка, воодушевленная предвкушением быстрой победы, на полушутливую реплику оппонента «С арзаками совершенно невозможно разговаривать на равных!», возразила следующим полушутливым образом: «Арзаки з менвітами розмовляти на рівних можуть тільки в одному положенні – лежачи!» После этих слов Гван-Ло молча подхватил Гелли на руки и с невозмутимым видом отнес ее в спальню, там бережно уложил на кровать и сам прилег рядом. Повернувшись на бок, он, как ни в чем не бывало, с едва заметным вызовом уставился на офигевшую арзачку. Все произошло так быстро и неожиданно, что она даже испугаться не успела, а когда пришла в себя и поняла, что Гван-Ло так своеобразно над ней пошутил, восхищенно улыбнулась, по достоинству оценив его выходку. Гелли не растерялась и спокойно продолжила прерванный разговор. Гван-Ло тоже оценил по достоинству реакцию Гелли и ее самообладание, - в принципе, он на другую и не рассчитывал, но ему было интересно, какое впечатление произведет на подругу этот поступок. «Неизгладимое!» - заверили менвита смеющиеся глаза Гелли. Общаться, лежа на боку, понравилось арзачке настолько, что они потом только так и общались, разумеется, когда Гелли приходила к Гван-Ло в гости, с той лишь разницей, что инициатива принять горизонтальное положение исходила уже не от Гван-Ло, а от самой Гелли, ну и вышеупомянутое положение они занимали не на кровати, а на полу – такова была воля арзачки. Спустя несколько встреч менвит уже воспринимал это «новшество» как должное, и оно больше не казалось ему ни странным, ни провокационным. Даже оттенок чувственности со временем куда-то пропал, осталось только покрывало посреди комнаты, а на нем – самая совершенная девушка в мире, которая, не смотря на все старания Гван-Ло, оставалась такой же недоступной, как в первый день знакомства…
Справедливости ради надо отметить, что менвитские старания одними только шутками не ограничивались и наглядно демонстрировали изобретательность и находчивость Гван-Ло. К сожалению, они так и не увенчались успехом, а некоторые даже поставили их владельца в очень неловкое положение. Печально закончилась романтическая затея с цветами, когда Гван-Ло поздним вечером проник через распахнутое окно в комнату Гелли, находившуюся на первом этаже, предварительно рассчитав время ее отсутствия. Оставив на кровати огромный букет аметистовых роз, менвит беспрепятственно выскочил из окошка, но беспрепятственно покинуть арзакский двор так и не получилось: в нескольких шагах от дома его поджидал отец Гелли, по всей вероятности, заметивший, как менвит покидал комнату дочери через окно. Возмущенно выкрикнув: «Ах ти ж скотиняко менвітська!» арзак сразу же применил к Гван-Ло арзакское «боевое искусство». Медленно оседающему на землю менвиту внезапно пришла в голову мысль, что из-за любви люди сильно глупеют и что он дважды наступил на одни и те же грабли… Ситуацию спасла вовремя возвратившаяся домой Гелли, и опять Гван-Ло пришлось пройти сквозь унизительные женские утешения и объятия (ну вот объятий Гелли никогда много не бывает), подруга напустилась на отца, мол, зачем сразу драться, неужели нельзя объясниться с помощью слов, но тот задорно возразил: «Не вірю в силу слова я, а вірю в силу піздюлєй!» и с довольным видом ретировался с места происшествия, даже не попросив прощения у пострадавшего! Казалось бы, после такого очень неприятного для менвитского достоинства инцидента Гван-Ло больше никогда не увидит Гелли, но взрослые менвиты в такие крайности больше не бросаются и вообще смотрят на жизненные трудности по-философски. При встрече Гелли долго извинялась за выходку отца и за недоразумение вцелом (вот как раз недоразумением там и не пахло, именно потому что арзак его узнал и сокрушительный удар нанес осознанно!) Это все, конечно, пустяки, самым обидным для Гван-Ло стало то, что Гелли даже словом не обмолвилась о цветах, будто их и не было вовсе! Разумеется, он все простил и мысленно зарекся совершать впредь такие идиотские поступки. А еще менвит не мог понять, за что его так невзлюбил отец Гелли… Гван-Ло собирался, было, попросить подругу, чтобы она особо не распространялась по поводу случившегося, но в последнюю секунду гордость не позволила ему сделать это, и он просто понадеялся на тактичность арзачки, уж очень ему не хотелось выслушивать в свой адрес шуточки лучшего друга. Сарказм Лон-Гора был ненамного приятнее арзакского «боевого искусства», но судя по тому, что вышеупомянутый сарказм оставался на прежнем уровне, умница Гелли сохранила это нелепое приключение в тайне.
Другой забавный случай произошел на морском пляже. Гван-Ло, как и подобает менвитам, плавал превосходно, но догнать в воде Гелли (в принципе, как и на суше) ему было не под силу: не владеющая никаким стилем арзачка рассекала водную гладь с завидной легкостью и стремительностью, да и какой может быть стиль у рыбы, созданной для жизни в воде. Вот так и Гелли, стоило ей оказаться под водой, моментально перевоплощалась в рыбку, очутившуюся в родной стихии, и выманить ее на берег было так же трудно, как и настоящую рыбу, во всяком случае Гван-Ло, как любому нормальному человеку, от чересчур длительного пребывания в воде становилось дискомфортно, зато арзачка могла резвиться среди волн хоть целый день. Им приглянулся один маленький дикий пляжик, даже не пляжик, а отрезок каменистого побережья, неприглядный для больших компаний и очень подходящий для уединения двух людей, не обязательно влюбленных друг в друга. Как-то раз Гван-Ло, сняв перед купанием с себя все лишнее, обратил внимание на заинтересованный взгляд подруги, пристально изучающий его фигуру. Это ему понравилось и придало храбрости – самодовольно приосанившись, менвит шутливо обратился к своей спутнице: «Что ты так рассматриваешь?» «Та от, тато казав, що у менвітів руки зі сраки ростуть та ще й обидві ліві!... Але з тобою, бачу, все гаразд!» - невинно улыбаясь, объяснила ему Гелли. Сконфуженный Гван-Ло в ответ только проворчал, что вредностью арзачка точно пошла в своего дикого папашу и больше на взгляды Гелли (которые, благодаря наследственной вредности, стали еще откровенней и нахальней) внимания не обращал. Когда менвит как бы между прочим, не особо рассчитывая на успех, намекнул ей, что в этом укромном местечке можно плавать обнаженными, покрасневшая Гелли в недоумении уставилась на него, мол, какой смысл раздеваться догола, если на них и так сейчас предельно минимальный уровень одежды. «Чтобы почувствовать себя одним целым с природой» - сразу нашелся Гван-Ло. «Взагалі-то людині необов’язково купатися в морі без плавок, щоб відчути себе одним цілим з природою!» - рассмеялась арзачка, - «особисто я надаю перевагу спогляданню і захопленню природою і наявність одягу ніяким чином не впливає на ці процеси» У арзаков, в отличии от менвитов, не было культа тела, тем более обнаженного, и Гелли тоже не собиралась бросать вызов традициям своего народа. Осознав, что арзачка вряд ли обрадуется лично его менвитскому сближению с природой, Гван-Ло больше на нем не настаивал и плавки не снимал.
Созерцать и любоваться природой – это, конечно, хорошо, ну а если еще ко всему лакомиться ее дарами, вообще замечательно! Гелли любила вишни и, вопреки главному постулату своей будущей профессии, прямо с дерева, то есть немытыми (Гван-Ло говорил «грязными», а Гелли настаивала на «немитих», будто вишни от этого становились чище). Поскольку семья у Гелли была большая, то ее вишни заканчивались очень быстро, другое дело вишни Гван-Ло! В поглощении вишен арзачка так же не знала меры, как и в купании, менвит поначалу волновался за ее самочувствие, но, как вскоре выяснилось, ни количество ягод, ни то, что они употреблялись немытыми, никоим образом не отображалось на ее здоровье, у Гелли от вишен даже оскомины не было! Когда все доступные ветки были обнесены вплоть до тех, за которыми надо было карабкаться на дерево, приходилось прибегать к помощи высокого друга: Гван-Ло поднимал девушку на руки или даже усаживал себе на шею, ему не стоило никаких усилий продержаться в таком положении длительное время, пока арзачка роскошествовала на этом празднике сладкой жизни. И однажды, ссаживая насквозь пропитанную вишневым соком Гелли с дерева, менвит не удержался и поцеловал ее. Поцелуй получился таким же легким и невинным, как и сама поцелованная, но и этого хватило, чтобы арзачка, гневно сверкнув глазами, нахмурилась и, сухо поблагодарив за угощение, собралась, было, домой, потому что уже (!) наелась. Раздосадованный Гван-Ло в очередной раз почувствовал себя идиотом – он не придумал ничего поубедительнее, чем попросить прощения с детскими заверениями, что это больше не повторится. Была бы на месте Гелли обиженная менвитка, Гван-Ло не отделался бы так просто, но доверчивой добродушной арзачке таких извинений оказалось вполне достаточно, чтобы снова вернуться к вишням и в прежнее веселое расположение духа. Казалось бы, как молодой здоровый парень может так долго поддерживать отношения с девушкой, которую втайне любит и которая не отвечает ему взаимностью, не настаивая на половой близости и относительно спокойно реагировать на близость обыкновенную, и здесь на помощь приходит своеобразное менвитское отношение к свободной любви – юных менвиток, желающих того, чего не желала Гелли, было хоть пруд пруди, и Гван-Ло никому не отказывал, для него, как для любого менвита, это было в порядке вещей, удовлетворение потребностей организма, но, каждый раз удовлетворяя эти потребности, он чувствовал, что получает не все, больше может дать только любимая и любящая девушка. Но его любимая девушка в своей целомудренной постели в это время видела не менее целомудренные сны, и даже в них для Гван-Ло не было места.
-
-
07.10.2019 в 16:32пока что еще читаю))
а так . все ?сы я задала тебе в личку ВК
-
-
07.10.2019 в 16:37