Новый порядок в Пещере (песня из м/ф "Аврора")

Дремлют на полках люди в кладовой,
Кружатся совы над головой,
Что тебе снится, титул престола,
В час, когда правит твой брат всей страной?

Может, ты снова в тучах Пещеры
Крылья драконов видишь вдали,
И Шестилапым в сумерке сером
Путь преграждают твои патрули...

Сплетни плохие, козни лихие -
Доля такая у королей.
Судьбы их тоже чем-то похожи,
Чем-то похожи на судьбы людей.

Вас окидают пристальным взором,
Средства от моли лучшего слой,
Что тебе снится, титул престола,
В час, когда правит твой брат всей страной?

@темы: Волшебная Страна

---

Менвит ("Студент" "Руки Вверх")

Мы двое с тобой, мы не разлей вода,
У нас два разных пути и разная судьба,
А ты простой менвит, а я простой арзак,
И все завидуют нам, таким простым друзьям.
Но как-то вышло так, что стал я замечать -
В Верховного дворец ты начал учащать,
Общаешься с Гван-Ло, когда меня рядом нет,
Скажи мне да или нет, открой же свой секрет!

Ну что же ты, менвит, в дворце Верховного нашел,
И почему твой взгляд так холоден и так тяжел,
Ну что же ты, менвит, меня никак ты не поймешь -
Твой новый облик у меня внезапно вызвал дрожь!

И что же делать мне, всегда по четвергам
Ты ходишь во дворец и зависаешь там,
И думаешь, что я не знаю ничего -
Игрушкой стал уже навеки для Гван-Ло.
Последний раз прошу, подумай хорошо,
Тем лучше для тебя и друга твоего,
Не просто так Гван-Ло вас начал охмурять,
А друга мне совсем не хочется терять...

Ну что же я тебя, менвит, совсем не узнаю,
Зачем ты избегаешь встреч, когда тебя зову,
Ну что же ты, менвит, меня никак ты не поймешь -
Твой новый облик у меня внезапно вызвал дрожь!

@темы: ТЗЗ

---

Дракон-дальнобойщик ("Дальнобойщик" Т. Овсиенко)

Во тьме глаза-янтари -
Снова на пути к Канзасу крылатый зверь,
Он затерялся вдали,
Но домой доставит Ойххо всех без потерь.
Несет в пространстве на воздушной волне,
И еле слышный шорох крыльев...

Опять глядятся в ночь янтарные глаза,
В пути дракон-дальнобойщик.
Он знает лучше всех, он будет прилетать
К друзьям в чужой Канзас, в Канзас - другую жизнь...

Он далеко от земли,
Словно звезды, что летят за ним в вышине,
В волшебной сказке учли,
Что порой нужна поддержка простых людей.
Протянет руку друг, не бросит в беде,
Поможет, и вернется счастье...

@темы: Волшебная Страна

---

Про Гван-Ло и Лон-Гора, когда они остаются наедине

Категория: джен
Рейтинг: R
В наличии отблески "Тайны заброшенного замка", тайгерофанона, Айронмайденовского и Сущщщессства)))

Подготовка к космической экспедиции находилась на завершающей стадии, база жила своей только ей одной понятной жизнью – секунда в секунду, без опозданий и отклонений, усиленные тренировки экипажа и тысячные проверки оборудования, казалось, превратят людей в роботов, но все, кто жили на базе, и без того на протяжении нескольких лет чувствовали себя частицами этой безупречно отлаженной системы… Разумеется, отступления на обыкновенную человеческую жизнь тоже были, которые, благодаря арзакам, иногда становились лирическими.
Задержавшись после ежедневного собрания в конференц-зале дольше обычного, Лон-Гор непроизвольно стал свидетелем разговора генерала Баан-Ну и арзака Альмара, инженера-разработчика военной техники и оружия, лазерного в частности. Полковник медицинской службы прекрасно помнил то время, когда Институт, в котором работал Альмар, изобретал и усовершенствовал уже существующую медицинскую технику, а сейчас те, кто раньше улучшал качество человеческой жизни, прикладывают все усилия, чтобы эту жизнь уничтожить… Разговор, а точнее монолог арзака, демонстрирующего на планшете генералу образцы новейшего оружия, оказался очень конструктивным и полезным, в первую очередь, для самого арзака. Руководитель предстоящей экспедиции просто излучал заинтересованность в том, чтобы услужливый раб наконец-то оставил его в покое, и готовность выслушивать любые цифры и показатели, но только не те, которыми на данный момент изобиловала речь Альмара.
-…Установка включает в себя 28 волоконных лазеров, объединённых в систему, которая способна фокусировать луч на расстоянии, превышающем 7 километров. Они объединены в блоки по 7 штук. Диаметр такого блока составляет 10 сантиметров. Каждый элемент обладает излучающей мощностью в 100 кВт, этого будет достаточно для…
- Альмар, можно покороче? Я тороплюсь, через сорок минут начинается тренировка, - перебил докладчика Баан-Ну, нетерпеливо оглядываясь по сторонам.
- Есть покороче, мой генерал, - раз пизданет и пиздарики!
- Альмар, да сколько можно?! Никогда больше не употребляй при мне нецензурщину!... Эта система может совмещаться с уже существующими платформами, например, вертолетами?
- Говно вопрос, мой генерал!...
- Альмар, я запрещаю тебе в разговорах со мной употреблять бранные слова!!... Так, а влияние гравитации Беллиоры на лазерный луч предусмотрено?
- Влияние гравитации Беллиоры нашему лазерному лучу до анального отверстия, мой генерал!
- Альмар, ты что издеваешься надо мной?!! Не смей в разговорах с избранниками Вселенной даже упоминать о половых органах и органах выделения!!!
- Слушаюсь, мой генерал! Если Беллиору населяют разумные существа, вроде людей, только представьте, какое впечатление на них произведет рамерийское оружие, беллиорцы сразу поймут, что избранники Вселенной не пальцем деланные, и… Куда же вы, мой генерал? Я вам еще о вертолетах не рассказал…
- О вертолетах расскажешь командиру эскадрильи Мон-Со! – уже на ходу объявил генерал недоумевающему арзаку, Баан-Ну считал, что он покидает конференц-зал со всем присущим ему менвитским достоинством, а на самом деле это выглядело так, будто он спасается бегством.
Лон-Гор устало помассировал виски: все это было бы очень смешно, если бы не было так грустно… Но всеохватывающий ритм жизни на базе в долгих паузах не нуждался – вот уже и Альмар убежал куда-то вместе со своим планшетом и новыми установками, он в экспедиции не участвует и в изнурительных тренировках не нуждается, в отличии от полковника медицинской службы, которому, кстати, через полчаса тоже надо явиться в спортзал.
После длительных упражнений Лон-Гор предавался мрачным раздумьям уже в своем кабинете. В таком несвойственном ему состоянии он находился с тех пор, как таинственно исчезла Гелли, хотя какое там таинственно – он прекрасно знал, кто похититель и зачем он это сделал. В чем Лон-Гор был абсолютно уверен, так это в том, что жизни арзачки ничто не угрожает. Мысль о безопасности Гелли хоть немного, но все-таки успокаивала растревоженного полковника медицинской службы.
Вдруг раздался стук в дверь.
- Войдите! – автоматически разрешил Лон-Гор, даже не глянув в сторону двери. Но когда он увидел вошедшего, то моментально вернулся к действительности. На пороге возник Верховный Правитель собственной персоной, сам, без охраны, он уверенно подошел к столу, за которым восседал полковник, и только тогда поприветствовал своего бывшего друга.
- Здравствуй, Лон! – коротко и ясно промолвил Гван-Ло, но руки так и не подал.
Верховный Правитель часто наносил визиты на космическую базу, он, в сопровождении только двух телохранителей, появлялся так же внезапно, как и исчезал, поэтому весь будущий экипаж и рабочий персонал находился в постоянном тонусе, чтобы самый высокий гость Рамерии не застал их врасплох. Любой бы на месте Лон-Гора вскочил навстречу Верховному Правителю, как ошпаренный, но полковник медицинской службы даже с места не сдвинулся, он только так же холодно и сдержанно ответил незваному гостю.
- Здравствуй, Гван! – и, недружелюбно на него уставившись, продолжил. – Чем удостоен такой высокой чести?
Верховный Правитель медлил с ответом, Лон-Гор не удержался и съязвил:
- Пришел передать привет от Гелли? Что ж, благодарю, можешь передать ей привет от меня, если она, конечно, еще помнит обо мне. Очень любезно с твоей стороны, Гван, побыть в качестве передаста… В принципе, последние пятьдесят лет это и так твоя главная обязанность.
Верховный Правитель только разгневанно сверкнул глазами – такое обращение с достойнейшим из достойнейших мог себе позволить только нахальнейший из нахальнейших. Зная наперед, что ему за это ничего не будет. Внутри Лон-Гора будто плотину прорвало:
- Знаешь, Гван, мне просто очень жаль Гелли. Она не заслуживает такого обращения, ах, да, извини, я забыл, с кем разговариваю… Я хочу сказать: мало того, что ты унизил ее до статуса рабыни на государственном уровне, так вдобавок ты над ней еще и лично издеваешься, манипулируя ее сознанием, как тебе вздумается!
- Это я издеваюсь?! – Верховный Правитель начал терять самообладание. – И как у тебя язык поворачивается обвинять меня в издевательстве? То, что ты, уважаемый, не пропускаешь ни одной юбки и даже не скрываешь это от Гелли, по-твоему, самое достойное мужчины поведение, которое заслуживает всеобщего восхищения? Это ты ее унижаешь, а я окружаю заботой и вниманием!
Слова Гван-Ло зацепили Лон-Гора за живое, ведь в глубине души он понимал, что поступает нехорошо по отношению к Гелли.
- Я, в отличии от тебя, ее не обманываю! Гелли воспринимает меня таким, какой я есть, со всеми недостатками. И любит. Я ей ничего не внушаю и не создаю иллюзий. Пускай сейчас она и счастлива с тобой этим ненастоящим счастьем, но где гарантия того, что это тебе не надоест? Что ты не наиграешься вволю и не выбросишь ненужную игрушку?
- Не надоест! – веско возразил Верховный Правитель. – И гарантия тому – моя любовь!
Полковник в ответ только презрительно фыркнул. Гван-Ло осознавал, что у Лон-Гора были все основания не верить ему.
- Любовь? – горько произнес Лон-Гор. – Как может полюбить кого-то человек, который сам себя не любит? Ты замечательный очковтиратель, но со мной, Гван, этот номер не пройдет! Пускай ты и видишь меня насквозь, но я тоже вижу насквозь тебя!
Побледневший Верховный Правитель только зубы стиснул: его бывший друг ни с кем особо не церемонился и мог высказать любому все, что он о нем думает… Может, это было совпадением, но в своих умозаключениях Лон-Гор никогда не ошибался.
- Лон, - достойнейший из достойнейших вдруг смягчил свой резкий голос. – У тебя же до Гелли медсестер было, как звезд на небе! Это же про тебя поется:
И если собрать вместе всех женщин,
Которых любил он,
Тогда придётся в срочном порядке
Арендовать стадион.
Ну какая тебе разница – одной арзачкой больше, одной меньше, так нет же, отняли самый лакомый кусочек, и наш знаменитый полковник медицинской службы уже смысл жизни потерял! Ты – тот еще собственник, Лон! Раз ты видишь меня насквозь, то сразу заметишь, что мне нужна только одна женщина – Гелли, а остальные мне безразличны.
- Конечно, ему нужна… - проворчал Лон-Гор. – Нужна для своих утех!
- Да что тебе известно о моих утехах?! – вскипел Верховный Правитель.
- Тоже мне, бином Лаора, - хмыкнул Лон-Гор. – Твои невинные утехи заключаются в купании голышом (наконец-то осуществилась мечта идиота), шахматных поединках (мечта идиота выиграть у Гелли обречена на провал априори) и в поедании вишен прямо с дерева, конечно же, грязных, ты ведь такой любящий и понимающий, что не можешь запретить Гелли вредить собственному здоровью! Надо же в первую очередь внушить, что ты – ее муж, а то, что фрукты и ягоды следует мыть перед едой – зачем? Не вижу в этом смысла… В таком случае ты должен гипнотизировать микробы, полагаю, колдуну первой гильдии это как два пальца обоссать! Что, вульгарно выражаюсь? Это я у Гелли научился, скоро и ты будешь сквернословить, как среднестатистический арзак, если, конечно, не подкорректируешь Геллину речь.
- Ну и что плохого в этих утехах? – искренне удивился Гван-Ло.
- Все! – сразу же нашелся Лон-Гор. – Будь она лично тобой необработанна, разве бы согласилась по собственной воле на это безобразие? Подумать только – играть с тобой в шахматы! На это же только под гипнозом и согласишься! Но единственное, за что я могу быть спокоен, так это за твои парикмахерские достижения – Гелли ведь все равно обозначенную территорию не покидает, а посторонние люди там не бывают.
- Ты можешь говорить что угодно и сколько угодно – на большее наш полковник не способен. Даже если будешь кричать о наших с Гелли отношениях на каждом углу, ты все равно ничего не изменишь. Твое бессилие даже трогательно, этот убийственный сарказм, направленный против меня, как укусы надоедливого насекомого для огромного зверя. Нравится тебе или нет, но Гелли все равно останется со мной, пускай ее счастье и искусственное, но это счастье, ты ведь и такого ей не дал!
- Гван, ты превратил ее народ в рабов, - как бы между прочим напомнил Лон-Гор своему собеседнику. – Размеры нанесенного тобой арзакам счастья и причиненной им же радости просто не имеют себе равных! И, согласись, внезапно ожившая на этом фоне любовь к Гелли выглядит, как минимум, странно. Арзаки ведь люди второго сорта, это ничего, что умнее и талантливее менвитов, зато они не владеют гипнотическим взглядом и, соответственно, не могут манипулировать чужим сознанием и присваивать чьи-то достижения.
- Я восстановил равновесие на планете, - невозмутимо ответил Верховный Правитель, но ответ прозвучал как оправдание. – арзаки слишком много возомнили о себе… Благодаря мне они смогли по-настоящему самореализоваться, полностью раскрывая свои таланты, арзаки стали еще трудолюбивее и изобретательнее, а у менвитов значительно выросла самооценка… Больше нету повода для комплексов.
Лон-Гор снял с себя очки, лихорадочно протер их салфеткой и нацепил обратно, уставившись на своего собеседника так, будто впервые его увидел – это поведение свидетельствовало о состоянии крайнего нервного возбуждения.
- Какая самореализация?... Какая самооценка?... Гван, ты хоть соображаешь, о чем сейчас говоришь? А я ведь тебя предупреждал: не трогай это колдовство, а то умом повредишься… или чем-то другим, а ты не послушался и теперь разглагольствуешь о менвитских комплексах! На лицо все признаки психического расстройства.
- Я совершил благо планетарного масштаба! – настаивал на своем Верховный Правитель. – И при чем здесь повреждения? Твои суеверия не имеют под собой никаких оснований.
- Суеверия, говоришь? – Лон-Гор наконец-то поднялся из-за стола и подошел к достойнейшему из достойнейших вплотную. – А почему у тебя тогда полшестого показывает? И благодаря твоим стараниям скоро будет показывать у всех менвитов? Я ведь не только внимательно слежу за статистикой, но еще и анализирую и, знаешь, к какому выводу я пришел? Что через тысячу лет на Рамерии останутся одни арзаки, очень радужные перспективы, не правда ли? Вот она – главная цель курса великого Гван-Ло!
Верховный Правитель, услышав это обвинение, отпрянул от бывшего друга, как от чудовища: уверенность в том, что его тайное помимо его же воли никогда не станет явным, оказалась очередной иллюзией. На доли секунды лицо Гван-Ло исказила гримаса боли, но от проницательного взгляда Лон-Гора она не укрылась. Полковник медицинской службы понял, что причинил Верховному Правителю сильную боль и что сейчас он нанесет ответный удар.
Приняв обычный непроницаемый облик, Гван-Ло ровным официальным тоном произнес следующее:
- Полковник, я лично проинформирую вас о важном изменении в космической экспедиции. Благодаря вам, я только что принял решение – экипаж будет состоять из одних мужчин, женщины от полета на Беллиору отстраняются.
Лон-Гор удара ожидал, но к тому, что он окажется ниже пояса, был не готов. Его настолько поразило услышанное, что он вслух брякнул первую мысль, которая пришла в голову:
- Но беллиорские слэшеры…
- Плевать! – резко оборвал его Гван-Ло, - мне все равно, это же вас будут поголовно слэшерить, не меня! У вашего замечательного комсостава будет прекрасная возможность за семнадцать лет получше узнать друг друга, заместитель и первый помощник – либералы те еще, и у них полшестого не показывает, о нет! – продолжал задетый за живое Верховный Правитель.
- Унасджен! – Лон-Гор выбросил свой последний козырь, но Гван-Ло чувствовал блеф за версту.
- Когда это будет! На обратной дороге! А пока побегаете друг за дружкой по «Диавоне»! Ничего, док, как говорится, раз не пидарас, а устоявшиеся сексуальные контакты, как ты знаешь, на протяжении долгого времени в замкнутом пространстве могут развить эмпатию, повысить чувство безопасности и увеличить работоспособность… И, кстати, на фоне ваших феерических идиотов ты будешь очень выгодно выделяться, сразу приобретешь неслыханный авторитет и уважение, главное, - не забывай носить медицинскую форму, ведь надо же каким-то образом отличаться от своих пациентов!
Лон-Гор, пораженный утонченной местью бывшего друга, только и смог, что процедить сквозь зубы:
- Это в твоем стиле – загребать жар чужими руками, доруководился, что теперь приходится искать спасение за несколько парсеков от Рамерии. Но я хоть понял, почему начальником экспедиции назначен Баан-Ну – ведь дуракам всегда везет.
- Вот именно, Лон, я всегда поражался твоему уму и сообразительности!
- Но как за месяц до старта внести такие масштабные коррективы – исключить всех женщин из экипажа!
- Ой, Лон, я тебя умоляю! – продолжал наслаждаться своей коварностью Верховный Правитель. – О каких масштабах вообще идет речь? Кому, как не тебе, известно, что все должности, занятые женщинами, дублируются мужчинами на аналогичных должностях? Всего и делов – вычеркнуть женщин из списков и вынести их личные вещи из космического корабля! Думаю, здесь и нескольких дней вполне хватит. И еще: через несколько часов состоится сеанс программирования с целью подавления либидо арзаков экспедиции. Надеюсь, начальные установки, за которые отвечает полковник медицинской службы, уже готовы? Я буду лично присутствовать на этом сеансе, профессор, - прошипел Гван-Ло.
Упоминание о подавлении арзакского либидо окончательно испортило настроение Лон-Гора:
- Отнимаешь у несчастных людей последнюю радость?
- Так будет лучше для них самых! – возразил Верховный Правитель. – Космическая экспедиция – мероприятие серьезное и для любви это не место. Арзаки даже сейчас, только появится свободная секунда, сразу же виснут друг на дружке или щиплют арзачек, которые им в бабушки годятся!
Лон-Гор, догадавшись о какой именно бабушке идет речь, отреагировал на услышанное должным образом:
- Ну и что бабушки? Не возмущаются?
- Представь себе, нет! – Гван-Ло, разговаривая с бывшим другом, стоило больших усилий сохранить самообладание. – Им это нравится! Мало того, арзаки даже на избранников заглядываются!
- Так может будет достаточно только установки не заглядываться на избранников? – предложил полковник медицинской службы, не особо надеясь на успех.
- Нет! – Верховный Правитель был непреклонный. – Подавление либидо должно быть абсолютным. Половое влечение только создаст дополнительные проблемы, а наше задание их минимизировать.
- Хорошо, что менвитское либидо, а точнее то, что от него осталось, не представляет угрозы для экспедиции. Отныне все помыслы экипажа будут направлены только на покорение и служение во имя великого Гван-Ло, а не на всякие там глупости и поползновения! – проворчал Лон-Гор.
Пропустив мимо ушей последние реплики собеседника, Гван-Ло напомнил ему о предстоящем программировании и направился к выходу.
- Даже если тебе и удастся восстановить прежний порядок вещей, Гелли все равно тебя не простит! – не выдержал раздосадованный Лон-Гор.
- Тебя тоже, - не оборачиваясь, уже у порога бросил ему в ответ Гван-Ло.
- Хорошо же, – крикнул ему вслед Лон-Гор, – если Сущщщессство захочет, оно из любого котлету сделает!
Но, к счастью, его уже никто не слышал.

@темы: ТЗЗ

---

Нашествие невидимой армии ("Песня про зайцев" из к/ф "Бриллиантовая рука")

Исполняя во тьме все приказы Рамины,
Так Пришельцам-врагам навредили сперва,
На дубовом столе мыши книгу точили
И при этом напевали странные слова...

А нам все равно, а нам все равно,
Не боимся мы шкодничать в шкафу,
Дело есть у нас - в самый жуткий час
Интересную точим мы главу!

И таблеток уже дефицит в лазарете,
У огромной двери чьи-то тени встают,
Точат мыши главу на столе в кабинете,
И при этом все быстрее песенку поют...

А нам все равно, а нам все равно,
Книгу точим мы, будто пахлаву,
Лучшим станет тот, кто съест переплет
И последнюю скушает главу!

А нам все равно, а нам все равно,
Мыши ведь наглей и отважней льва,
Доедим весь труд, хоть он и фастфуд,
Но вошла во вкус серая братва!

@темы: ТЗЗ

---

Если добрый он... (песенка из м/ф "День Рождения кота Леопольда")

Домик с высоты мир другой нашел,
К Гудвину теперь топать...
Если туфли есть - это хорошо,
А когда наоборот - плохо.

Изумрудов блеск слишком далеко,
Во дворце живет Гудвин.
Если добрый он - будет нам легко,
А когда наоборот - трудно.

Сколько мы в пути скоротали дней,
Позади преград куча.
Если есть друзья - с ними веселей,
А когда наоборот - скучно.

@темы: Волшебная Страна

---

Большой звездолет ("Большой хоровод" детская песня)

Мы на свет родились, чтобы радостно жить,
Чтобы всех покорять, чтобы лучшими быть -
Воплощением силы и красоты,
Чтоб исполнились в жизни все наши мечты!

Пусть арзаки построят большой звездолет,
Соберем экипаж, где-то близко трехсот,
Пусть повсюду звучит только избранных смех,
И без слов станет ясно, кто главный для всех!

Мы хотим прославляться в далеких мирах,
Курс Гван-Ло продвигать на послушных рабах,
Колдовское искусство любить и хранить,
А свободу другим навсегда запретить!

Мы на свет родились, чтобы радостно жить,
Чтобы всех покорять, чтобы лучшими быть,
Наша раса менвитов с Гван-Ло во главе -
Основная элита в самом существе!

@темы: ТЗЗ

---

Пока не поздно ("Пока не поздно" И. Кобзон)

Пока надежда еще жива,
И звездолет не взорван грозный,
К вождю отправим гонцов сперва -
Пока не поздно, пока не поздно.
Вода, как средство, у нас в трубе,
Вот наша радость, вот наша гордость!
Ещё не поздно сказать себе:
"Ещё не поздно, ещё не поздно!"

Рядом, рядом
Воля и вода,
Надо, надо
Твёрдый дать ответ:
Воду к Ранавиру -
Да! Да! Да!
"Диавоны" взрыву -
Нет! Нет! Нет!

Все злее рыжий и все страшней,
Получит штурман статью серьезно,
Ещё немного ночей и дней —
И будет поздно, и будет поздно…
"Заснули мыши!" - со всех сторон
Звучит пароль многоголосно,
Бегут курьеры, летит дракон -
Пока не поздно, пока не поздно!

Менвиты, выпив по полведра,
Умолкнут дружно, заснут в столовой,
Тогда свободы взойдет заря,
Встречать ее уже готовы!
И точно знаем, что мы спасем
Весь этот лагерь в надеждах звездных,
Спасти друзей - наш главный долг,
Пока не поздно, пока не поздно!

@темы: ТЗЗ

---

После пробуждения ("Губки бантиком" К. Орбакайте)

Ой, а кто это такой просыпается?
Ой, а чьи это глазки открываются?
Много месяцев проспал,
От престола отдыхал,
А сегодня снова к нам возвращается.

Губки бантиком, бровки домиком,
Забыл о власти и подземной экономике,
А в голове опять сто тысяч почему,
Объяснять теперь придется, что к чему...

А вокруг такое все интересное,
А вокруг такое все неизвестное,
Чтобы новое узнать,
Надо просто долго спать,
А проснувшись, вновь проблемы создавать.

И к народу вдруг приходит понимание -
Королевское не нужно пребывание,
Если толку вовсе нету,
Может, хватит дармоедов,
И тогда обычным людям хорошо.

@темы: Волшебная Страна

---

Блеск и нищета фикрайтеров ("Бухгалтер" "Комбинация")

Мне надоели эти книжные шаблоны,
Надену мантию и обруч со стрелой,
Пойду проведаю любимые фаноны,
Хоть в этом виде не узнает и Гван-Ло.

Возьму с собой я на прогулку беллиорца,
Он пейринги мои все знает наизусть,
Не академика, совсем не чудотворца -
Фикрайтер он простой, да ну и пусть!

Фикрайтер, милый мой фикрайтер,
Вот он какой, такой простой,
Фикрайтер, милый мой фикрайтер,
А рейтинг будет, если есть такой герой!

Придя в холодную и пыльную квартиру,
Откроет хроников обзоры в тишине,
Нальет в стакан себе спиртного эликсира
И будет думать только, только обо мне.

Дедлайн дедлайна у него давно просрочен,
Посуды грязной увеличился объем,
Ему плевать на это, лишь бы днём и ночью
Я оставался доблестным вождем.

@темы: ТЗЗ

---

Не плачь, Бастинда ("Не плачь, Алиса" А. Державин)

Вот и все, вот и кончилась магия эта,
Вот и все, сознавать это так тяжело,
Расставаться с памятью о чуде,
Зная, что его уже не будет,
И ты плачешь, а дождь за окном,
И ты плачешь, жалея о том...

Не плачь, Бастинда, ты станешь мокрой,
Слезы навредят, и тебя уже в помине нет.
Прощай, Бастинда, сюжет так создан,
Даже золотой здесь бессилен
Модный твой берет...

В первый раз ты старухой себя ощущаешь,
В первый раз ты не знаешь, как встретить врага,
Колдовство исчезло, испарилось,
Словно в сладком сне тебе приснилось,
И без трепета смотрит слуга,
А во взгляде: "Попалась, карга!"

Вот и все, обезьяны уже не вернутся,
Вот и все, а иначе они не могли.
Туфли остаются у ребенка,
Под фургоном прах твоей сестренки,
И ты плачешь, а силы ушли,
И ты плачешь, а силы ушли...

@темы: Волшебная Страна

---

Про Гван-Ло или Новый взгляд на старого негодяя

Глава 4
Гван-Ло не очень внимательно слушал вечерний доклад первой помощницы, мысленно он был уже рядом с Гелли, но даже пребывая в таком юношески-романтическом настроении, Верховный Правитель не мог не обратить внимание на опечаленную Ару-Най. Заинтересовавшись тем, что же стряслось с его умницей Арной, он, на свою голову, применил колдовской взгляд:
- Ара-Най, что тебя тревожит? Последнее время на тебе просто лица нет… Я – твой друг, могу я чем-то тебе помочь?
Маска непроницаемости мигом слетела с первой помощницы – теперь на ее облике отразились боль и страдание, и Ара-Най призналась в том, о чем бы она молчала даже под пытками:
- Ты ждешь не дождешься, когда я уберусь восвояси, чтобы поскорее отправиться к арзачке Гелли!
Верховный Правитель стоял, как громом пораженный и даже неясно было, что его поразило сильнее: утечка информации о Гелли или тщательно скрываемые первой помощницей чувства. Он ведь удалил их несколько лет назад! Несколько секунд понадобилось Гван-Ло, чтобы сообразить, что Ара-Най просто-напросто снова влюбилась – он ведь не запретил ей этого в будущем. Но Гелли…
- Ара-Най, что ты еще знаешь о Гелли? – беспристрастно спросил Верховный Правитель, но каких усилий ему это стоило, не ведают даже звезды во Вселенной.
- Вы когда-то встречались, очень давно, еще до Дня Величия, но между вами ничего не было, потому что Гелли не отвечала тебе взаимностью… - послушно продолжала первая помощница, не скрывая ревности в голосе.
Гван-Ло не верил собственным ушам: то, от чего он полжизни пытался избавиться и особенно спрятать от остальных, перестало быть тайной… Сколько же тайн скрывается под внешне невозмутимым видом менвита, особенно если этот менвит – твоя первая помощница Ара-Най. Она тем временем рассказывала дальше:
- Ты дарил ей цветы и угощал вишнями… Но жалкая арзачка так и не осознала размеры своего счастья…
Последние слова дались ей с большим трудом – Ара-Най глухо зарыдала и бросилась потрясенному Верховному Правителю на шею. Это было уже слишком! Гван-Ло механически поглаживал ее по спине, пытаясь успокоить, но отрицательных эмоций в душе первой помощницы накопилось слишком много.
- Гелли лучше меня, она умнее и красивее… На обыкновенную девушку ты бы и внимания не обратил… Заплетать ей косы… Конечно, куда моей соломе к роскошным арзакским кудрям!
Успокоившись, Ара-Най отпустила Гван-Ло и промолвила, не глядя на него, будто стыдясь своего предыдущего поступка и нынешнего состояния вообще.
- А потом ты стер своей Лио все воспоминания о тебе и ваших отношениях… Так же, как ты сейчас сотрешь мою информацию о Гелли… и мои чувства к тебе!
Первая помощница подняла глаза на Верховного Правителя – в них было столько любви и страдания, что его гнев, вызванный проникновением в личное пространство, моментально испарился, будто его и не было… Но Ара-Най все понимала, заставив высказать ее всю правду, Гван-Ло уже не оставит ей этого знания.
- Ара-Най, - как можно мягче обратился Верховный Правитель к первой помощнице, - кто-нибудь еще знает о Гелли то, что знаешь ты?
- Нет, - с готовностью ответила Ара-Най.
Гван-Ло оценил по достоинству умственные качества первой помощницы, поведай она эту тайну кому-нибудь, то, как минимум, лишилась бы своей должности и заслуг перед Рамерией… Он вспомнил, как арзаки, еще во время правления Тор-Грала, шутя называли ее Верховной Правительницей, тогда он не придавал этому особого значения, но сейчас понял, что под этим прозвищем подразумевалось… Он уже догадался, каким образом Ара-Най узнала его прошлое и настоящее. Размышляя над случившимся, Гван-Ло не спешил с заключительной командой.
- Почему ты медлишь? Убери из моего сознания эту любовь! – не выдержала паузы Ара-Най. Ее слова прозвучали, как приказ. – Ты же обещал мне помочь, так помоги, избавь меня поскорее от нее, мне невыносимо жить со всем этим! Жить, зная, что ты предпочел меня презренной рабыне!
Гван-Ло вдруг осознал, что никакой он не могущественный Верховный Правитель, подчинивший своей воле всю планету, а самая первая жертва, самый зависимый раб новой системы, основанной на колдовстве, который все это время наивно считал себя лучшим из лучших. Гипнотический взгляд настолько прочно вошел в его повседневную жизнь, что он уже и не представлял, как обходился без колдовства раньше, вот и сейчас ему не оставалось ничего другого, как исполнить просьбу первой помощницы. То, что он сейчас сделает по отношению к Аре-Най, показалось Верховному Правителю таким отвратительным и неестественным, словно он собирался ее убить – странное дело, этот единичный случай с его приближенной поразил и удручил его гораздо сильнее, чем обращение в рабство многомиллионного народа, хотя насчет последнего он был уверен, что поступает правильно, другое дело – личная драма Ары-Най… Когда все закончилось, Гван-Ло остался в кабинете наедине с самим собою и его не покидало ощущение, что такой редкостной сволочи он в жизни еще не встречал.
***
…Домой Гван-Ло вернулся мрачнее тучи, Гелли, не смотря на свою болтливость, с лишними вопросами к нему никогда не лезла и «муж» был ей за это чрезвычайно благодарен. Они играли в шахматы, погруженный в невеселые мысли Гван-Ло совершенно не следил за игрой, честно говоря, он проигрывал даже тогда, когда следил за игрой очень внимательно. Гелли умудрялась одновременно играть, рассказывать захватывающие истории и вышивать. И каждый раз она оправдывалась, что, мол, в шахматы играть не умеет совершенно, вот ее брат… Гван-Ло, увидев, что арзачка атакует сразу четыре фигуры, потерял интерес к партии окончательно.
- Лио, - неожиданно даже для самого себя спросил Гван-Ло, - помнишь тот случай возле твоего дома, когда твой отец… ну когда между нами возникло маленькое недоразумение, я тогда оставил в твоей комнате огромный букет аметистовых роз, а ты на него никак не отреагировала…
- Розы? – изумленно уставилась на него Гелли, - не было там роз!
- То есть как – не было? – Гван-Ло смотрел ей в глаза немного пристальней обычного.
- Не было! – заверила его Гелли, под гипнотическим взглядом солгать просто невозможно.
Гван-Ло, сбитый с толку этой информацией, растерялся совершенно – ему и в голову не приходило, что его подарок мог не дождаться того, кому он предназначался. Обдумывая эту информацию, Гван-Ло на очередной мат даже внимания не обратил.
В эту ночь Гван-Ло совсем не спалось. Гелли, благодаря некоторым коррективам, внесенным в ее сознание, сразу же засыпала крепким безмятежным сном и менвит мог вдоволь налюбоваться ее умиротворенной красотой и естественностью. Но сейчас созерцание Гелли, окутанной серебристым сиянием, причиняло боль, Гван-Ло поднялся с постели и почти вплотную подошел к огромному зеркалу. Оттуда на него смотрел совершенный человек, надо же, такое идеальное тело и такое холодное, словно белый камень, из которого арзакские скульпторы высекают статуи менвитов, вызывая у тех самых менвитов ценителей искусства неописуемый восторг. Несчастные! Гван-Ло почувствовал острое желание разбить вдребезги эти жестокие зеркала, вырвать с корнями эти проклятые розовые кусты на клумбах, брутально разбудить Гелли и хоть раз в жизни выиграть у нее партию в шахматы… Но вместо всего этого он только вернулся в постель и осторожно прижался к спящей женщине. Пускай шанс на возвращение прежней жизни ничтожно мал, но он все-таки существует, и Верховный Правитель Рамерии Гван-Ло сделает все возможное и невозможное, чтобы заполучить его. Разумеется, времени для исполнения плана А понадобится целая прорва, но если он себя не оправдает, Гван-Ло успеет подготовиться к безжалостному и радикальному плану Б, а он уж точно не подведет…

@темы: ТЗЗ

---

Про Гван-Ло или Новый взгляд на старого негодяя

Глава 3
… За дверью послышались голоса и до боли знакомый смех. Размеренная, будто чеканящая каждый шаг, походка принадлежала первой помощнице Аре-Най, а вот смех… Не может быть! Верховный Правитель Тор-Грал с замирающим от радостного предвкушения сердцем направился к двери кабинета. Он так торопился навстречу долгожданному гостю, что его «Войдите!», кажется, опередило вежливый стук в дверь. На пороге возникли, как Тор-Грал и предполагал, его первая помощница Ара-Най и его старый друг Амарт, большую часть своей знаменитой жизни носивший почетное звание Друга Народа. Амарт был ровесником Тор-Грала, их долгие и богатые на приключения жизни снова пересеклись в одной точке, последнее время промежутки между этими эпохальными встречами сильно возросли, но что поделаешь – возраст берет свое, старость она и на Рамерии старость: тело Верховного Правителя еще сохраняло былую военную выправку, но душа уже устала и просила заслуженного отдыха… Но его арзакскому другу даже душевная усталость была неведома!
- Мессир, разрешите доложить – Друг Народа Амарт собственной персоной! – прозвенел металлический голос первой помощницы.
- Ну здравствуй, Друг Народа, - достойнейший из достойнейших пожимал небольшую, но достаточно крепкую ладонь.
- Спасибо, что удостоил такой высокой чести… - продолжил было официальным тоном Тор-Грал, но сразу же перешел на неофициальный, увидев, как арзак приобнял за талию Ару-Най, будто свою собственную. - Амарт, прекрати лапать мою первую помощницу!
- А це ще чому? – задорно возразил арзак, продолжая прижимать к себе малость офигевшую менвитку. На непроницаемом лице Ары-Най чуть ли не впервые за долгие годы службы во дворце появилась растерянность – что в таких случаях делать с менвитом она знала, но с пожилым арзаком, который вдобавок еще и Друг Народа…
- Ты разве не видишь, что ей не нравится? – довел до его сведенья Верховный Правитель.
- Звісно, що не бачу – я ж на голову від неї нижче! – ловко выкрутился Друг Народа, но руку все-таки убрал. – Дивно, а моїй першій помічниці подобається…
- Вообще-то она – твоя жена, - напомнил ему Тор-Грал.
- Дякую, що нагадав! – недовольно проворчал Амарт. – А я вже збирався зробити тій лялечці пропозицію і все голову сушив – заміжня вона чи ні?
Верховный Правитель не удержался и расхохотался на весь Дворец. Первая помощница только изумленно хлопала ресницами и переводила недоумевающий взгляд с одного старика на другого: она еще никогда не видела достойнейшего из достойнейших таким веселым. Заметив ее смятение, Тор-Грал вмиг посерьезнел и обратился к ней, как ни в чем не бывало:
- Благодарю вас, Ара-Най, оставьте нас, пожалуйста, наедине.
Друг Народа, лучезарно улыбаясь, моментально перевел слова Верховного Правителя на арзакский:
- Дякую тобі, зіронько, ти варта ліпшого товариства, ніж два пришелепкуватих дідугани.
Слегка порозовевшая Ара-Най внезапно улыбнулась в ответ и, поклонившись на прощанье, стремительно вышла из кабинета. Амарт мечтательно смотрел ей вослед. Тор-Грал быстренько вывел его из задумчивого состояния:
- Оказывается, моя первая помощница умеет улыбаться! Поздравляю тебя с еще одной победой, Аму, и, надеюсь, не последней!
В ответ арзак только махнул рукой:
- Ви, менвіти, більш ні про що, окрім перемог, думати не можете!... Ти хоч знаєш, якого кольору очі в твоєї старшої помічниці?
- Зеленого, - не совсем уверенно ответил Верховный Правитель.
- Це в тебе зеленого, а в неї – смарагдового! – с достоинством произнес Друг Народа.
- Ты уверен? Ты же на голову ее ниже! – ехидно осведомился Тор-Грал.
- Так я ще здалеку роздивився, коли вона до мене впритул не підійшла! – сразу нашелся Амарт.
- Проще поймать ветер, нежели тебя на слове! – улыбнулся менвит. – Но твои старческие фантазии имеют обоснование: Ара-Най – настоящее произведение искусства!
- Твоя правда, Торе, – ніби гіпсову скульптуру обіймаєш: стегна тверді і холодні, як камінь! – согласился с ним арзак.
- Ох, услышала бы она сейчас твои слова! Не спасли бы тебя не твой почтенный возраст, ни заслуги перед Отечеством! И кстати, моя первая помощница - самый незаменимый человек во Дворце, после меня, разумеется, Ара-Най одновременно умудряется исполнять свои обязанности и оказаться рядом именно тогда, когда мне надо… Даже за обеденным столом справа от меня сидит! – не без хвастовства промолвил Верховный Правитель.
- Моя перша помічниця сидить у мене на колінах! – пренебрежительно изрек Амарт.
- Что, до сих пор? – засмеялся Тор-Грал и добавил с легким оттенком ностальгии в голосе, - вы с Ксани были самой красивой арзакской парой, которую я когда-либо встречал…
- А ти був єдиним менвітом, котрий не втік з арзакського весілля! – ответил комлиментом на комплимент Друг Народа.
Про упоминании об арзакской свадьбе Верховного Правителя немножо передернуло, совсем чуть-чуть, но от взора Амарта все равно не укрылось. Достойнейший из достойнейших тот час взял себя в руки и сказал:
- Арзаки, наверное, самая загадочная, выносливая, и везде проникающая чокнутая форма жизни!
- Не можу не погодитися з твоїми словами, Торе! Впевнений, якщо на квітучій Белліорі і виявляться живі істоти, то це 100% будуть арзаки!
- Конечно, арзаки, особенно если ты уже побывал там раньше! Ты лучше объясни, как проник во Дворец, сегодня ведь неприемный день, и доблестная охрана даже под дулом лучевика никого не пропустит!
- Ти про тих бугаїв, що перестріли мене в парку? Вже забув, що моє почесне звання Друга Народу – перепустка до будь-якого закладу: від космічного науково-виробничого центру до стрипклубу!
- Даже не сомневаюсь, что в последнем заведении ты – дорогой и частый гость, но для беспрепятственного проникновения на любую общественную территорию тебе надо предъявить звездную мантию, а ты ее одеваешь только раз в году на собственное День рождения, да и то только потому что Ксани настаивает!
- Ви, менвіти, такі хвальки, що навіть гостям в першу чергу демонструєте свої нагороди і відзнаки! Була б в тебе зоряна мантія, то ти б в ній, напевно, і спати лягав! А країна, до речі, знає своїх героїв в обличчя!
- Страна, может быть, и знает, но не моя охрана! – засмеялся Тор-Грал. – Давай уже рассказывай, как ты ее охмурил на этот раз!
- Я просто сказав правду: «Синочки, мені вже небагато зосталося – важко дихаю і то через раз, тож уважте дідуся і виконайте його останнє бажання – пропустіть, будь ласка, до Тор-Грала, мого старого друга, хочу перед смертю побачити того старого собаку…»
- Верю, верю, - поморщившись, проворчал Верховный Правитель, - этого уже достаточно, чтобы попасть в Рамерийскую пустыню, но никак не ко мне на прием!
- Твій хід думок вірний, як ніколи! – закивал головой Амарт. – Щоб переконати твоїх доблесних воїнів, що перед ними знаходиться дійсно Друг Народу, а не божевільний, я пообіцяв їм пред’явити через годину персональний комунікатор першої помічниці, а в разі недотримання мною данного слова вони можуть сміливо транспортувати мене до Пустелі! Вони посміялися, але до Палацу провели, щоб часом не заблукав в такому величезному парку (ніби не я його насаджував), а біля Палацу нас зустріла твоя перша красунечка, тобто помічниця, і ось я нарешті опинився в твоєму кабінеті, досі не вірячи власному щастю, хоча я завжди був улюбленцем долі.
- Интересно, каким образом ты собираешься выпутываться из этой ситуации? Мои доблестные воины шуток не понимают и твой обещанный час уже подходит к концу! Или ты рассчитываешь на мою достойнейшую помощь?
- Ще ніколи в житті Амарт не розраховував на когось, окрім себе! – победоносно воскликнул арзак и продемонстрировал Тор-Гралу на ладони какой-то небольшой предмет.
Глаза достойнейшего из достойнейших полезли на лоб – он узнал в той штуковине устройство связи Ары-Най.
- Да ты что, Аму, совсем спятил! – Верховный Правитель попытался выхватить у Друга Народа из руки коммуникатор, но реакция старого проходимца была молниеносной. – Его надо сию же минуту вернуть хозяйке, пока она не заметила пропажу! Что она теперь о нас подумает?!
- Е ні! – Амарт деловой походкой направился к распахнутому окну. – Спочатку я віддам комунікатор твоїм охоронцям, як і пообіцяв, щоб вони не подумали, що Друг Народу – старий брехун! Я завжди свого слова дотримуюсь!
Арзак вспомнил о коммуникаторе очень вовремя, потому что к дворцу уже приближалась доблестная охрана, умевшая предотвратить любую опасность в мире, но только не арзакскую наглость. Наполовину высунувшись из окна, расположенного на втором этаже, Амарт заорал что есть мочи:
- Хлопці, ану катайте сюди – дідо фокус покаже!!!
Крикнув «Тримайте!», «фокусник» ловко бросил невозмутимым менвитам свою добычу. Снизу послышались удивленные голоса и смех – гвардейцы тоже узнали коммуникатор первой помощницы и оценили по достоинству мастерство того, кто его стянул – сомнений уже не было, эта вещь могла оказаться в руках только двух посторонних людей: Верховного Правителя, потому что первая помощница подчинялась только ему и Друга Народа, потому что ему без особых усилий подчинялось все во Вселенной…
Арзакская выходка полностью сбила с толку Тор-Грала – отвыкший от причудов старого друга, Верховный Правитель чувствовал себя будто в бессмысленном сне, где события выходят из-под контроля и ты оказываешься втянутым в какую-то нелепейшую историю, но самым неприятным атрибутом такого сновидения является ощущение парализованной воли – похожее ощущение овладело Тор-Гралом, когда ему досталась роль обреченного зрителя в этом театре одного актера… И только Верховный Правитель малодушно подумал, что представление уже окончено, как вдруг за окнами грянул гимн Космофлота в исполнении его охранников – Тор-Грал, как ужаленный, подскочил к окну:
- А это еще что такое?!
- Не хвилюйся, друже, все гаразд! – арзак, улыбаясь, положил руку ему на плечо, странно, но прикосновения Амарта всегда действовали на него успокаивающе. – Просто я з хлопцями посперечався: нема комунікатора – я вирушаю до Пустелі, є комунікатор – вони співають під твоїми вікнами гімн Космофлоту. Як бачиш, твої воїни, як і годиться менвітським гвардійцям, теж дотримуються даного слова.
Верховный Правитель ухватился за голову:
- Спорить!... На посту!... Полный беспредел! И так всякий раз, когда появляется арзак, – все летит вверх тормашками, а если он еще и выдающийся, то уже сразу пиши пропало! Система работает, как хорошо отлаженный механизм, пока орры тебя не принесут!
- Я сам ще взмозі ходити! – запротестовал выдающийся арзак.
- Амарт, ты сеешь вокруг себя хаос и сумятицу!
- Ні, я сію найкращі зернові культури! І взагалі, ти мені досі заздриш, що так і не навчився тому легенькому фокусу!
- Хорош фокус – у рабочего персонала среди бела дня вещи пропадают! – проворчал Тор-Грал, но насчет зависти возражать не стал, ему на самом деле хотелось научиться таким трюкам, но для этого надо было сначала родиться арзаком… Тем временем Друг Народа принимал активную участь в гвардейской самодеятельности – вдохновлено дирижировал певунами и поскольку у тех не наблюдалось ни слуха, ни голоса, спасал ситуацию своим баритоном… Заметив отрешенный вид Верховного Правителя, он, как ни в чем не бывало, предложил ему присоединиться к трио, вместо того, чтобы кукситься в стороне.
- А ты не подумал, когда затевал балаган, что мои доблестные гвардейцы, благодаря твоей выходке, могут вообще лишиться этой службы, как минимум? – довольно сухо обратился достойнейший из достойнейших к возбужденному арзаку.
- За що? – удивленно вскинул бровь Амарт, продолжая дирижировать (хотя толку от этого не было совершенно никакого) поющими (как они считали) менвитами. – За те що вони, ризикуючи званнями і гідністю, виконали свою обіцянку? Та я б їм на твоєму місці оголосив велику подяку ще й орден Місяця зверху нашив! Не бурчи, а ліпше співай, доки не пізно!
Осознав всю безнадежность положення, Тор-Грал оставил «артистов» в покое, более того, ему вдруг пришла мысль, что он тоже неплохо поет, по крайней мере, лучше гвардейцев, и раз Другу Народа можно, то почему нельзя Верховному Правителю, в итоге последний куплет гимна исполнили уже квартетом, достойнейший из достойнейших даже раздосадовался немного, что так поздно внял просьбе арзака - он уже и забыл, насколько радостно и приятно петь хором.
Исполнив свое обещание, менвиты, как ни в чем не бывало, развернулись и направились к своим непосредственным обязанностям. Амарт прокричал им вслед:
- Комунікатор обов’язково поверніть першій помічниці! Скажете їй, що знайшли в парку.
- Ну ось і все! – удовлетворенно промолвил арзак, потирая руки. – А ти так хвилювався… Краще скажи, як ти за мною скучив і як ти радий мене бачити!
- Знаешь, Аму… это хоть и нонсенс, но я, не смотря на всю устроенную тобой нервотрепку, действительно очень рад тебя видеть, старый ты лис!
На этих словах Тор-Грал крепко обнял Амарта, тот просто светился счастьем и растроганностью.
- Насколько я знаю, твой чересчур активный образ жизни с годами никуда не исчез, и если в Альмансе происходит какое-то мероприятие (а оно там происходит ежедневно), то я уже знаю, под чьей эгидой… Ты такой занятый, что даже правительственные собрания пропускаешь, хотя и являешься официальным представителем арзакской власти!
- Номінальної! – поправил друга Амарт. – Замість того, щоб боротися в полі з бур’янами або експериментувати зі своєю першою помічницею в лабораторії, я змушений годинами вислуховувати менвітські теревені про те, як день ото дня росте процент жирів у маслі! І не просто вислуховувати, а ще й щось говорити з розумним виразом обличчя! Я натомість ліпше займуся чимось корисним, наприклад, експедицією по Срібних горах…
- Так это правда?! – ахнул пораженный Верховный Правитель. – Ты на самом деле полез в горы, не смотря на свой весьма почтенный возраст?!
- Якщо я лазив по горах, ще не досягнувши повноліття, виходить, що я можу туди лазити і в пенсійному віці! Я розумію, що менвітам цього ніколи не збагнути, але арзаки завжди роблять те, що вважають за потрібне, і тоді, коли їм хочеться, а не чекають якогось абстрактного рубежу і особливо чийогось дозволу – батьків або дітей! До того ж, що та молодь про гори знає? Оскільки я був найдосвідченішим членом експедиції, то мені випала роль провідника… Бачу, я правильно зробив, що тебе не запросив, ти вже боїшся…
- Это не страх, Аму, а благоразумие! Вот недаром говорят: умный в гору не пойдет, а арзак – наоборот! Скажи еще, что до сих пор в фонтанах купаешься!
- Купаюсь! В Альмансі під час спеки всі в фонтанах купаються! Я, до речі, неподалік від Палацу уздрів такий величезний фонтан, аж дивно, що в ньому ніхто не купався.
- Не купался, потому что в Бассании это наказуемо! У менвитов для таких целей есть бассейны и аквапарки… И не вздумай нарушать это правило, я заступаться за тебя не собираюсь!
- О, а це ідея! – глаза Друга Народа оживленно заблестели. – Дякую, що підкинув, на зворотній дорозі обов’язково там освіжуся!
- Вот увидишь, тебе там понравится! – Тор-Грал облегченно выдохнул, решив, что отвел выдающегося арзака от беды. Или беду от выдающегося арзака.
- В фонтані! – на всякий случай предупредил его Амарт.
Достойнейший из достойнейших снова ощутил свое бессилие, на подобие того, какое испытывают люди перед явлением природы. Ну нельзя с арзаками по-человечески, они подчиняются совершенно другим законам и знать не знают об истинном порядке вещей, внедренным менвитами. Верховный Правитель в ответ только вздохнул, с начала их встречи прошло уже несколько часов, но самое интересное – цель визита Друга Народа до сих пор оставалась в тайне.
- Это все, конечно, мило и весело, но ты так и не сказал, зачем ко мне пожаловал да еще и в рабочее время. Ради моего развлечения цирковой программой ты свою лабораторию и первую помощницу не бросишь!
Улыбка мигом исчезла с лица Амарта, будто ее и не было совсем, теперь Друг Народа был сама серьезность и сосредоточенность, Тор-Грал даже поежился немного – этот резкий переход друга от беззаботности к мрачности не предвещал ничего хорошего.
- Котяра! – резко и презрительно бросил арзак.
Предчувствия Верховного Правителя не обманули. Этого следовало ожидать, он просто оттягивал неизбежный разговор до последнего, пока Амарт сам не вспомнил о нем. Сразу поняв, о ком идет речь, Тор-Грал обреченно промолвил:
- Ты к нему несправедлив…
- До чого тут несправедливість? – раздраженно возразил арак. – Я просто не голосуватиму за того психопата та й годі!
- Аму, - как можно мягче обратился к другу менвит, - твои суждения о моем старшем советчике поверхностны и не имеют под собой оснований. Как ты можешь давать характеристику человеку, с которым не знаком лично?
- Так, не знайомий і знайомитись не збираюсь! Здалеку ліпше видно – у нього не обличчя, а маска з крижаними очима, яку б промову він не оголошував і як би солодко не муркотів, його погляд залишається застиглим і відчуженим, ніби він дивиться всередину себе, а не навколо… Мені завжди моторошно робиться, коли я до нього ретельніше приглядаюся. Знаєш, якщо людина не сміється очима, це вже діагноз, а твій старший радник ними тільки кліпає ну і рухає ще час від часу. Одним словом, Котярі не місце на посаді Верховного Правителя! – вынес свой окончательный приговор Друг Народа.
- Конечно, если у человека холодный взгляд, то он достоин только оскорбления и порицания, может его еще и от общества изолировать надо?
- Саме так, Торе, інколи ти говориш слушні речі! – оживился арак.
- Послушай, Аму, Гван-Ло – самый умный и обаятельный человек, с которым я когда-либо сталкивался… После тебя, разумеется! Благодаря ему в Бассании открылось несколько новых музеев и современных арт-центров, это старший советчик был инициатором проведения ряда исторических фестивалей и особого статуса молодежных театров.
- Фестивалів, присвячених суто менвітській історії і театрів, де актори винятково менвіти? Дійсно, досягнення – такого ж раніше ще не було. Мене більше хвилює твоя згода на це неподобство, чи може тобі повилазило, коли ти затверджував ці проекти?
- Зачем сгущать краски? Старые исторические фестивали, объединяющие обе культуры, ведь никуда не делись, так же, как и театры с менвито-арзакским актерским составом… Я просто поражаюсь энергичности и трудолюбию Гван-Ло, как он успевает исполнять свои прямые обязанности, быть в курсе всех государственных событий и еще писать научные труды? Он ведь доктор исторических наук…
- Та звісно, хулі нам, рядовим агрономам… - разочарованно протянул Амарт.
- Ну вот, ты опять за свое, - упрекнул друга Тор-Грал. – Ты же не только агроном, а еще и знаменитый биотехнолог… Или уже забыл, за что получил свое звание? Твое открытие программирования в искусственном синтезе белка решило не только продовольственную проблему, но и стало панацеей от всех болезней! А помнишь официальное выступление по этому поводу моего предшественника Тал-Ина с его «функцией рыбы сома»?
- Таке забудеш! Під кінець виступу ми від реготу вже валялися, добре, що слухали його в запису, а не на місці події, конфузу тоді б не уникнули! – захохотал арзак. – Але повернімося до того програмування: по-перше, це не моє особисте відкриття, а групи вчених, старших і мудріших за мене, тому що, коли в нашому науковому центрі несподівано з’явилася делегація із зоряною мантією, мої шановні колеги швиденько випхали для нагородження мене… Тоді по юності я вирішив, що найгеніальніший, а через п’ятдесят років зрозумів, що моя наукова команда просто знайшла крайнього! Ніколи їм цього не пробачу! Ех, яким я був колись молодим… А красивим… А дурним… - в голосе Друга Народа отчетливо прозвучали ностальгические нотки.
Верховный Правитель, обрадовавшись тому, что Амарт снова оказался в хорошем расположении духа, сразу же добавил:
- Знаешь, Аму, ты ведь совсем не изменился!
- Головне, що ти змінився! – не остался в долгу остроумный арзак.
- И это правда… - с нескрываемой горечью промолвил Тор-Грал, подойдя к огромному зеркалу. – Теперь мой удел – созерцать, как постепенно угасает красота…
- Ну що ти таке кажеш! – поняв, что шутка получилась не очень удачной, Амарт сразу же бросился утешать впечатлительного друга. – Наша краса ніколи не згасне, вона перейде в спадок нашим дітям.
- Ты прав, Аму, - грустно улыбнулся менвит. – На склоне лет я начал сожалеть, что не родился арзаком – вы так легко воспринимаете возрастные изменения… Точнее, совсем их не воспринимаете и, наверное, даже не ощущаете. Как ты себя чувствовал в горах во время последней экспедиции, не уставал ли от длительных переходов и подъемов?
- Звісно, що втомлювався, мені вже не шістдесят, але під боком були молоді друзі, а під рукою – аптечка… Але я нею так і не скористався! – не без гордости произнес арзак. – А що таке, власне, старість? Це коли голова перетворюється на сраку спочатку формою, а потім і змістом, так що ми с тобою ще – ого-го! Хлопці нівроку!
- Твой арзакский сверхоптимизм просто обезоруживает! – Тор-Грал заметно повеселел. – И я искренне надеюсь, что наши потомки будут счастливее нас. Ох, как вспомню свое тяжелое детство…
- Пхе! Що вам, менвітам, відомо про важке дитинство? Твоя родина не жила біля підніжжя Срібних гір, тому ти, на щастя, не відчув всіх наслідків того жахливого землетрусу… Природа, здавалося, хотіла тоді повністю знищити людство – всі можливі стихійні лиха, які існують на Рамерії, а заодно і неурожаї обрушилися на бідолашних арзаків, якби не ваша допомога, ми б точно не вижили! Так що у мене таке дитинство було, що якби дівчинкою народився, то б і не мав чим гратися!
В кабинете повисло молчание – знаменитые старики глубоко задумались каждый о своем… Первым тишину нарушил Друг Народа:
- Торе, ну чому саме Гван-Ло? Як на мене, окрім нього є чимало гідних кандидатур, чим же він тебе так полонив?
- Он так похож на меня в юности…
- На тебе?! – глаза арзака заметно округлились. – Теж мені, зрівняв хуй до палички!
Верховный Правитель недовольно поджал губы, по-видимому, сравнение ему не очень понравилось:
- Аму, благодаря твоей старческой прихоти я не уйду на заслуженный отдых! Ну пойми же ты, я устал и не хочу повторить судьбу Рыбы Сома, то есть Тал-Ина, который под конец своего правления уже стал всенародным посмешищем!
- Торе, - Амарт снова приобрел черты неумолимого руководителя. – Я, можливо, блазень, але не ідіот, і досі усвідомлюю свою відповідальність за обидва народи. Твій старший радник несе в собі приховану загрозу і його ставлення до арзаків ніяк не назвеш доброзичливим, як би він його не приховував… Я в шоці, що ти не бачиш таких елементарних речей, та не те що не бачиш – всіляко сприяєш їх розповсюдженню!
- Хочешь сказать, что я – идиот?
- Саме так! – безцеремонно подытожил Амарт. – Власноруч підштовхуєш країну до прірви!
Тор-Грал понимал, что с таким же успехом он мог уговаривать реку повернуть свое течение вспять, но не здавался:
- Ну пожалуйста, Аму, ради нашей дружбы…
- Ні, друже, я ліпше віддам свій голос твоїй першій помічниці, ніж Котярі!
- Я бы тоже за нее отдал свой голос, но кроме нас двоих за Ару-Най никто ведь не проголосует!
- Твої проблеми! – арзак демонстративно развернулся и направился к окну.
Окончательно убедившись, что от уговоров не будет никакого толку, Верховный Правитель проворчал в ответ:
- Да мои, чьи же еще! Если я раньше положенного срока попаду в Долину Нарциссов, то это будет исключительно на твоей совести, так и знай!
- Це тільки менвітам відомо, коли у них визначений термін відправлення до Долини Нарцисів! Може і мені відкриєш таємницю?
- Хорошо, но после того, как ты отдашь голос за Гван-Ло!
Амарт фыркнул и выразительно покрутил пальцем у виска. Тор-Грал вздохнул и примирительно произнес:
- Ладно, не будем больше тратить время на пустую болтовню, давай я лучше устрою тебе экскурсию по Дворцу, когда ты был здесь последний раз? Пятьдесят лет назад?
- О, нарешті хоч одна мудра думка за всю зустріч від тебе прозвучала! Я з превеликим задоволенням ознайомлюсь з пишнотою твого Палацу, точніше пригадаю колись бачене, і розпочнемо нашу екскурсію з туалету.
- Уверен, ти получишь от нее массу положительных эмоций и незабываемых впечатлений! А потом я тебе покажу парковые клумбы, которые собственноручно разбивал…
- Власноручно? – удивленно переспросил арзак. – Радий це почути, бо я гадав, що ти тут тільки байдики б’єш!
- А государственная работа уже не в счет?
- Я взагалі не розумію, навіщо ти тут здався з такою першою помічницею і старшим радником? Вони й так все виконують замість тебе.
- Я тоже не понимаю, вот проголосуешь за старшего советчика, и это безобразие прекратится раз и навсегда!
- Уявляю, яке потім неподобство почнеться! Ні, я до теперішнього вже звик, тож нехай воно ще хоч трохи протримається… Мені ще хочеться подивитися на дерева, котрі ми посадили першими, я їх, напевно, і не впізнаю…
Внезапный стук в дверь мигом оборвал дружескую идиллию, царившую в кабинете.
- Кого там снова орры принесли? – недовольно проворчал Верховный Правитель, мысленно возвращаясь из любимого парка к рабочей реальности.
- Войдите! – громко пригласил он, направляясь к столу. Поравнявшись с зеркалом, менвит на секунду задержался возле него, привычным движением поправляя волосы и воротник мундира.
Дверь отворилась и на пороге возник старший советчик собственной персоной.
- Мое почтение, мессир! – поприветствовал вошедший Верховного Правителя и отвесил низкий поклон.
- Здравствуйте, господин старший советчик! – Тор-Грал первым протянул руку для рукопожатия. – Очень рад вас видеть! Разрешите представить вам Друга Народа Амарта!
Достойнейший из достойнейших оглянулся в поисках арзака, тот открыто игнорировал Гван-Ло, даже не глянув в его сторону, и с аппетитом уплетал отысканное на столе Тор-Грала печенье. Верховный Правитель, покраснев от стыда за своего непредсказуемого друга, мигом подбежал к нему и схватил за руку.
- Аму, что ты делаешь, не мог обеда дождаться! – негодующе прошипел Тор-Грал. – Прекращай уже меня позорить, ты сюда жрать что ли пришел?!
- А ти хіба ні? – возразил ему с набитым ртом Друг Народа, явно не желая знакомиться со старшим советчиком, но Верховный Правитель силой потащил его к новоприбывшему.
- Здравствуйте, господин Амарт! – обратился к арзаку старший советчик, перейдя на мурлыкающий тембр. – Это огромная честь для меня, я всегда был вашим пылким поклонником!
Друг Народа саркастически усмехнулся и с вызовом уставился на обнаглевшего Котяру. Постепенно его пренебрежение во взгляде сменилось уважением и дружелюбием, Амарт, не отрывая восхищенных глаз от лица Гван-Ло, первым протянул руку для приветствия.
- Пробачте, що називав вас Котярою…- извиняющимся тоном начал арзак, по-детски заглядывая в холодные неподвижные глаза Гван-Ло, – Мені так незручно…
- Ну что вы, это же для меня настоящий комплимент! – улыбнулся старший советчик, крепко пожимая старческую ладонь. – Я обожаю кошек…
Тор-Грал, с непроницаемым видом наблюдавший со стороны за сценой знакомства, в душе просто ликовал: «Ну вот, я же говорил Аму, что старший советчик – милейшей души человек! Он не может не нравится! Теперь старый лис аж бегом проголосует за Гван-Ло, и я наконец-то обрету долгожданную свободу! Вперед, в Альмансу, купаться в фонтанах и покорять серебряные вершины, я еще в состоянии утереть нос этому задаваке Амарту!...»

***
Оказавшись у власти, Гван-Ло медленно, но уверенно готовился к осуществлению самого грандиозного замысла в своей жизни и не только жизни, но и рамерийской истории в целом – официально провозгласить избранность менвитов, а заодно их превосходство над арзаками. Не смотря на колоссальный объем работы и ее кропотливость, Верховный Правитель не чувствовал усталости совершенно, словно сама идея менвитского господства предавала ему новых сил и вдохновляла на очередные победы над старым режимом. И, что самое интересное, у Гван-Ло на пути к заветной цели почти не возникало никаких препятствий, да и какие препятствия могут быть у человека, обладающего экстрасенсорными способностями, по сути, настоящего волшебника… И когда на Рамерии больше не осталось ни одного свободного арзака, а менвитское национальное самосознание достигло во истину космических высот, Верховный Правитель, абсолютно удовлетворенный плодами своей политической программы, решил, что созданная им система настолько безукоризненна, что уже не требует его вмешательства и постоянного контроля, а значит, он может сбавить рабочий темп и больше посвящать времени себе, а не государству. У Гван-Ло появилась возможность полюбоваться усовершенствованной Рамерийской Конфедерацией со стороны: надо же, сбылось все, к чему он стремился, до последней мелочи, обе расы отныне жили по призванию – послушные и дисциплинированные порабощенные арзаки работали еще усердней и продуктивней, уверовавшие в собственную избранность менвиты грамотно руководили порабощенными арзаками… Лучшего способа поставить арзаков на место и не сыщешь – без сопротивления, не пролив ни единой капли крови, менвиты просто внушили своим соседям собственное превосходство и комплекс неполноценности, подавив тем самым внутреннюю свободу арзаков и превратив их в настоящих рабов, испытывающих психологическую зависимость от своих господ. Верховный Правитель очень тщательно обдумывал команды начальных установок, то, что на первый взгляд кажется простым и поверхностным, на самом деле является результатом скрупулезного анализа и длительного исследования. В процессе подготовки к Пиру Гван-Ло в качестве эксперимента пытался произвести «перепрошивку» отдельным арзакам, но попытки успехом почему-то не увенчались. Для настоящего ментального порабощения не хватало еще одного звена и Гван-Ло снова пришлось обратиться за помощью к Книге Безмолвия старым проверенным способом. Во сне он увидел Друга Народа Амарта, знаменитый арзак, уже десять лет как отошедший в Долину Нарциссов, оказался разгневанным отцом Гелли, и он бежал к Гван-Ло с далеко не дружелюбными намерениями. Менвит же стоял на одном месте и даже не мог пошевелиться, словно парализованный, он с ужасом готовился к неизбежному «приему» и последующей за ним невыносимой боли и отчетливо услышал в свой адрес угрожающее «Котяра!... Тепер ти від мене не втечеш!» Верховный Правитель проснулся и очень вовремя, потому что к Амарту вдруг присоединилось несколько арзаков помоложе, орущих «Не вірю в силу слова я, а вірю в силу піздюлєй!» - Главный Менвит, волей подсознания возвратившийся во времена своей ничем не примечательной юности да еще в такой неприятный момент, еще долго не мог прийти в себя: яркость и реалистичность сновидения настолько его поразили, что потребовалась не одна минута, чтобы он снова почувствовал себя в полной безопасности и стал Правителем Рамерии. Только окончательно успокоившись, Гван-Ло смог мысленно вернуться в свой кошмар: что бы он значил и где искать ключ к разгадке? Ответ на его вопрос, вероятно, был связан с Амартом, но каким именно образом, Верховный Правитель ума не мог приложить… Гван-Ло на самом деле являлся когда-то большим поклонником Друга Народа Амарта и Верховного Правителя Тор-Грала, они олицетворяли собой самые лучшие человеческие качества и были настоящими лидерами своих государств, но, взглянув на них новым колдовским зрением, он вместо кумиров молодости увидел только двух выживших из ума стариков, которых давно бы уже следовало отправить на заслуженный отдых, особенно Тор-Грала, носившего официальный титул Правителя Рамерии. Стоит ли говорить, кого Гван-Ло видел на месте Верховного Правителя… Друг Народа Амарт был в первую очередь арзаком, а во вторую – ученым, которому политика была чужда в принципе и который стал политиком почти что случайно. Гван-Ло в свое время внимательно следил за всеми интервью и конференциями с участием Амарта, ловил каждое его слово, и сейчас он вспоминал эти выступления в надежде отыскать недостающее звено в цепочке начальных гипнотических установок. Чувствуя, что он движется в правильном направлении, Верховный Правитель начал просматривать все существующие записи мероприятий с Другом Народа и в итоге нашел заветную подсказку! Бедный Амарт, если бы он только знал, какой ущерб нанесет арзакам его безобидное изречение, то, наверное, предпочел уйти из жизни еще до этого злополучного интервью! Друг Народа полушутя-полусерьезно, как присуще арзакам, сказал следующие: «Мова – це генетичний код нації, який поєднує минуле з сучасним, програмує майбутнє і забезпечує буття нації у вічності…» Язык! Все, оказывается, настолько легко и просто, что даже смешно становится, как же это он сам не додумался! И не важно, что подразумевал под этой фразой ученый, скорее всего это была всего-навсего образная фигура речи, но как всеобъемлюще она прозвучала! Заставив забыть подопытного арзака родной язык, Гван-Ло сразу же добился абсолютного порабощения. На повестке дня у Верховного Правителя сразу же возникла новая задача – отнять у арзаков их язык, и он решил начать с арзакских учебных заведений, основанных на принципе воспитания свободой - обучения и воспитания в тесной связи с природой, опорой на деятельность и свободу ребенка, тесный контакт с семьями учеников. Обучение организовывалось в соответствии с особенностями развития детского мышления. Ребенка стремились ввести в деятельностные процессы: наблюдения, измерения, нахождения, выражения мысли и проведения ассоциаций. Важным компонентом обучения выступало непосредственное окружение ребенка: природа, школа, семья, общество. Короче говоря, полная противоположность менвитской системе образования, которая, ко всеобщему менвитскому удивлению, функционировала исправно и оставляла своим выпускникам в наследство все нужные для дальнейшего обучения знания. Арзакские дети, в отличии от менвитских, школу любили и ходили туда, как на праздник, Гван-Ло, мечтавший в детстве о арзакской школе, став Верховным Правителем, решил ее полностью уничтожить, как явление, внедрив менвитские принципы образования. Для начала он поддал нещадной критике арзакское воспитание свободой, называя его способствующим разложению формирующейся личности и прививающим подрастающему поколению недисциплинированность и безалаберность. Сразу же появились сфабрикованные примеры из жизни, якобы подтверждающие весь вышеупомянутый ущерб, исходящий от воспитания свободой, заявления ведущих педагогов (и арзакских в том числе!) о вреде такого воспитания и (псевдо)научные статьи, развенчивающие мифы о положительных качествах и преимуществах арзакского образования. В итоге обучение в арзакских школах перестроилось под менвитские стандарты и нормы, директорами тоже назначались сплошь одни менвиты, и языком обучения стал менвитский, мало того, из школьной программы постепенно изъяли арзакский язык и арзакская общественность восприняла это как должное! Тех арзаков, которые выступали против такой, мягко говоря, реформы образования, ждали личные беседы с менвитами работниками государственной спецслужбы, после этих не очень длительных бесед протестующие арзаки полностью принимали сторону новой политики Верховного Правителя Гван-Ло… Следом за дошкольными воспитательными заведениями и школами наступил черед высших учебных заведений, а спустя некоторое время был утвержден законопроект об одном государственном языке – менвитском… День Рамерии, которым отмечается создание Рамерийской Конфедерации, позже переименованный в День Величия, в том году оказался для арзакского народа самым печальным – арзаки окончательно распрощались со своей свободой, а менвиты были официально провозглашенными избранной расой во Вселенной. И хоть арзаки, по сути, продолжали жить своей прежней жизнью с постоянными культурными мероприятиями и купаниями в фонтанах, но звание ведущей интеллектуальной нации было у арзаков отнято и присвоено менвитам, так же, как и все последующие арзакские научные открытия и достижения. Этот альмансийский праздник каждый день оставался главной иллюзией арзакской былой свободы, потому что за его пределами начиналось абсолютное превосходство избранников-менвитов и рабское согласие арзаков на все. Между собой арзаки могли общаться как угодно, но рядом с менвитом они становились послушными и безропотными, беспрекословно исполняя волю избранника, которую воспринимали как собственную… И до чего же приятно было Верховному Правителю Гван-Ло слышать это арзакское обращение к менвиту «мой господин» и лицезреть абсолютную покорность, ведь от арзакской своенравности не осталось и следа, да и сама мысль хамить избраннику казалась рабу почти что преступлением. Гван-Ло искренне полагал, что дал начало золотой эре менвитского народа: отныне весь менвитский потенциал будет израсходоваться на самосовершенствование и духовный рост менвитов, избранникам предоставлен огромный выбор возможностей для самореализации, избавленный от недостойных рабочих должностей, которые после Дня Величия заняли арзаки.
Ничто, казалось бы, уже не омрачит ясного неба над усовершенствованной Рамерийской Конфедерацией и не пошатнет ее основы, базирующейся на новой менвитской доктрине, но один судьбоносный и очень досадный случай моментально разрушил всю эту, так долго и старательно создаваемую Гван-Ло идиллию. И что же такого ужасного, спрашивается, произошло? А, по большому счету, и ничего, просто однажды первая помощница Ара-Най в конце рабочего дня подошла к нему вплотную и, положив руки на плечи, сказала, пытаясь придать своему металлическому голосу как можно больше нежности:
- Гван…
И, пристально всматриваясь Верховному Правителю в глаза, улыбнулась. Гван-Ло от вида улыбающейся первой помощницы даже дар речи потерял, его настолько поразило это прекрасное, озаренное светом лицо, что он даже сразу и не сообразил, что надо делать в таких случаях, но потом вовремя спохватился и, приобняв первую помощницу за талию, заворожено произнес:
- Ара-Най…
- Можно просто Арна, - прозвучало в ответ.
Этого было уже достаточно. Она потянулась к Гван-Ло за поцелуем, но внезапно резкий сигнал коммуникатора мигом вернул обоих в реальность, Арна в мгновении ока снова перевоплотилась в первую помощницу и, как ни в чем не бывало, развернулась и привычной стремительной походкой направилась к двери. Но у порога она обернулась и, продолжая улыбаться, поставила Верховного Правителя перед фактом:
- Я приду сегодня вечером.
Взволнованный Гван-Ло будто проснулся после волшебного сновидения и несколько минут не мог прийти в себя – услышать такую сакральную фразу из уст первой помощницы мечтало все взрослое менвитское мужское население Рамерии и Верховный Правитель не был исключением. Он вдруг вспомнил, что последний раз был с женщиной… Еще до близкого знакомства с Книгой Безмолвия… Целая прорва лет! Он настолько увлекся идеей менвитского избранничества, что напрочь забыл о личной жизни, ему стало невдомек, как это так он умудрился прожить без секса и не то что без секса – даже без мысли о нем, будто на планете одновременно исчезли все женщины! И если бы не его умница Ара-Най, он бы так и остался… неженатым? Конечно, раз ты не женился до Верховного Правителя, то, пребывая на посту главы государства, шансы на женитьбу резко падают – какая женщина осмелится сделать предложение самому Верховному Правителю? Только первая помощница Ара-Най, лучшей кандидатуры в жены и не сыщешь, она на протяжении долгих лет доказывала свою преданность Рамерийской Конфедерации и Верховному Правителю, этого достаточно, чтобы стать супругой достойнейшего из достойнейших. Гван-Ло настолько привык к безупречной Аре-Най, что и так воспринимал ее почти как спутницу жизни, для полноты картины не хватало только детей… Мысль о детях заставила его сердце биться еще учащенней: Верховный Правитель подошел к зеркалу и тщательно осмотрел свое отражение – в достаточно ли хорошей форме он находится, чтобы произвести на Арну неизгладимое впечатление, и, убедившись, что в форме он пребывает отличной, погрузился, как юноша, в романтические грезы. Все предвещало о том, что Арна сделает ему предложение.
Гван-Ло даже на собственной инавгурации так не переживал, как в тот памятный вечер, ожидая в гости первую помощницу. И когда на пороге комнаты возникла Ара-Най, с распущенными волосами, одетая в платье бирюзового цвета, он ее сразу и не узнал. Целуя протянутую изящную руку (кто бы мог подумать, что у первой помощницы, которая с легкостью могла справиться с обязанностями телохранителя, такие нежные руки) и, не отрывая восхищенного взгляда от очаровательной гостьи, Верховный Правитель промолвил, мысленно внушая ей быть искренней:
- Рад тебя видеть, Арна! Почему ты пришла ко мне?
- Потому что я люблю тебя, - призналась Арна так легко и обыденно, будто говорила ему эти заветные слова уже много-много раз. Установка быть такой, какой она есть на самом деле, повлияла на первую помощницу самым благоприятным образом: в ее облике исчезли строгость и холодная непроницаемость, голос стал естественнее и мелодичнее, а улыбка еще светлее и обворожительнее, Ара-Най преобразилась до неузнаваемости, и Гван-Ло словно видел перед собой совершенно другого человека, а точнее женщину, равных которой среди менвиток нет и не было. Оставшись вполне довольным услышанным (а он в этом и не сомневался) Гван-Ло улыбнулся и сказал:
- Я знаю, Арна, я чувствовал твою любовь все эти годы, когда ты была рядом. Ты – само совершенство, о котором мечтает любой мужчина, и я до сих пор не могу поверить в свое счастье, что твой выбор пал именно на меня…
Верховный Правитель никогда не лгал своим поданным, поэтому так и не ответил Арне взаимностью. Для создания семьи достаточно и одной любящей стороны. Первая помощница тоже это понимала, ей вполне хватило и тех развесистых комплиментов Гван-Ло, на большее она даже и не надеялась.
- Мою любовь заслуживает только достойнейший из достойнейших, - кратко объяснила польщенная Ара-Най.
И снова Верховный Правитель был приятно удивлен ответом первой помощницы, ведь она на самом деле считала его лучшим из лучших.
- Арна, расскажи мне немного о себе… Мы никогда не говорили по душам, а только о работе.
Усадив первую помощницу себе на колени, Гван-Ло приготовился слушать: Арна, ожидающая разговора несколько иного рода, немного озадачилась, но просьбе Верховного Правителя вняла беспрекословно и начала в строгом хронологическом порядке пересказывать свою биографию. Внимание Гван-Ло привлекло глубокое декольте первой помощницы, странно, раньше ему и одного взгляда на такую роскошь хватало, а сейчас он буквально не отрывал глаз от соблазнительного выреза, но даже незначительных изменений в ощущениях не наблюдалось совершенно! И тепло от руки Ары-Най, прикасающейся к его шее, не производило на тело Гван-Ло никакого впечатления… Когда Верховный Правитель обнаружил, что первая помощница тоже заметила его повышенный интерес к ее полуобнаженным молочным железам, ему не оставалось ничего, кроме как поцеловать их. «Можеть быть, во время прелюдии…» - размышлял Гван-Ло, помогая Арне освободиться от платья. Но и прелюдия не принесла желаемого результата. Верховного Правителя обуяла тревога, чтобы ее заглушить, он осыпал Арну самыми изощренными ласками, но и прелюдия, какой бы сладкой и упоительной не была, рано или поздно заканчивается древними изначальными телодвижениями, для осуществления которых ну просто позарез нужна эрекция, а на нее даже намека не замечалось! Гван-Ло уже был не рад, что согласился на любовную игру, а теперь, во избежание конфуза, срочно надо как-то выкрутиться… Верховному Правителю не оставалось ничего, как стереть воспоминания Арны о сегодняшнем дне вместе с любовью, чтобы эта история не повторилась впредь, и заставить ее заснуть крепким сном. Одевая на спящую красавицу все то, что он так искусно снимал, Гван-Ло чувствовал себя последним ничтожеством на планете и завидовал самому обычному арзаку, ему еще предстояло доставить первую помощницу в ее апартаменты и в надлежащем виде уложить в кровать. Происходящее казалось настолько нелепым и унизительным, что он даже позабыл о половом бессилии, заставшем его врасплох, но когда он снова оказался наедине с самим собой, то уже в полной мере осознал глубину своей проблемы и не мог понять, почему же так случилось… Единственное, что он понял сразу – свадьбы не будет. Жениться нечем. Импотенция у мужчин детородного возраста была явлением настолько редким, что даже медицина полностью не изучила это явление, да и Верховный Правитель в силу своего характера и статуса ни за что бы не обратился к врачу в сложившейся ситуации. Размышляя над происхождением своего недуга, Гван-Ло вдруг вспомнил о старом предупреждении Лон-Гора, в котором шла речь о цене его уникального дара – и от ужасной догадки кровь застыла в жилах. До утра Верховный Правитель не сомкнул глаз, а на следующий день первым делом бросился к демографическим показателям за последние сто лет, он поймал себя на мысли, что уже давно обратил внимание на снижение рождаемости у менвитов после Дня Величия в то время, когда показатели по арзакам оставались на прежнем уровне, но объяснял это явление ростом уровня жизни менвитского народа и особо не волновался по этому поводу, но если его новое предположение окажется верным…
Для этого понадобилось несколько лет, и социологические исследования только подтвердили то, чего Гван-Ло боялся больше всего – медленного, но уверенного угасания менвитской сексуальности. Опросы показали, что сила полового влечения обратно пропорциональна количеству употребляемого колдовства. Получалось, что дар, которым Верховный Правитель поделился с менвитами и который считался главным залогом благоденствия на планете, оказался ничем иным, как настоящим оружием не только против благоденствия менвитского народа, а и его существования вообще! Убедившись в этом окончательно, Гван-Ло испугался по-настоящему: он понял, что потерял контроль над происходящим и события уже много лет развиваются не по его сценарию. У Верховного Правителя чуть ли ни первый раз в жизни не находилось ответа на вопрос, он просто-напросто не знал, что делать дальше… Курс великого Гван-Ло, всем ты хорош, но только лет так через пятьсот некому будет тобой следовать… кроме арзаков, ага! Месяцы тяжелых раздумий, по сути, не дали ничего: все сводилось к официальному признанию гипнотического взгляда вредным для здоровья, а это значило полный крах новой системы и менвитской доктрины в целом. Гван-Ло осознавал масштабы своего позора и последующего за ним наказания и готов был принять все, как должное, но вдруг этого будет недостаточно? Даже если и убедить менвитов никогда не применять гипнотический взгляд, не окажется ли процесс угасания жизненной силы необратимым, более того, не перерастет ли он в еще большую проблему, например, в бесплодие? Может, существует в мире такое лекарство, которое исцелило бы его народ, и все вернулось бы на прежние места? Верховному Правителю не оставалось ничего другого, кроме как снова обратиться за помощью к Книге Безмолвия, но она не слышала его просьбу: Гван-Ло не одну ночь провел в неудобной сидячей позе, уронив голову на страницы волшебного фолианта, но так и не увидел во сне выхода из сложившейся ситуации – он даже снов не видел и просыпался уставшим да еще и с головной болью в придачу! Книга-ловушка, поймавшая самовлюбленного глупца, теперь издевалась над ним, поняв это, Верховный Правитель пригрозил ей уничтожением (ему вспомнились сказки, где вместе с колдовской книгой исчезало и колдовство), но безрезультатно – древний фолиант упорно хранил молчание. Гван-Ло исполнить свою угрозу побоялся: он все-таки не в сказке и если сожжет Книгу Безмолвия, то шансов на спасение совсем не останется… Верховный Правитель чувствовал, что только Книга Безмолвия может ему помочь, но как к ней достучаться… Он продолжал периодически ночевать в кабинете за рабочим столом с артефактом вместо подушки в надежде когда-нибудь получить доступ к заветной информации. Когда-нибудь… Он давал себе отчет, что эти эксперименты не могут длиться вечно, но что-то словно удерживало Гван-Ло от решающего шага и публичного признания размеров гипнотического ущерба. Наверное, трусость. Мысль о собственной трусости только подливала масла в огонь, пытаясь разобраться в ощущениях, а точнее оправдать их, Верховный Правитель незаметно для себя окунулся в воспоминания о детстве: после прихода к власти Гван-Ло с таким усердием пытался его забыть, что ему это почти удалось, но сейчас самый ранний период жизни, который ассоциировался с арзаками, всплыл в памяти с такой отчетливостью, будто все эти события произошли только вчера… Верховный Правитель вспоминал детские приключения и арзакские развлечения, картинки сменяли друг дружку, пока не пришли к «покорению» подъемного крана. К нему снова вернулся тот страх высоты, который он испытал, перемещаясь по «стреле», пускай он и принял вызов Юнсара, но собственный страх так и не победил, зато у Юнсара даже намека на страх не было! Постепенно детство сменилось юностью, и перед глазами возник образ очаровательной смеющейся черноглазой девушки… Гелли! Гван-Ло мысленно возвратился в дни их встреч, заново переживая те радостные светлые мгновенья, когда для него никого, кроме Гелли, не существовало… Она ему доверяла и считала лучшим другом, а он превратил ее в рабыню да еще и отнял память о нем! И впервые за сто лет Гван-Ло почувствовал угрызения совести по отношению к арзакам: вроде бы, все оставалось по-прежнему, но в то же время изменившись до неузнаваемости, арзаков не обижали и не унижали, они свободно перемещались в пространстве и шутили между собой свои дурацкие, то есть арзакские шутки, но та возникшая благодаря ему огромная пропасть между двумя народами с каждым годом становилась все больше и больше, она поглотила сознание не только арзаков, но и менвитов в том числе, а вот теперь еще грозилась стереть последних с лица Рамерии… Нет ничего проще захватить власть путем очковтирательства, но разгребать ее последствия придется уже по правде.
Скорее по привычке, чем на что-либо надеясь, Гван-Ло уснул на раскрытой Книге Безмолвия и в ту ночь он наконец-то увидел долгожданный сон-ответ… Гван-Ло, уже взрослый, вместе с повзрослевшим Юнсаром находились на той самой пресловутой «стреле» подъемного крана: друг стоял, созерцая пейзаж, а Гван-Ло сидел, как много-много лет назад, ухватившись дрожащими руками за металлическую конструкцию, и цепенел от ужаса, не решаясь оторвать взгляд от собственных колен. Вдруг Юнсар промолвил: «Не бійся, Гване, ти лише поглянь, яка навколо краса! Це ж сон, твоєму життю нічого не загрожує!» Гван-Ло внезапно осознал, что это ему только снится и отважно выпрямился на «стреле» во весь рост да так и застыл от изумления – вокруг вместо привычного рамерийского ландшафта простилался неведомый необычно яркий мир, преобладающим цветом которого являлся зеленый – цвет листвы и травы, он занимал все, куда хватало глаз, пространство, на линии горизонта плавно переходящий в синий… И небо! Оно было насыщенно голубым, а проплывающие по нему белоснежные облака причудливых форм только подчеркивали его лазурь. Золотой диск солнца, время от времени скрывающийся за облаками, щедро рассыпал свои животворные лучи, освещающие и согревающие этот загадочный мир, их прикосновение оказалось таким же мягким и ласковым, как и у рамерийского светила… Лазурного оттенка была вода в большой реке и крошечные, похожие на грибы, домики… «Полетіли!» - весело предложил ему Юнсар и первым сделала шаг в пропасть, но не упал, а застыл в воздухе на том же уровне, Гван-Ло, следуя его примеру, радостно спрыгнул со «стрелы» и тоже завис в небесном пространстве, не прикладывая никаких усилий. Лететь, раскинув руки, было легко и естественно, будто они всю жизнь то и делали, что парили под облаками, друзья ежеминутно наполняли тишину, кажущеюся первозданной, восторженными впечатлениями и ощущениями от полета. Вот вдалеке показались сияющие зеленые башни какого-то необычного города – Гван-Ло никогда раньше не видел сооружений такой причудливой архитектуры, подлетев к ним на близкое расстояние, он рассмотрел огромные – даже во сне не возникло сомнений – сверкающие драгоценные камни. «Юнсар, это же настоящие изумруды!» - воскликнул Гван-Ло, он уже протянул руку, чтобы прикоснуться к этой роскоши и… проснулся! После такого красочного сна Верховный Правитель еще несколько мгновений не мог опомниться, интерьер его кабинета так сильно контрастировал с прекрасным свободным полетом, что ему даже тоскливо на душе стало, вот в таком сне Гван-Ло хотел остаться навсегда… Но внутренний голос ему подсказывал, что этот мир существует на самом деле, эйфория полета не покидала его, а наоборот разрасталась, - он понял, что получил ответ на свой вопрос, и хоть окончательно разобраться, в чем именно он заключается, так и не сумел, но ясно было одно – спасение находится на другой планете, и Верховный Правитель уже догадывался, на какой… К нему снова вернулось хорошее расположение духа, а в памяти неожиданно всплыли давно забытые строчки арзакской песни:

Але всі рани заживуть,
смарагдами всі сльози стануть,
коли цілунки проженуть
слова олжі – поза устами.
І павутинки наших душ
знайдуть свою першооснову,
немов пелюстки наших руж –
розкриються цнотливо знову:
“Це ти?” – “Це я, твій сум і щем…”

Он вспомнил, что ее когда-то напевала Гелли, и повеселел еще больше. Гван-Ло, не интересовавшийся судьбой своей первой и пока еще последней любви с тех самых пор, когда собственноручно эту любовь уничтожил, вдруг ощутил острую надобность в ней. Он знал, что арзачка уже много лет является любовницей его бывшего друга Лон-Гора, но только сейчас эта информация разворошила в нем ревность: мысль о том, что Лон был первым мужчиной его Лио еще сильнее разжигала это, в некоторой степени унизительное чувство. Верховный Правитель начал наблюдать за знаменитой эпатажной парочкой, они могли появиться где угодно и когда угодно, но всегда провоцировали скандалы своими выходками, Гван-Ло, уважающий традиции, не решался нарушить клятву дружбы, охраняющую объекта дружбы даже тогда, когда дружбы как таковой уже не существовало… Он все-таки встретил их на художественной выставке, он слышал их разговоры и смех, и к ревности добавилось еще и чувство зависти: его бывшие друзья вели себя так же беззаботно и непосредственно, как в юности – остроумно шутили и задорно смеялись, и главным объектом насмешек снова был Гван-Ло. Верховный Правитель поймал себя на мысли, что ему снова нравится находиться с ними рядом, но, к сожалению, ни Лон-Гор, ни Гелли не могли сказать то же самое по отношению к Гван-Ло. Гелли расцвела, как ее любимая аметистовая роза, перед ним стояла уже не хрупкая девушка, а восхитительная женщина, но поскольку она стояла к Верховному Правителю спиной, он не видел ее лица: Гван-Ло просто захотел посмотреть в прекрасные глаза Лио, но только до смерти напугал бедную арзачку. И не только арзачку, у ее чересчур самоуверенного спутника нервы тоже оказались на пределе, Гван-Ло это чувствовал и даже немного позлорадствовал. Верховному Правителю вдруг показалось, что Гелли разбудила в нем ту давно угасшую мужскую силу, ему пожелалось оказаться на месте Лон-Гора, обладающего таким сокровищем, но потом он вспомнил, что он – Главный Менвит, которому и так принадлежат все сокровища в мире, как менвитские, так и арзакские. Но похитив Гелли и «запрограммировав» ее на свое усмотрение, Гван-Ло вскоре понял, что насчет мужской силы ему только показалось… Возбужденной арзачке не надо никаких любовных прелюдий, она предпочитает сразу же брать все в свои руки, а поскольку брать было нечего, то Гван-Ло снова пришлось прибегнуть к тому методу, как и в случае с первой помощницей, только на этот раз он оставил любовь, убрав только половое влечение. Но и усмиренная Гелли своим поведением больше досаждала ему, чем радовала, - будь Гван-Ло полноценным мужчиной, он бы по достоинству оценил и эти бесконечные объятия, и эти постоянные похлопывания-пощипывания, но сейчас Гван-Ло вздрагивал от каждого ее прикосновения, словно от болезненного укола. Когда Гелли в первый раз, встречая «мужа» после работы, вдруг ловко запрыгнула на него, как на спортивный снаряд, Гван-Ло от неожиданности чуть равновесие не потерял – менвиткам ведь не свойственны такие выходки, но сделал вид, что ему понравилось такое приветствие и даже отдал должное арзакской прыгучести. После устранения полового влечения Геллины домогательства прекратились, но начались разговоры о детях, мол, пора уже и надо усиленней работать над этим вопросом… Для Гван-Ло это было еще невыносимее, чем осознание импотенции, пришлось запретить Гелли и мысли о потомстве. Гван-Ло, считавший, что получил вожделенную игрушку, спустя некоторое время совместного проживания, понял, что, по сути, настоящей игрушкой стал он сам: вместо запланированного безмятежного ощущения счастья и любви он получил удары по собственным болевым точкам и постоянную тревогу открыть для себя еще какую-нибудь неприятную сторону их отношений. Но, не смотря ни на что, возвращать Гелли к рабской реальности Гван-Ло не собирался – отчасти потому что рассчитывал рано или поздно выйти победителем из этой игры, отчасти потому что снова стал Геллизависимым. Верховный Правитель искренне полагал, что это любовь.

@темы: ТЗЗ

---

Про Гван-Ло или Новый взгляд на старого негодяя

Глава 2
Университет остался далеко позади, и самый прилежный менвит, который когда-либо находился в его стенах, продолжал свое совершенствование уже на историческом научном поприще. Так исторически сложилось, что наука была сугубо арзакской прерогативой и выбор Гван-Ло в который раз продемонстрировал его уникальность и целеустремленность, а заодно бросил своеобразный вызов менвитской общественности и родителям. Уверенно продвигаясь вверх по академической карьерной лестнице, Гван-Ло за относительно небольшой промежуток времени получил кандидата исторических наук и усердно трудился над докторской диссертацией, в перерывах отвлекаясь на родню и друзей. Лон-Гор и Гелли работали в Центральной бассанийской больнице, к тому же Лон-Гор еще и преподавал в медицинском университете – он, как и его друг, тоже посвятил жизнь науке и тоже преуспевал в этой области деятельности. В отношениях Гван-Ло и Гелли за все эти годы так ничего и не поменялось: менвит как и прежде надеялся, верил и любил, а арзачка – приходила к нему в гости (правда, реже, нежели во времена студенчества), оттачивала на Гван-Ло свое остроумие и обносила вишни, которые росли возле его дома… Это еще полбеды, неприятным сюрпризом для Гван-Ло оказалось то, что Гелли нравился Лон-Гор: когда маленькая, но крепкая компания закадычных друзей собиралась вместе, арзачка от Лон-Гора влюбленного (Гван-Ло был в этом просто уверен!) взгляда не могла оторвать, это менвитам сразу бросалось в глаза, поскольку для них самых было несвойственным. К счастью, Лон-Гор предпочитал женщин своей расы и на Геллино кокетство обращал ноль внимания, благодаря этому Гван-Ло продолжал дальше спокойно спать и всесторонне развиваться, ведь совершенству, как известно, нет предела, а жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать впустую бесценное время… Вот только совершенствование больше не приносило менвиту былой радости и ощущения полной самодостаточности – в его сознании все сильнее и сильнее пульсировала мысль о том, что, не смотря на усердия, на самом деле он такой же заурядный человек, как и все и, если тщательно разобраться, ничем от своих соотечественников не отличается. И чем яростнее Гван-Ло ее прогонял, тем настойчивее она его посещала, а погружаться в нее полностью было опасно – менвит предчувствовал серьезные потрясения в системе собственных ценностей, вплоть до ее краха, а этого ни в коем случае нельзя допускать! Поделиться своими переживаниями с близкими людьми Гван-Ло не позволяла гордость и страх оказаться неправильно понятым, по этому внешне он оставался таким же невозмутимым и уверенным в себе, как и прежде, продолжая приветливо улыбаться Лон-Гору и внимательно выслушивать Геллину болтовню, и заподозрить, что Гван-Ло гложет какая-то досада, было невозможно.
Желание Гван-Ло стать по-настоящему уникальным было таким огромным, что, к сожалению, не могло не исполниться… Во время работы над докторской диссертацией он получил доступ к архивам исторического музея, по сути менвита интересовала только одна знаменитая древняя книга – самый загадочный и ценный артефакт, который в народе называли Книгой Безмолвия. Это поэтическое название старинный фолиант получил благодаря абсолютно чистым листам – они с достоинством выдержали все существующие в мире экспертизы, но ни под какими «пытками» не выдали свою тайну… Если она у них вообще имелась. Когда ученые официально признали свое поражение в битве с Книгой Безмолвия, ажиотаж вокруг нее заметно уменьшился, оставив только самых яростных людей науки и почитателей истории, к числу которых принадлежал и Гван-Ло. Музейный архивариус, старый арзак с молодыми глазами, которые чаще сосредотачивались на сотрудницах, годившихся ему в правнучки, чем на бесценных экспонатах, перед тем, как вручить менвиту Книгу Безмолвия, отвел его в самый дальний закоулок рабочего помещения и, убедившись в том, что их не подслушивают, с заговорщицким видом обратился к Гван-Ло:
- Юначе! – перешел он на торжественно-шутливый тон, - я знаю вас вже не перший рік і ви справляєте враження людини, не тільки компетентної в своїй галузі, а ще й надійної та розумної… Хочу відкрити вам одну таємницю, розраховуючи на те, що вона залишиться між нами: з Книгою Безмовності я познайомився ще на світанку свого життя, коли влаштувався до цього музею, і цілу прірву років піклувався про неї, як про найкращого друга. Так от, до чого я, власне, веду – спостерігаючи за нею увесь цей час, я дійшов висновку, що Книга Безмовності – чаклунська! Звісно, магія і наша епоха – речі не тільки не сумісні, а й взаємовиключні, але те, що фоліант інколи «мандрує» по архіву без сторонньої допомоги, я нічим іншим, окрім чарів, пояснити не можу! Я абсолютно в цьому впевнений, бо добре пам’ятаю, де його місце, та знаю, що нікого в приміщенні, крім мене, не було, і такі випадки траплялися безліч разів! А ще я помічав, як фоліант сам відкривався і перегорталися сторінки – зі мною тоді ледве серцевий напад не стався! Чесне слово! Я нікому про дивну поведінку Книги не розповідав, щоб не вважали за божевільного, гадав, а раптом випадково хтось теж це побачить, але досі в музеї тихо, значить, мої колеги нічого не запідозрили… Або теж, як і я, соромляться зізнатися, щоб з них не кепкували! Я розумію, як ця інформація сприймається сучасною молоддю – ви, либонь, міркуєте: «От, старий пеньок, вже остаточно з глузду з’їхав!...» і маєте повне право мені не вірити, але мене, як говорять, смерть, пробачте, посцяти відпустила і я не хочу забирати з собою на Той Світ такі цікаві відомості про Книгу Безмовності… Я вас тільки попередив, хто зна, а раптом вам посміхнеться доля і ви дізнаєтеся, що приховують чисті аркуші Книги Безмовності, сподіваюся, це відбудеться раніше, ніж я помандрую до Долини Нарцисів! Принаймні в мене є таке передчуття.
Заинтригованный Гван-Ло осторожно перелистывал огромные белоснежные страницы, все еще находясь под впечатлением рассказа арзака-архивариуса: одна половина его сущности только иронично посмеивалась над услышанным, зато вторая так и трепетала в детском предвкушении разных чудесатостей и связанных с ними незабываемых приключений… Половины спорили между собой да с таким усердием, что Гван-Ло начал заподазривать у себя раздвоение личности, в итоге первая одержала победу над второй, и менвит, уставший от этих внутренних противоречий, со спокойной душой приступил к тщательному изучению знаменитого артефакта. Конечно, этот пройдоха-архивариус над ним просто пошутил – такие розыгрыши как раз в стиле арзаков, взять хотя бы его откровенно плутовской взгляд и лукавую улыбку, сопровождающую всю эту ахинею о «путешествующей» Книге… И только за архивариусом, пожелавшем ему успехов, захлопнулась дверь, как сразу же по ту сторону раздался громкий смех, этому архивариусу и принадлежавший, а вместе с ним и женский, напоминающий звучание серебряного колокольчика, - так смеются арзачки, и Гван-Ло на мгновение показалось, что за дверью скрывается Гелли. Менвит не без труда перевел поток мыслей в другое направление, касающееся диссертации, Книга Безмолвия с его точки зрения была настоящим произведением искусства, и глаз невозможно было оторвать от ее кожаного переплета, украшенного загадочными узорами и инкрустированного черными кристаллами, по всей вероятности, бриллиантами. Время шло, а наш историк даже строки не написал – он будто забыл, где находится и зачем сюда явился, Гван-Ло, как завороженный, листал белые страницы, погрузившись в странное медитативное состояние, - он думал только о том, как замечательно быть уникальным – иметь какие-то сверхъестественные способности, которых нет ни у одного рамерийца, и свершить с помощью этих способностей огромное благо для всего человечества… Тогда он по-настоящему прославится и Лио не сможет не полюбить такого героя… Или же наоборот: сначала Лио его полюбит, ну а потом его имя войдет в историю… Менвит даже не заметил, как заснул, уронив голову на чистые страницы, переступив тонкую грань, отделяющую мир реальный от мира сновидений. Во сне он увидел перед собой огромные алмазные, доселе невиданные иероглифы, сверкающие до того ярко, что от их блеска глазам становилось больно, но Гван-Ло знал, что закрывать глаза нельзя ни в коем случае, иначе знание обойдет его стороной, а надо выдержать все посвящение до конца и прочесть все магические письменные знаки. Как ни странно, но менвит читал их с такой легкостью, будто слова на родном языке, стоило ему только взглянуть на искрящийся гигантский иероглиф, как мозг моментально воспроизводил его смысл, крепко-накрепко запечатлев информацию в памяти и сразу приступал к обработке нового знака, появившегося вместо прочитанного… Гван-Ло им уже счет потерял, острые грани алмазных иероглифов будто вонзались в его глаза, причиняя нечеловеческие страдания, они, казалось, уже начали кровоточить, но менвит терпел эту муку, из последних сил цепляясь остатками сожженного зрения за могущественные письмена. И когда его поглотило сверкающее пространство, он уже был уверен в том, что ослеп раз и навсегда… Но вот картина резко изменилась, и Гван-Ло оказался уже перед огромной человеческой толпой – вопреки его опасениям зрение к нему не только вернулось, но и приобрело новые способности, он без особых усилий видел каждое лицо, обращенное к нему, в малейших подробностях, и каждое лицо, независимо от расы, изображало покорность и благоговение… Перед ним, в этом даже сомнений не возникало! Гван-Ло ощутил прилив безудержной радости – вот оно, наконец-то свершилось, в жизнь воплотилась его самая заветная мечта! Он чувствовал в себе такую огромную энергию, что только одним усилием воли начал подыматься вверх над застывшей человеческой массой, окидывая всеобъемлющим взором собравшихся рамерийцев – там было почти что все население планеты, кто-то спрятался от него, и в число отсутствующих входили Лон-Гор и Гелли… Это известие немного опечалило Гван-Ло, но волна эйфории поднимала его все выше и выше. Ему стало вдруг холодно, странный холод сначала проник в глаза, а потом медленно распространился по всему телу, Гван-Ло собрался, было, спуститься вниз к ожидающей его толпе, но тело уже не слушалось команд его разума, будто не принадлежало ему, а со стремительной скоростью поднималось ввысь… Гван-Ло с ужасом осознал, что еще чуть-чуть и его постигнет неизбежная гибель от переохлаждения, стоит только пересечь слой атмосферы и войти в безвоздушное космическое пространство, он не понимал, как до сих пор не задохнулся во время этого невероятного полета, возможно, он уже давно умер, но почему тогда так пронзительно холодно, будто все естество сковано льдом, и только обрывки последних мыслей свидетельствовали о том, что он еще живой… Гван-Ло отчетливо услышал грохот взорвавшейся глыбы льда, в которую он превратился и… проснулся в одном из рабочих кабинетов музейного архива, где его оставил арзак-архивариус один на один с Книгой Безмолвия. За окнами брезжил рассвет, постепенно наливая яркостью разноцветные стекла, надо же, он провел всю ночь в музее, архивариус его не только не разбудил, но еще и свет в комнате погасил! Сердце Гван-Ло бешено колотилось, будто он промчал без остановки от Бассании до Серебряных гор, холодный пот градом катился по спине, а поскольку в помещении было достаточно свежо, менвит так замерз, что даже зубы стучать начали. Гван-Ло выскочил из-за стола, он собирался уже выбежать в коридор в поисках кого-нибудь из охраны, но увиденный накануне сон ослепительной вспышкой ворвался в его сознание и мигом вернул Гван-Ло обратно к Книге Безмолвия. Он вспомнил свое сновидение до мельчайших подробностей, почувствовав заново упоительную эйфорию и смертельный страх, последующий за нею, и снова сильная дрожь охватила его тело, унять которую не хватало мочи… Что это было? Неизбежное будущее или предупреждение об опасности? Гван-Ло не верил ни в вещие сны, ни в какую-либо другую мистику вообще. До сегодняшнего утра - он вдруг осознал, что уже не будет прежним, загадочная Книга Безмолвия поделилась с ним своими знаниями, наградив редкостным даром, - Гван-Ло еще не разобрался, каким именно, но поистине алмазная уверенность в себе и в своей уникальности так и струилась по всему естеству, наполняя его новыми непередаваемыми ощущениями и ясными, будто ограненными, мыслями. И первой из них была – никогда не разлучаться с Книгой Безмолвия. Менвит взял подмышку увесистый фолиант, как свой собственный, и уверенной походкой направился к двери. В том, что ему не воспрепятствуют в осуществлении этого замысла, Гван-Ло был также уверен, как и в том, что Рамерия – круглая. В коридоре он сразу же наткнулся на архивариуса.
- Доброго ранку, юначе! – радостно поприветствовал он менвита. – Я побачив, як ви заснули над Книгою, але не наважився вас розбудити, уві сні людський мозок активно обробляє отриману вдень інформацію, тож я не наважився втручатися в цей важливий процес. Знаєте, я теж інколи ночую на роботі…
- Я вам очень благодарен за помощь, - перебил его Гван-Ло, совершенно не желавший выслушивать арзакские разглагольствования и, пристально вглядываясь в глаза архивариуса, отчетливо произнес. – Забудьте о том, что я вчера приходил в музей, как и обо всех наших вчерашних разговорах и действиях, вплоть до нынешних. Книга Безмолвия находится во дворце Верховного Правителя, вы лично передали ее Верховному Правителю.
Арзак только послушно кивнул головой в знак согласия. Теперь Гван-Ло окончательно убедился, что он – обладатель уникального дара, а когда и у менвита-охранника после внушения последовала такая же реакция, он полностью поверил в свои сверхъестественные способности и безнаказанность, и еще приобрел твердую уверенность в том, что, когда пропажа Книги Безмолвия и обнаружится (а это произойдет рано или поздно), то искать ее будут точно не у него дома, даже если допустить, что подозрения все-таки падут на него, он запросто выйдет сухим из воды… Тем немногим встречным, которые попадались Гван-Ло по пути домой, он тоже пристально всматривался в глаза, мысленно отдавая нужную команду, таким образом самый незаурядный кандидат исторических наук беспрепятственно одолел пешком приличное расстояние между музеем и своим домом, держа подмышкой настоящую колдовскую книгу.
Утренняя прогулка настолько взбодрила Гван-Ло, что от недавнего стресса даже следа не осталось: он полностью давал отчет своим действиям и воспринимал перемены в себе как должное – просто сбылась его заветная мечта и не важно, что таким странным образом, менвит был абсолютно уверенным в том, что лучшего претендента на экстрасенса, чем он, по всей Рамерии не найти, знание недаром выбрало его, потому что только он один сумеет грамотно распорядиться им во благо всего человечества… Как это сделать, Гван-Ло пока еще и представления не имел, но он чувствовал, что приобретенная сила сама направит его мысли в правильное русло для достижения высокой цели. Менвит решил, что на первых порах способностями пользоваться не стоит, как и распространяться о них, - с первым заданием справлялся он успешно, а вот со вторым… Впосле он жалел о своем поступке, но, по-видимому, это должно было случиться: Гван-Ло, всегда так надежно молчавший о своих самых сокровенных помыслах и ощущениях, на этот раз не удержался и поведал о своем даре Лон-Гору, скрыв, правда, от него историю его происхождения, как и саму Книгу Безмолвия, дескать, увидел странный сон, а по утру – опа! И навязываю людям свою волю! Лон-Гор, ожидаемо, посмотрел на него, как на идиота, и, конечно же, не поверил, сказав, что он от переутомления вообще связь с реальным миром потеряет, но сном заинтересовался и попросил рассказать его во всех подробностях. Гван-Ло, обрадовавшись, что друг не перевел разговор на другую тему, и пытаясь доказать, что он не сумасшедший, а избранный, воодушевленно начал свое повествование, пристально всматриваясь в глаза Лон-Гора и мысленно заставляя его поверить в искренность слов. Увлекшись процессом, Гван-Ло произносил вслух те иероглифы на неизвестном языке, Лон-Гор слушал его, как очарованный, куда-то девалось его непроницаемо-циничное выражение лица, вместо него появилось истинное – отзывчивое и добродушное, которое тот умело маскировал… По окончанию рассказа Лон-Гор встрепенулся – будто сам проснулся и тот час же вернулся в свое прежнее саркастическое обличие, но Гван-Ло все-таки поверил и обратился к нему с просьбой, даже немного побледнев, что свидетельствовало о несвойственном ему душевном потрясении, ни к кому этот дар не применять и вообще держать его в секрете. Удивленный Гван-Ло, так и не поняв испуга лучшего друга, торжественно заверил Лон-Гора, что никому ничего внушать не будет и дар сохранит в тайне, но тот, не отрывая взгляда от глаз Гван-Ло, только вздохнул и печально покачал головой – не поверил, но предупредил, что у всего на свете есть цена, и кто знает, какую цену заплатил Гван-Ло за обладание таким даром… Или заплатит еще, особенно если начнет использовать его кому-то в ущерб. Гван-Ло аж обиделся, услышав такие слова, мол, за кого ты меня принимаешь, друг ему уже не противоречил и ничего не доказывал, вот только хорошее расположение духа, в котором обычно пребывал Лон-Гор, больше к нему на протяжении всей встречи не вернулось, он погрузился в мрачные мысли и, как ни старался Гван-Ло, вывести его из такого состояния так и не получилось.
Чтобы сгладить неприятное впечатление последней встречи, Гван-Ло спустя некоторое время предложил Лон-Гору и Гелли отдохнуть вместе с ним у моря. Лучшего местечка для отдыха, чем любимый пляж Гелли и Гван-Ло, не сыщешь, друзья весело организовывали свой нехитрый досуг, состоящий в основном из водных процедур и пикника, и даже Лон-Гор смеялся беззаботнее, чем обычно. Объектом насмешек, а точнее дружеских подначек, был, как всегда, Гван-Ло – Гелли и Лон-Гор не упускали случая при первой же возможности вспомнить о голосе-мурлыканье будущего доктора исторических наук и о докторской диссертации, посвященной освободительной борьбе менвитского народа против арзакско-кошачьих захватчиков… Больше всего Гван-Ло доставалось от Гелли, он не удержался и тоже пошутил в ответ: поймав взгляд арзачки, Гван-Ло задорно скомандовал:
- Идем купаться, Лио! Снимай с себя купальник, будем плавать голышом!
После этих слов Гелли, к ужасу Лон-Гора и восторгу Гван-Ло, мигом освободилась от купальника и, хохоча, швырнула его Гван-Ло, - тот поймал на лету комочек синтетической ткани и случайно встретился глазами с Лон-Гором. Друг смотрел на него с таким разочарованием и болью, что Гван-Ло сразу же расхотелось купаться и веселиться. Лон-Гор молча отобрал купальник у Гван-Ло и протянул его девушке, внимательно всматриваясь ей в глаза:
- Оденься, Гелли, и купайся без нас, мы останемся здесь, на берегу.
Арзачка послушно облачилась в купальник и, как ни в чем не бывало, вприпрыжку побежала к морю. Гван-Ло стоял, как громом пораженный: проследив за действиями друзей, он понял, что Лон-Гор тоже овладел колдовским даром… Но как такое могло случиться? Получается, Гван-Ло ненароком передал ему свое мастерство, только рассказав сон? От досады на самого себя Гван-Ло даже не смотрел в сторону Лон-Гора, стоило ему только подумать о том, что кто-то обладает такими же сверхъестественными способностями, что и он, как его сразу же накрывало волной бессильной злобы и отчаяния… Лон-Гор снова погрузился в тяжелые раздумья, он тоже осознал, что помимо своей воли оказался втянутым в опасную игру и это его ничуть не радовало. Вот таким образом, не проронив ни слова, просидели мрачные менвиты несколько часов, созерцая линию горизонта, где небо сливалось с водой, и даже забыли, что Гелли давно пора на сушу вытаскивать. Когда она наконец-то предстала перед их ясными взорами, такая довольная, но малость посиневшая от длительного купания, Лон-Гор, моментально очнувшийся от своих грустных мыслей, только за голову ухватился: заставил арзачку переодеться, предварительно вручив ей все имеющиеся под рукой сухие полотенца, после этого Гелли подкрепилась вкуснятиной, принесенной для пикника, от ее взора, конечно, не скрылись хмурые лица друзей, но все вопросы арзачки были опережены спокойным голосом Лон-Гора, который, продолжая пристально всматриваться в ее изумленные глаза, просто заверил Гелли, что все в порядке и волноваться не надо. Девушка только плечами пожала, но возражать не стала и принялась дальше уплетать еду за обе щеки. Гван-Ло, молча наблюдавший за происходившим, даже не попытался вмешаться в ход событий, и когда Лон-Гор сообщил арзачке, что им уже пора, а Гван-Ло надо побыть у моря одному, возражать не стал, лишь обменялся с другом убийственными взглядами. Он обреченно смотрел вслед удаляющимся Лон-Гору и Гелли – она даже не обняла его на прощанье, что и не удивительно, если учесть мысленное внушение Лон-Гора, - у Гван-Ло вдруг появилось предчувствие, что он их больше не увидит, но странное дело – это предчувствие Гван-Ло совершенно не пугало, скорее наоборот, он дарило ощущение свободы, будто бы ты наконец избавился от старого бремени… Интуиция Гван-Ло не обманула: на следующий день перестал отвечать Геллин номер телефона, а больница, где она работала, сообщила менвиту, что криотерапевт в отделении не появлялся. Не появилась Гелли в отделении и в последующие дни. Этого было больше, чем достаточно и продолжать поиски уже не имело смысла, все нити вели к Лон-Гору, но желания разговаривать с другом (теперь уже бывшим) у Гван-Ло не возникало совершенно! Внезапный уход из его жизни двух самых близких людей он воспринял, как должное и неизбежное – впереди его ожидал абсолютно новый этап жизни, в котором нет места осуждающим и несогласным с ним людям, они, подобно вредным пережиткам прошлого, будут только отравлять ему существование и тормозить процесс становления новой личности. Солнечный образ Гелли больше не находил в его душе прежнего светлого отклика: убедившись воочию, как легко манипулировать чужим сознанием с помощью его способностей и как легко добиться того, чего он добивался годами, Гван-Ло неожиданно для себя охладел к Гелли, будто из сердца кто-то в один миг ловко выдернул мучившею его арзакскую занозу. Более того, менвит взглянул на их странные любовно-дружеские отношения под другим углом и внезапно увидел, каким же феерическим идиотом он был все это время! У него словно пелена с глаз упала: а что, собственно, он в ней нашел? Красоту? Ну так с лица воду не пить. Добродушность и отзывчивость? Но этими положительными качествами обладают даже менвитки. Остроумие и чувство юмора? Ага, особенно арзакское остроумие и арзакское чувство юмора, от которого даже ее соплеменники шарахаются! Чем больше Гван-Ло размышлял над этим стихийным бедствием по имени Гелли, тем больше радовался тому, что оно обошло его стороной. А он еще и мечтал жениться на ней! Столько лет пробегать за короткой арзакской юбкой (которая, честно говоря, выглядела намного соблазнительнее менвитской) и ради чего? Ради пустой болтовни и колючих шуточек, которыми так изобиловали их встречи? Да она его просто-напросто использовала, когда ей было нужно, искусно манипулируя и открыто пренебрегая чувствами влюбленного! Гван-Ло так увлекся разоблачением бывшей подруги, что начал приписывать Гелли несвойственные ей поступки и качества, менвит будто бы забыл, что единственное, в чем можно было упрекнуть Гелли, так это в объедании его вишен, да и то лишь потому что он сам же и предложил ей лакомиться ягодами сколько угодно. Постепенно поток мыслей с Гелли переключился на арзакский народ вообще: Гван-Ло вдруг отчетливо ощутил, как арзаки его раздражают! Ладно, сидели бы в своей Альмансе, так нет, они рассеялись по всему миру, даже в самой колыбели менвитской культуры Бассании эти наглецы чувствуют себя как дома и, соответственно, превращают окружающее их пространство в Альмансу! И будто бы ничего плохого не делают (если не брать во внимание «боевое искусство») – официально совсем наоборот – плодотворно трудятся на благо Рамерийской Конфедерации, но как же легкомысленно и недисциплинированно! Гван-Ло до сих пор в толк взять не может, как все то, что изобретено арзаками, не только не разваливается, но еще и безотказно функционирует. Но не это смущало менвита, он понял, что главной причиной, по которой арзаки так действовали ему на нервы, было их превосходство над менвитами, и оно заключалось не в том, что арзаки были прогрессивнее, а в том, что они выглядели гораздо счастливее менвитов! Они не просто жили легко и свободно – они наслаждались жизнью, радуясь каждому новому дню, как празднику, и с достоинством поддерживали друг друга в тяжелую минуту, даже горести переносили с улыбками на лицах! Их достижения – результат не изнурительного труда на пути к высокой цели, а сугубо арзакской любознательности и одержимости какой-то сногсшибательной идеей, они без особых усилий получали то, на что у менвитов уходили целые годы. Не существовало такой ведущей отрасли науки или промышленности, куда арзаки не внесли свой вклад, оставив менвитам только спорт и оборону, да и то лишь потому что их не интересовало ни то, ни другое… Если разобраться, даже спорт им не был чужд – да, арзаки презирали соревнования и командный спорт, целью которых являются награды и достижение максимального результата, но физкультуру и активный отдых уважали, благодаря чему тоже всегда пребывали в хорошей форме. И пускай на боксерском ринге даже подготовленный арзак уступает самой легкой менвитской весовой категории, зато догнать обыкновенного арзака не под силу даже самому лучшему менвиту-легкоатлету… Таким образом Гван-Ло пришел к неутешительному выводу, что в целом менвиты по сравнению с арзаками заурядны и однообразны, и все это пристрастие к красивой яркой одежде и спортивным победам – лишь попытка скрыть под пестрой оболочкой свое серое унылое естество. Негодование по поводу такой глобальной несправедливости неожиданно натолкнуло его на одну, как ему показалось, гениальную идею: благодаря Гван-Ло менвиты обретут настоящее преимущество над умниками-арзаками! Пусть не сразу, но окончательно и бесповоротно, рано или поздно, но такой день настанет, и менвиты отпразднуют самую большую победу в истории планеты!... С этого момента мысли кандидата исторических наук были только об одном – как побыстрее добиться осуществления своего грандиозного плана, а о том, нужен ли он менвитам вообще, Гван-Ло особо и не задумывался, внутренний голос постоянно твердил ему, что нужен, и этого уже было достаточно… О Гелли он вспомнил только через много-много лет, когда ей и ее семье персонально «обрабатывали» память, убирая всю имеющуюся у них информацию о юности Верховного Правителя Гван-Ло.

@темы: ТЗЗ

---

Про Гван-Ло или Новый взгляд на старого негодяя

Все у них исправно работает, пока не предадут огласке страшный секрет (продолжение "И обратно про Лон-Гора")
Категория: при всем желании Гван-Ло только джен...
Рейтинг: R
В силу скудности собственной фантазии некоторые имена позаимствованны из других источников, ролевой игры "Рамерийская Академия" в частности)
Идея о профессии Гван-Ло и колдовской книге принадлежит Айронмайденовскому, загадочные письменные знаки - Kolibrinkz)
Самые нецензурные реплики принадлежат Л. Подервянскому, а стихотворение - Ю. Андруховичу))

глава 1
…Гелли все глубже и глубже погружалась в ласковую теплую морскую воду, сквозь ее толщу гулко пробивались звуки извне… Так странно, по ощущению она уже чуть ли не до самого дна опустилась, но ее тело ритмически раскачивалось из стороны в сторону, будто на волнах, и крики птиц становились все громче и настойчивее. Теперь к ним присоединился очень знакомый мужской голос, который о чем-то ее просил, но мозг Гелли отказывался воспринимать слова, как вербальную информацию. Голос не унимался и через некоторое время преобразовался в одну повторяющуюся фразу: «Лио, очнись… Открой глаза…» Гелли вдруг осознала, что ей нечем дышать, ее глаза все еще были закрыты, на веки давила непонятная тяжесть, не позволяющая их разомкнуть, чтобы увидеть, что же с ней происходит на самом деле, она начала усердно работать конечностями, стараясь побыстрее вынырнуть на поверхность, но движения почему-то давались ей с огромным трудом, будто она находилась не в воде, а в жидком металле, может, поэтому Гелли и не удавалось открыть глаза… Она почувствовала, как ее схватили за руки и с силой потащили наверх, и уже там Гелли наконец-то сделала спасительный вдох и широко распахнула глаза…
…Она с удивлением обнаружила себя посреди пустынного дикого пляжа на руках Гван-Ло, с тревогой всматривающегося в ее лицо. Заметив Геллино возвращение к сознанию, он облегченно выдохнул и взволнованно промолвил:
- Лио, как же ты меня напугала!
- Я что, в обморок упала? – Гелли оглянулась по сторонам, спровоцировав тем самым приступ странного головокружения.
- Представь себе! Ты со своими водными соревнованиями совсем не знаешь меры!
- Зато я снова тебя победила! – оправдалась Гелли.
- Конечно, победила, - Гван-Ло осторожно поставил ее на ноги, - но стоило ради этого так переутомляться?
Гелли сделала шаг, но потеряла равновесие и чуть не упала, если бы ее вовремя не подхватил Гван-Ло.
- И долго я пробыла без сознания? – не смотря на жару, Гелли начал бить озноб.
- Даже минуты не прошло… Вот мне совершенно не нравится, как ты выглядишь, давай-ка лучше возвращаться домой, - сообразив, что Гелли даже не в состоянии самостоятельно одеться, не то что идти, Гван-Ло бережно усадил ее на покрывало и предложил оптимальный выход из сложившейся ситуации, - лучше я понесу тебя на руках, думаю, ты возражать не будешь.
Он быстро вытерся, оделся и собрал вещи. В левой руке Гван-Ло нес пляжную сумку, в правой, а точнее, на правой – закутанную в полотенце Гелли. Хорошо, что они жили неподалеку, а о существовании этого пляжика кроме них, кажется, никто и не догадывался, - это очень удобно, потому что можно спокойно купаться обнаженными и не бояться вторжения посторонних на почти что свою собственную территорию…
Через пять минут Гелли уже вернулась в норму, от слабости и головокружения не осталось и следа, будто их никогда и не было… Вместе с хорошим самочувствием к Гелли вернулось и ее озорство:
- Говоришь, я и минуты не пробыла без сознания? Ты, конечно, не растерялся и оперативно оказал мне первую помощь при обмороке?
- Разумеется, Лио! Как служба быстрого реагирования, я сначала уложил тебя на спину, расстегнул сдавливающие части одежды и только потом…
- Искусственное дыхание? – Гелли оживленно перебила Гван-Ло.
- Так ведь искусственное дыхание делают в совершенно других ситуациях!
- Да чего уж там… Человеку, который умудрился расстегнуть сдавливающие части одежды на голой девушке, все простительно! Даже искусственное дыхание не по назначению!
- Я его могу и сейчас сделать! – предложил Гван-Ло, так и не сбавив шага.
- Ты лучше под ноги смотри, спасатель, а то если я с такой высоты грохнусь, а еще и ты сверху – от меня и мокрого места не останется!
- Я удивляюсь, Лио, откуда в тебе столько вредности! Полтора метра в прыжке, но достанешь кого угодно и куда угодно! С арзаками совершенно невозможно разговаривать на равных!
- Арзаки с менвитами разговаривать на равных могут только в одном положении – лежа!
- Я знаю, Лио! С этого твоего очередного мудрого изречения все и началось!
- Вообще-то я тогда пошутила…
- Я арзакского юмора не понимаю!
- Ну я на это и рассчитывала…
- Оказывается, ты состоишь из вредности только наполовину! Другая половина – это хитрость! Так бы сразу и сказала, что хочешь, чтобы я тебя домой на руках нес, зачем было устраивать спектакль с обмороком?
- А вот это, к сожалению, был не спектакль… - Гелли вмиг погрустнела.
- Верю, котенок… - Гван-Ло покрепче прижал к себе свою драгоценную ношу, - тебе надо отдохнуть, ты еще не полностью пришла в себя…
- От чего отдохнуть? – встрепенулась Гелли, - от длительного пребывания на руках? Так я еще не устала и уставать не собираюсь!
- Это хорошо, что не устала, а если полежишь хоть с часик…
- О, как раз управлюсь с вышивкой – надо же провести с пользой эту кучу времени!
- Лио, я не понимаю, разве так тяжело просто лечь и спокойно полежать 60 минут, не совершая никаких телодвижений?
- Гван, ты или менвит, или сумасшедший – представляешь, сколько всего можно натворить за целых 60 минут?
- Особенно глупостей! Арзаки в этом плане сильно преуспели!
- То, что для менвита глупость, для арзака прекрасное произведение искусства! И в знак протеста я отказываюсь спокойно лежать целый час, не совершая никаких телодвижений!
- Ладно… Я, пожалуй, рядом прилягу… Может, хоть таким образом получится удержать тебя подольше в горизонтальном положении!
- О, это уже совсем другой разговор! – одержав, как она считала, очередную победу над Гван-Ло, Гелли моментально переключилась на созерцание проносящихся мимо нее на приличной, как для шагающего человека, скорости пейзажей. Гелли, как обычно, начала вслух восхищаться увиденным:
- Какой, оказывается, замечательный открывается вид с высоты птичьего полета! Высоко сижу, далеко гляжу, мужем руковожу… Удобно!
- Разве что воробьиного! Садись-ка, руководительница, на шею – вот там начинается высота полета птиц поприличнее!
- А воробей, значит, уже неприличный!... На шее детей носить будешь, если взять во внимание еще и плечи, то сразу трое поместятся, надо только веревками подстраховаться… Я вот подумала, с каких это пор я после плаванья сознание теряю, может причина не в переутомлении, а в чем-то другом… Ой, Гван, осторожно, ты что, тоже себя плохо чувствуешь? Давай я все-таки пешком пойду, а то неровен час – свалимся на камни и меня тогда точно по кусочкам собирать придется!...
***
…Расплетая Геллины косы, Гван-Ло в который раз подумал, что черные волосы намного красивее золотистых. Первый раз эта мысль посетила его голову еще в детстве, как и подобает менвитам, тяга к прекрасному у него появилась в достаточно раннем возрасте и главным образом сосредоточилась на девочках-арзачках. В Бассании проживало достаточно много арзаков, они так сильно контрастировали с менвитским населением, что уже самим этим фактом привлекали внимание десятилетнего Гван-Ло. Арзакские девочки, сидевшие рядышком на лавочке, напоминали ему ласточек, облюбовавших провод: щебетали они так же мелодично, звонко и одновременно, и, к удивлению Гван-Ло, так же, как и голоса ласточек, голоса маленьких арзачек, соединенные в одну сплошную звуковую стену, не вызывали у него чувства раздражающей дисгармонии. Чтобы «ласточки» не умолкали при его появлении, Гван-Ло пришлось подружиться со всей «стайкой», ознакомившись поближе с особенностями арзакского детского досуга, он понял, почему менвитские дети не играли с арзакскимим детьми. У маленьких арзаков даже такого понятия, как игра, не существовало: двора, спортивной площадки и любого другого огражденного пространства им было недостаточно, оказавшись на свободе, то есть вне зоны родительской досягаемости, они сразу же отправлялись на поиски приключений и острых ощущений, и, как вскоре убедился Гван-Ло, покорение деревьев и измерение луж были развлечениями, так сказать, третьего разряда. Когда после очередной прогулки на арзакский манер он выслушивал очередную домашнюю мораль по поводу его внешнего вида и превышения временного лимита, ему хватило дерзости задать строгим родителям один провокационный вопрос: «А почему арзакам можно, а мне нет?» (в том, что его арзакским друзьям все их выходки проходят безнаказанно, он даже не сомневался) «Потому что они арзаки и у них так принято! Станешь совершеннолетним – уподобляйся хоть арзакам, хоть оррам полосатым, но сейчас мы несем за тебя ответственность и пока ты от нас зависишь, будь добр соблюдать наши правила и менвитские нормы воспитания!...» - таков был ответ властных родителей. Если бы мама знала, чем именно занимается ее ребенок во время прогулок в пестрой компании арзакской детворы, вообще посадила бы его под бессрочный домашний арест. И самое интересное в этой истории заключалось в том, что Гван-Ло по большому счету развлекаться по-арзакски было неинтересно – каждый раз, когда кто-то из мальчишек произносил сакральную фразу «У мене ідея!...» у маленького менвита уже все внутри сжималось и ноги моментально становились ватными, но показать свою боязнь не позволяла гордость, ибо, как гласит беллиорская пословица «Взялся за гуж, не говори, что не дюж!» Вот такой была цена за внимание и уважение девочек-ласточек…
Все попытки Гван-Ло внедрить среди подростающего арзакского поколения менвитский стиль детского досуга встречались недоумевающим «а навіщо?» и скучающим «нецікаво» - конечно, проводить спортивные соревнования и ролевые игры это «нецікаво», а вот устроить центрифугу в выброшенной промышленной стиральной машинке капец как «цікаво»! Не смотря на успешную сдачу всех арзакских развлекательных «нормативов» и умение быть хозяином слова (только одному Гван-Ло известно, каких волевых усилий ему это стоило), маленький менвит осознавал, что по-настоящему своим в арзакской компании он так и не стал – с его мнением считались и над его анекдотами даже смеялись (Гван-Ло не покидала мысль, что исключительно из вежливости, ему самому понадобилось время, чтобы его первой реакцией на арзакские анекдоты был искренний смех, а не ступор напополам с пылающими щеками), но как личность всерьез не воспринимали и все претензии на лидерство игнорировались самым возмутительным образом: в отличии от менвитских тусовок, где рано или поздно вырисовывался неформальный лидер, в арзакских в этом плане царила анархия – лидерами, по сути, были все, но неодновременно, просто у каждого была своя «специальность», в которой он особо преуспевал и когда речь заходила, например, о животных или технике, то «бразды правления» автоматически переходили к самому сильному и компетентному из вышеупомянутых областей, и, к огромному сожалению Гван-Ло, так получилось, что все «должности» были уже заняты, а ему достались обязанности рядового подчиненного – хорошего парня, - того, что профессией ни на Рамерии, ни на Беллиоре не считается. Если бы арзаки проявляли к физкультуре такое же уважение, как и менвиты, то Гван-Ло, бесспорно, стал бы «министром» спорта, но его арзакским друзьям было невдомек, какой может быть прок от преследования футбольного мяча или изнурительных физических нагрузок, а после нескольких с треском проигранных шахматных партий Гван-Ло и вовсе оставил всякую надежду приобрести среди арзаков желанное признание и авторитет… Они даже не подозревали, как их менвитский товарищ переживает по этому поводу – еще бы, Гван-Ло умел искусно прятать свои эмоции, а арзакским ребятам, которые совершенно по-другому смотрели на свои «должности», даже в голову не приходило, что кто-то намеренно хочет достигнуть успеха только ради того, чтобы доказать окружающим свою уникальность и преимущество.
Однажды, когда на повестке дня рассматривались варианты будущих приключений, самое большое количество голосов, к ужасу Гван-Ло, досталось походу на временно «замороженное» строительство многоэтажного здания. Оказавшись возле места будущего происшествия, неунывающая компания ожидаемо обнаружила достаточно высокое и плотное ограждение, которым была обнесена по периметру строительная площадка (Гван-Ло еще малодушно уповал на то, что оно арзаков остановит), но юные исследователи, словно вода, просочились на запрещенную территорию сквозь почти невидимые лазейки и, конечно, Гван-Ло с собой прихватили. Их обзору открылось обширное пространство, где, кроме недостроенного здания, находились лишь ровные штабеля серого камня под водонепроницаемым материалом и один подъемный кран, сиротливо возвышающийся над приунывшей без человеческого присутствия площадкой… Другой техники, к огромному разочарованию арзакских мальчишек, там не обнаружилось. Абсолютно ничего, с точки зрения менвита, интересного, но его друзья придерживались другого мнения: они мигом проникли в здание и рассыпались по этажам, пришлось и Гван-Ло тащиться следом за ними… Облазив и обшарив все закоулки и сунув носы во все встречающиеся на пути щели, детвора наконец-то покинула мрачные и немножко зловещие стены недостроенного сооружения. Гван-Ло уже преждевременно обрадовался окончанию относительно спокойной «экскурсии» и собирался облегченно выдохнуть, но не тут-то было… Один из мальчишек подошел вплотную к раме подъемного крана, запрыгнул на нее и полез вверх по башне, как по лестнице. В один момент к нему с восхищенными криками присоединилась вся мужская часть компании, и Гван-Ло ничего не оставалось, как последовать их примеру… И пока здравый смысл взывал к остаткам менвитского благоразумия и осторожности, его конечности продолжали упорно перебирать металлические перекладины башни подъемного крана, Гван-Ло им давно счет потерял, и, чтобы не поддаваться панике, он полностью сконцентрировался на арзакских ребятах. Рядом слышалось только их сопение, сосредоточено карабкающиеся вверх мальчишки уже не визжали, а только изредка перебрасывались словами, - из этого Гван-Ло сделал выводы, что они, без сомнения, находились на порядочной высоте, - убедиться в этом воочию он не решался, потому что боялся оказаться вдруг парализованным страхом высоты, которого у него, как он думал раньше, не было. Да раньше и высоты такой не было, это тебе не умиротворенное созерцание проплывающих внизу пейзажей из окошка вертолета, а самая настоящая стихия и, как все стихии, таящая в себе сюрпризы и опасности (в данном случае исключительно смертельные), потому что только одно неверное движение – и ты безвозвратно отправляешься к предкам в Долину Нарциссов… Лучше об этом не размышлять, а представлять себя героем-первопроходцем – уж его менвитские сверстники ни за что в жизни не отважились бы на такую рискованную авантюру, но на фоне арзаков даже представить такое толком не получалось – сразу было заметно, что ими движет отнюдь не жажда славы и признания, а обыкновенное детское любопытство. И страха высоты, по всей вероятности, они не испытывали, и о последствиях, которые непременно бы постигли всех «первопроходцев», попадись они сейчас на глаза взрослым, не думали… Для них это была своеобразная игра, очередное остросюжетное приключение, воспоминания о котором рано или поздно поблекнут в свете грядущих приключений, а у маленького менвита за тот короткий промежуток времени вся жизнь перед глазами пронеслась!
Башне, казалось, не было ни конца, ни края, но вот мальчишки добрались до заветной кабины, Гван-Ло вполне законно считал их (и себя в том числе) баловнями судьбы, теперь можно было перевести дух и успокоиться, ведь дальше карабкаться точно не было смысла (будто он был в начале «восхождения» на подъемный кран), по крайней мере арзакские ребята, как ему показалось, уже достигли желаемого уровня и подниматься выше не собирались… На самом деле он плохо знал арзакских ребят – виновник этого торжества свободы и безумия, по инициативе которого началось «покорение» пика идиотизма… как же его звали – не то Юнсар, не то Альмар, не то Ильсор… какое-то распространенное арзакское имя… так вот этот Юнсар деловито присматривался к стреле, будто что-то рассчитывая, и вдруг изрек следующее:
- Хто зі мною на стрілу?
Его друзья неожиданно продемонстрировали остатки инстинкта самосохранения, сразу послышались реплики «Та ну на фіг!» и «Я їбав туди лізти!» (при девочках они не сквернословили, но сейчас «дамы» их не слышали, значит можно побыть немножко брутальными и развязными мужчинами). Юнсар еще раз задал свой вопрос и окинул внимательным взором притихших соучастников, когда на мгновенье его глаза встретились с глазами Гван-Ло, менвит отчетливо увидел во взгляде Юнсара вызов. В действительности же арзаку и в голову не приходили мысли о соперничестве-состязании, но задорное подстрекательство Гван-Ло растолковал по-своему, по-менвитски.
- Ну якщо ви такі сцикуни, то я сам полізу! – весело бросил Юнсар и ловко перебрался на горизонтальную конструкцию стрелы.
Это было уже слишком - Гван-Ло, стиснув зубы, молча полез следом за ним. Он слышал позади восторженные голоса струсивших (или более умных) ребят, но сейчас ему было уже не до славы и почестей – Гван-Ло осознавал, что сейчас ему предоставляется редкий шанс оказаться на одном уровне с остальными арзакскими друзьями, и на него уже не будут смотреть снисходительно, как на прищепенца-иждивенца, а с уважением, как на равноправного члена общества… Да, в детстве будущий Верховный Правитель был очень далек от политики и понятие «общество» для него было таким же абстрактным и умозрительным, как «космос», он еще особо не улавливал разницы между арзакским и менвитским обществами, для него существовало только общество «здесь и сейчас» и на данный момент это было общество его арзакских товарищей… Юнсар оглянулся, чтобы посмотреть на храбреца, внявшего его призыву, - Гван-Ло показалось, что во взгляде арзака промелькнуло удивление, - Юнсар одобрительно кивнул и улыбнулся ему для поднятия духа. Перемещаться по стреле надо было на четвереньках, а это оказалось намного хуже вертикального восхождения на башню. Зрение то и дело фиксировало крошечные фигурки девочек-арзачек, копошившихся у подножия подъемного крана, каждое новое движение давалось со все большим усилием, как во сне, а головокружение грозилось перерасти в тошноту, случись это – и ситуация точно выйдет из-под контроля… Учитывая то, на каком расстоянии от него находился Юнсар, у того подобных трудностей в путешествии по стреле не возникало. Добравшись приблизительно на ее средину, Юнсар осторожно повернулся и сел, свесив ноги вниз, и, что особенно поразило Гван-Ло, он даже болтал ними в воздухе! Гван-Ло мысленно ругал себя за неуклюжесть и медленность, сравнивая свою персону с улиткой, - он, как менвит, был физически сильнее арзакских мальчишек, но теперь убедился, что одной физической силы для выполнения подобных задач недостаточно. Когда Гван-Ло наконец-то, с замирающим сердцем примостился возле Юнсара, тот сразу же бодро спросил:
- Ну що, Гване, тобі не страшно?
- Нет, - ответил цепенеющий от страха Гван-Ло, с трудом ворочая пересохшим языком.
- А мені страшно! – радостно признался Юнсар. Судя по его интонации и голосу, у эмоции, которую он сейчас испытывал, со страхом Гван-Ло было столько же общего, сколько у дворняги с волком. Гван-Ло попробовал представить себя сидящим на спортивном турнике – легче от этого все равно не стало.
- Ти тільки поглянь, яка краса навколо! – созерцание Бассании с такой умопомрачительной высоты привело Юнсара в неописуемый восторг, - Яке диво!
- Ага… - соглашался с ним Гван-Ло, уставившись на дрожащие колени. Поднять глаза выше их он так и не решился. Заметил это арзак или нет – ему было уже все равно. Маленькому менвиту уже слышались перепуганные крики взрослых и стрекот спасательного вертолета, те несколько минут, на протяжении которых Юнсар любовался окрестностями, показались ему целой вечностью. Получив свою порцию эстетического удовольствия, Юнсар оживленно обратился к Гван-Ло.
- Треба повертатися – вони, напевно, вже занудьгували без нас. Тепер я знаю, про що писатиму твір на тему «Як я провів літо»!
Возвращаться назад – это значит, что настал черед менвита ползти первым к башне, а Юнсара следом за ним, и если Гван-Ло не прибавит в темпе, арзак точно его раскусит! (если не раскусил еще). Собрав воедино всю имеющуюся у него волю, Гван-Ло развернулся лицом к ожидающим их мальчишкам и, как он считал, торопливо посунул им навстречу. Конечностей он уже не чувствовал.
Ребята, облепившие со всех сторон башню подъемного крана, встретили своих героев победоносными возгласами. Юнсар, смеясь, им что-то отвечал, но Гван-Ло, провалившись в своеобразный транс, уже не воспринимал происходящего вокруг него… Спускаться вниз оказалось так же изнурительно и тяжело, как и подниматься вверх, раньше менвит думал, что карабкаться по деревьях – опасно и рискованно, но на дереве, не смотря на хаотичное расположение веток и сучьев, он чувствовал себя намного увереннее и защищеннее, чем на железной гигантской конструкции, по которой вроде бы и взбираться удобнее, но очень уж сильно ощущение отталкивающей чужеродности и собственной никчемности…
Девочки, как только искатели приключений оказались на твердой поверхности, сразу же бросились с радостными воплями своим храбрецам на шеи. Гван-Ло, уже привыкший к таким проявлениям арзакских нежностей, реагировал на них, как на должное, да чего уж скрывать – он каждый раз, когда его обнимала арзакская девочка, просто ликовал в душе, но в данный момент от их прикосновений он не получал совершенно никакого удовольствия, и вообще, о каком удовольствии могла идти речь, когда Гван-Ло от пережитого стресса еле на ногах держался. Это арзакские мальчишки, наперебой рассказывавшие подругам о своих высотных достижениях, без сомненья, с дозой адреналина получили заодно и удовольствие, а полуживой менвит все не мог прийти в себя после такого нервного потрясения и расслабиться, как его сообщники. В том, что Юнсар напишет-таки в школьном сочинении об этом случае на стройке, Гван-Ло был так же уверен, как и в том, что арзакский учитель, прочтя о нем, придет в полный восторг и даже похвастается им перед остальными учителями.
В своих расчетах Гван-Ло не ошибся – после чудом не ставшего достоянием общественности «покорения» подъемного крана и его стрелы в частности арзакские друзья смотрели на него уже по-другому, может даже с большим уважением, чем на остальных детей. На него и на Юнсара. Гван-Ло наконец-то добился «народного» признания: мальчики слушали его еще внимательнее, а девочки улыбались еще ласковей, чем прежде. Казалось, менвиту оставалось только жить и радоваться, но со временем его лидерские амбиции пересилили здравый рассудок: Гван-Ло хотелось быть единственным «лучшим из лучших», но рядом всегда находился более находчивый и остроумный Юнсар, который к тому же являлся более близким по духу арзакской компании, нежели Гван-Ло. Особенно задевали менвитское самолюбие отношения Юнсара с одной из девочек – Элви: они вели себя как пара и уже не на романтической стадии, а словно крепкая супружеская, где любовь выражается не словами, а заботой и поддержкой. Гван-Ло сушил голову над тем, как произвести на Элви особенное и исключительно положительное впечатление, и не придумал ничего лучше, чем продемонстрировать перед нею свое физическое преимущество над Юнсаром. В тот роковой день Гван-Ло как бы невзначай завел речь о борьбе. Он предложил Юнсару обучиться нескольким приемам.
- А навіщо? – недоумевающе спросил тот.
- А как ты будешь защищаться, если на тебя нападут?
- Врятуюсь втечею! – отшутился арзак. Разговор о драке ему совершенно не нравился.
- А если нападут на Элви? – не унимался Гван-Ло.
- Ну на цей випадок у нас передбачено бойове мистецтво! – смеясь, объяснил ему Юнсар.
- Какое еще боевое искусство? – удивился Гван-Ло. – Первый раз слышу об арзакском боевом искусстве!
Окружающие захихикали и это менвиту не понравилось. Он нахмурился, но от Юнсара не отцепился:
- Ну так продемонстрируй мне его!
- Це дуже боляче, Гване… Здалась тобі ця бійка, хіба кращих розваг не існує? – пытался урезонить его Юнсар.
- Пустяки! – возбужденно выкрикнул Гван-Ло, - один разочек стоит попробовать!
- Ну якщо ти так наполягаєш… - загадочно улыбнулся арзак.
- Юнсаре! – вдруг вмешалась посерьезневшая Элви, - припиніть негайно!
- Це його ініціатива, - оправдывался Юнсар, - він же не заспокоїться, доки не ознайомиться з бойовим, гм, мистецтвом.
Элви только осуждающе покачала головой и с надеждой взглянула на менвита, но образумить его было уже слишком поздно…
Гван-Ло с воинствующим видом двинул на растерявшегося Юнсара. Тот в упор смотрел на противника и почему-то виновато улыбался, как бы извиняясь за предстоящую драку. Менвит понимал, что здесь явно таится подвох, но времени на размышления не было, надо действовать. И только он собирался сделать захват с намерением опрокинуть арзака на землю, как невыносимая боль от мощного удара в пах повергла на колени его самого: у Гван-Ло потемнело в глазах и на миг перехватило дыхание, чтобы не застонать, он закусил губу и только привкус собственной крови заставил его разжать зубы. Менвит ощутил, как кто-то его заботливо приобнял, «Это Элви!» - догадался Гван-Ло и приступ жгучего стыда причинил ему еще больше страданий, чем физическая боль. Он приготовился, было, к утешениям и соболезнованиям, но вместо этого девочка напустилась на Юнсара:
- Ну от бачиш, що ти накоїв! Цього ніяк не можна було уникнути?!
- Та нічого страшного, до свадьби заживе! – как ни в чем не бывало отозвался арзак. Реакция остальных детей была предсказуема: девочки осуждали поступок Юнсара, мальчики наоборот его оправдывали, мол, Гван сам напросился, ему ведь так хотелось драться, вот он и спровоцировал Юнсара, которому драться совершенно не хотелось… Когда у менвита прояснилось перед глазами, он увидел присевшего рядом с собой Юнсара.
- Пробач, друже, але ти сам наполіг, - участливо обратился к нему «победитель».
- Так нельзя… Это не по правилам… - с трудом прохрипел Гван-Ло.
- А нападати, значить, можна? І є правило, яке дозволяє нападати на дівчат? Це ж не чесний поєдинок, а самозахист, де всі засоби себе виправдовують.
Гван-Ло на это ничего не ответил, он с горем пополам выпрямился и сказал, что ему уже пора. Кто-то вызвался его проводить, но менвит наотрез отказался от помощи и побрел домой самостоятельно. По пути он настолько пришел в себя, что даже родители не заподозрили в его внешнем виде ничего неладного, к тому же ребенок в кои-то веки вернулся с прогулки в уставное время. Больше он в арзакскую компанию не возвращался, не смотря на просьбы и уговоры ее участников, даже приглашения девочек оказались бессильными против задетого менвитского честолюбия. После такого, как считал Гван-Ло, позора и унижения, он уже не мог продолжать общаться с друзьями, будто ничего не произошло, да и злиться оставалось только на самого себя – ведь это его собственный выпендреж положил конец дружбе с арзаками. И только спустя некоторое время он понял, что его бравада пришлась очень на руку самому Юнсару, которого, может быть, тоже раздражало соперничество с менвитом, и он просто выжидал подходящего момента, чтобы избавиться от конкурента… А Гван-Ло вскоре любезно предоставил ему такую возможность! Только убедиться в достоверности своих догадок он уже не мог – отныне он держался от арзаков подальше, а на девочек-ласточек поглядывал издалека и украдкой. И хоть сначала Гван-Ло очень тосковал по ним и даже по их (кто бы мог подумать!) экстремальным развлечениям, но раненное чувство собственного достоинства и гордость не позволяли ему встречаться с ребятами – свидетелями его бесславия, над которыми теперь, по всей вероятности, главенствовал Юнсар.
Сплыли года, унося за собой былые печали и невзгоды, и повзрослевший Гван-Ло, на тот момент студент исторического факультета Бассанийского университета, о своих детских приключениях даже думать забыл. Дружба с арзаками почивала где-то на задворках его памяти, вот только интерес к девушкам-ласточкам так и не исчез, а вдобавок приобрел черты полового влечения. Юные арзачки, казалось, щебетали еще звонче и мелодичней, чем прежде, и оторвать от них глаз просто не было сил… Но арзакские парни, чутко охранявшие своих подруг, быстро возвращали замечтавшегося менвита к реальности. В отличии от менвитской свободной любви, арзаки придерживались традиционного и, с точки зрения менвитов, архаичного взгляда на любовь и отношения, по этому арзакские пары формировались рано и существовали практически на протяжении всей жизни. Смешанных пар не было в принципе, по крайней мере в окружении Гван-Ло таких не наблюдалось, но сам Гван-Ло находил это явление более чем странным. Арзаки, такие приветливые и добродушные в повседневной жизни, когда речь заходила о их женщинах и посягательстве на них в частности, мгновенно превращались в отважных защитников и ревнивых собственников, они были всегда начеку, даже если в поле зрения не попадали – Гван-Ло убедился в этом лично, побеседовав пять минут с одной арзакской девушкой. Стоило ему отойти на несколько шагов от места поверхностного разговора ни о чем, как перед ним, будто из-под земли, вырос приветливо улыбающийся арзак и, продолжая так же тепло и дружелюбно улыбаться, довел до менвитского сведения, что если он снова увидит его рядом со своей девушкой, «то таких фігурних піздюлєй понакладає, що Басанія здригнеться!» Арзака совершенно не смущало, что он едва доставал менвиту до плеч, дерзости и самоуверенности ревнивому парню было явно не одалживать. И менвит внял – не то чтобы он очень испугался арзакских пиздюлей, достаточно болезненных на самом деле, просто ввязываться в подобные разборки было ниже его достоинства. А еще Гван-Ло показалось, что перед ним повзрослевший Юнсар, менвит в последний раз видел арзакского друга в тот далекий злополучный день «боевого искусства», и если Гван-Ло не ошибся, получается, что он только что беседовал с Элви… Уж очень крепкой запомнилась ему та детская арзакская парочка. Во всяком случае, больше Гван-Ло к арзачкам не приближался, ему очень бы не хотелось, чтобы среди них, а тем более их парней, оказались его бывшие друзья…
Казалось, подружиться с арзакской девушкой (только подружиться, на большее он даже не рассчитывал) Гван-Ло уже не светит, как вдруг в его размеренной монотонной жизни появилась Гелли. Этому эпохальному событию он был обязан своему лучшему другу Лон-Гору, студенту медицинской академии, просто однажды Гван-Ло увидел его в компании очаровательной арзачки (а иных арзачек Гван-Ло и не встречал) и друг сразу же на полном серьезе (Гван-Ло иногда не мог понять, шутит ли Лон-Гор или правду говорит) отрекомендовал ему свою спутницу:
- Знакомся, Гван, это моя сокурсница Гелли – девушка, которая знает ответы на все вопросы в мире!
- Неужели? – улыбнулся Гван-Ло, пожимая изящную маленькую ладошку, - вот так прям все ответы?
- Так! – подтвердила арзачка. – Але це ще не означає, що вони правильні!
Короче говоря, Гелли Гван-Ло сразу понравилась, и судя по тому, как она свободно общалась с менвитами, жениха у нее не было. Позже Лон-Гор подтвердил отсутствие парня у Гелли, что особенно поразило Гван-Ло, - такая умница и красавица до сих пор не отыскала себе пару, но потом он быстро нашел объяснение ее одиночеству: уж насколько арзаки славились своим специфическим чувством юмора и озорством, но Гелли своими шуточками и острым языком превзошла все ожидания Гван-Ло, выдержать такую насмешницу рядом с собой арзаку просто было не под силу, но поскольку Гван-Ло принадлежал к другой расе, то ко всем крылатым изречениям и мудрым замечаниям Гелли оставался нечувствительным, отчасти потому что не всегда понимал их. Он просто наслаждался ее присутствием, внимательно слушая, изредка вставляя несколько слов (чтобы у арзачки не сложилось впечатление разговора с глухонемым) и украдкой любуясь своей собеседницей. Гелли такое положение вещей тоже устраивало – из-за строптивого характера у нее практически не было друзей, по сути, единственным другом Гелли был Лон-Гор, который обладал похожим чувством юмора и не обижался на ее шутки. Но Лон-Гор не уделял ей столько времени, сколько Гван-Ло, тот почти не отходил от арзачки, повсюду сопровождая и с удовольствием составляя ей компанию при посещении культурных мероприятий.
Во время одной из прогулок к ним, а точнее к Гелли подскочил какой-то арзак, по всей вероятности ее знакомый, и радостно защебетал, приобняв девушку за талию: из всего услышанного Гван-Ло запомнил только приветствие и последнюю фразу «Може, сходимо куди-небудь?» Шедшего рядом с Гелли менвита для него вообще не существовало. Под конец своей «рулады» арзак уже прижимал к себе девушку, как свою собственную, даже не замечая ее недовольного лица. Когда Гелли посоветовала ему «сходити на хуй», незадачливый жених вмиг отпрянул от нее, обиженно вздернул нос и так же внезапно исчез в неизвестном направлении, как и появился, наверное, продолжил поиски «птички» посговорчивее, - а Гелли, будто и не было ничего, продолжила прерванный разговор, более походящий на монолог… Этот забавный случай хоть и не сильно обнадежил Гван-Ло, но, по крайней мере, дал понять, что соперники у него появятся еще нескоро. Не прошло и полгода, а Гелли уже искренне радовалась ему при встрече и приветствовала по-арзакски – обнимая, учитывая разницу в росте, это выглядело очень трогательно. Для арзаков прикасаться друг к другу было естественно, менвиты же расценивали подобные объятья как намек на половую близость, но Гван-Ло на этот счет особо не обольщался, потому что хорошо знал арзакские обычаи и отношение арзаков к свободной любви… Когда Гван-Ло завел о свободной любви речь, Гелли заметила, дескать, секс без причины – признак ты понял кого. Он возражать не стал, ибо менвитских причин для Гелли было явно недостаточно, а арзакские причины, к сожалению, ему не светили даже в отдаленной перспективе. А еще Гван-Ло пришел к выводу, что Гелли – девственница, это предположение он сразу же озвучил со всей присущей ему менвитской прямолинейностью, чем обескуражил Гелли и вогнал ее в краску. Спустя секунду арзачка пришла в себя и, смеясь, заверила его, что «цнотливість виліковна» и нечего делать такое испуганное лицо. Больше они к теме свободной любви не возвращались.
Гелли жила с родителями: у арзаков дети, даже создав собственные семьи, часто продолжали жить вместе с родителями и, что особенно поражало Гван-Ло, дружно и слаженно. Семья его арзакской подружки тоже не была исключением, в огромном доме Гелли уживалось сразу три поколения. Для менвита, после совершеннолетия съехавшего от родителей, это было нонсенсом. После нескольких визитов к Гелли, Гван-Ло решил, что если уж и ходить по гостям, то лучше Гелли к нему, чем он к ней, и Гелли не возражала. Не возражала она и против того, чтобы Гван-Ло называл ее Лио, как обращались к девушке родственники. Он же, конечно, спросил разрешения и сделал это с таким важным и торжественным видом, что в очередной раз рассмешил свою подругу.
Не смотря на различия в характерах и мировоззрениях им было интересно вместе. Гелли получила достойного и благодарного слушателя, не спорящего с ней и не задающего лишних вопросов, Гван-Ло – самую лучшую, как ему казалось, девушку в мире. У Гван-Ло, кроме любви ко всему красивому, был еще один пунктик – перфекционизм, и каждый новый день являлся для него новым шагом к совершенному человеку, которым он стремился стать, поэтому у Гван-Ло были высокие требования не только к себе, а и к своему окружению. В итоге его друзей, как и у Гелли, можно пересчитать на пальцах одной руки, но только Гелли соответствовала всем его требованиям и условиям, она на самом деле знала ответы на все вопросы – были они верными или нет, но менвита вполне устраивали, и то, с какой скоростью они появлялись, приводило Гван-Ло в неописуемый восторг. Анализируя качества своей арзакской подруги, Гван-Ло не находил ни одного отрицательного, - понимая, что в действительности так не бывает, он пришел к выводу, что это любовь, и малость приуныл: Гелли видела в нем только друга и в упор не замечала того, кем менвит пытался для нее стать. Рассмотрев сложившуюся ситуацию со всех существующих сторон, Гван-Ло решил, что девиз «все или ничего» в этом случае себя не оправдывает, и надо радоваться тому, что уже есть, стараясь брать из его с Гелли отношений все самое лучшее, ну а потом… Потом все может кардинально измениться, это только вопрос времени, ну а Гван-Ло никуда не торопился, уж чего-чего, а его терпения и настойчивости в достижении цели хватило бы на троих. Гван-Ло абсолютно не смущало то, что его любимая принадлежала к другой расе, поскольку он считал себя уникальным, то и его выбор спутницы жизни должен отличаться от общепринятого представления менвитов о браке, Гван-Ло как бы бросал вызов общественному мнению, но пока еще только мысленно. Они продолжали встречаться, но благодаря существенным культурным различиям, эти встречи не очень-то способствовали воплощению в жизнь намерений Гван-Ло: в менвитской культуре предложение руки и сердца делали женщины, в принципе, как и признание в любви, у арзаков же наоборот – мужчины, получалось, что первый шаг должен был сделать Гван-Ло, но ему, как ни странно это звучит, не хватало духа, - еще бы, получив прямой отказ, менвит уже не сможет видеться с оттолкнувшей его девушкой, а не видеться с Гелли он уже не мог.
Арзачка, не обращая внимания на пристальные взгляды Гван-Ло (или не замечая их), своим поведением только подливала масла в огонь – это она сама со всей присущей ей непосредственностью предложила сделать менвиту массаж после изнурительной тренировки, даже не представляя, какой пыткой он для него обернется… Хорошо, что хоть не просила сделать массаж ей, в этом случае арзакская стыдливость была Гван-Ло на руку, иначе пресловутой менвитской выдержке и самообладанию не миновать бы серьезного испытания на прочность. Вместо массажа Гелли предложила Гван-Ло расчесать ей волосы, этот деликатный процесс для менвитов являлся почти что супружеским ритуалом, скорее всего арзачка о нем не знала, а Гван-Ло хватило сообразительности не вводить ее в курс дела, а то вдруг еще передумает… Расчесывание Геллиных волос оказалось намного коварнее, чем предполагалось: начав его, остановиться было уже невозможно, Гван-Ло полностью поглощался созерцанием этого иссиня-черного великолепия, а Гелли погружалась в полудрему и даже говорила помедленнее. Прикасаться к ее волосам тоже походило на сладкое истязание, менвит с трудом удерживался, чтобы не зарыться в них лицом, во избежание соблазна он заплетал арзачке косы – сперва в тех замысловатых узлах косы почти не угадывались, но со временем Гван-Ло достигнул высокого уровня и в этом щепетильном деле, так что Гелли не стыдно было с такой прической и на люди показаться. И каждый раз, любуясь результатом своего парикмахерского усердия, Гван-Ло задавался вопросом: а не тяжело ли хрупким арзачкам носить на голове такое волосяное изобилие? Среди менвиток обладательницы длинных волос встречались редко да и те не уделяли своим шевелюрам столько внимания, сколько арзакские женщины.
Во время очередного Геллиного упражнения в остроумии, которое, в основном, оттачивалось на ее немногословном менвитском друге да к тому же и у него дома, девушка, воодушевленная предвкушением быстрой победы, на полушутливую реплику оппонента «С арзаками совершенно невозможно разговаривать на равных!», возразила следующим полушутливым образом: «Арзаки з менвітами розмовляти на рівних можуть тільки в одному положенні – лежачи!» После этих слов Гван-Ло молча подхватил Гелли на руки и с невозмутимым видом отнес ее в спальню, там бережно уложил на кровать и сам прилег рядом. Повернувшись на бок, он, как ни в чем не бывало, с едва заметным вызовом уставился на офигевшую арзачку. Все произошло так быстро и неожиданно, что она даже испугаться не успела, а когда пришла в себя и поняла, что Гван-Ло так своеобразно над ней пошутил, восхищенно улыбнулась, по достоинству оценив его выходку. Гелли не растерялась и спокойно продолжила прерванный разговор. Гван-Ло тоже оценил по достоинству реакцию Гелли и ее самообладание, - в принципе, он на другую и не рассчитывал, но ему было интересно, какое впечатление произведет на подругу этот поступок. «Неизгладимое!» - заверили менвита смеющиеся глаза Гелли. Общаться, лежа на боку, понравилось арзачке настолько, что они потом только так и общались, разумеется, когда Гелли приходила к Гван-Ло в гости, с той лишь разницей, что инициатива принять горизонтальное положение исходила уже не от Гван-Ло, а от самой Гелли, ну и вышеупомянутое положение они занимали не на кровати, а на полу – такова была воля арзачки. Спустя несколько встреч менвит уже воспринимал это «новшество» как должное, и оно больше не казалось ему ни странным, ни провокационным. Даже оттенок чувственности со временем куда-то пропал, осталось только покрывало посреди комнаты, а на нем – самая совершенная девушка в мире, которая, не смотря на все старания Гван-Ло, оставалась такой же недоступной, как в первый день знакомства…
Справедливости ради надо отметить, что менвитские старания одними только шутками не ограничивались и наглядно демонстрировали изобретательность и находчивость Гван-Ло. К сожалению, они так и не увенчались успехом, а некоторые даже поставили их владельца в очень неловкое положение. Печально закончилась романтическая затея с цветами, когда Гван-Ло поздним вечером проник через распахнутое окно в комнату Гелли, находившуюся на первом этаже, предварительно рассчитав время ее отсутствия. Оставив на кровати огромный букет аметистовых роз, менвит беспрепятственно выскочил из окошка, но беспрепятственно покинуть арзакский двор так и не получилось: в нескольких шагах от дома его поджидал отец Гелли, по всей вероятности, заметивший, как менвит покидал комнату дочери через окно. Возмущенно выкрикнув: «Ах ти ж скотиняко менвітська!» арзак сразу же применил к Гван-Ло арзакское «боевое искусство». Медленно оседающему на землю менвиту внезапно пришла в голову мысль, что из-за любви люди сильно глупеют и что он дважды наступил на одни и те же грабли… Ситуацию спасла вовремя возвратившаяся домой Гелли, и опять Гван-Ло пришлось пройти сквозь унизительные женские утешения и объятия (ну вот объятий Гелли никогда много не бывает), подруга напустилась на отца, мол, зачем сразу драться, неужели нельзя объясниться с помощью слов, но тот задорно возразил: «Не вірю в силу слова я, а вірю в силу піздюлєй!» и с довольным видом ретировался с места происшествия, даже не попросив прощения у пострадавшего! Казалось бы, после такого очень неприятного для менвитского достоинства инцидента Гван-Ло больше никогда не увидит Гелли, но взрослые менвиты в такие крайности больше не бросаются и вообще смотрят на жизненные трудности по-философски. При встрече Гелли долго извинялась за выходку отца и за недоразумение вцелом (вот как раз недоразумением там и не пахло, именно потому что арзак его узнал и сокрушительный удар нанес осознанно!) Это все, конечно, пустяки, самым обидным для Гван-Ло стало то, что Гелли даже словом не обмолвилась о цветах, будто их и не было вовсе! Разумеется, он все простил и мысленно зарекся совершать впредь такие идиотские поступки. А еще менвит не мог понять, за что его так невзлюбил отец Гелли… Гван-Ло собирался, было, попросить подругу, чтобы она особо не распространялась по поводу случившегося, но в последнюю секунду гордость не позволила ему сделать это, и он просто понадеялся на тактичность арзачки, уж очень ему не хотелось выслушивать в свой адрес шуточки лучшего друга. Сарказм Лон-Гора был ненамного приятнее арзакского «боевого искусства», но судя по тому, что вышеупомянутый сарказм оставался на прежнем уровне, умница Гелли сохранила это нелепое приключение в тайне.
Другой забавный случай произошел на морском пляже. Гван-Ло, как и подобает менвитам, плавал превосходно, но догнать в воде Гелли (в принципе, как и на суше) ему было не под силу: не владеющая никаким стилем арзачка рассекала водную гладь с завидной легкостью и стремительностью, да и какой может быть стиль у рыбы, созданной для жизни в воде. Вот так и Гелли, стоило ей оказаться под водой, моментально перевоплощалась в рыбку, очутившуюся в родной стихии, и выманить ее на берег было так же трудно, как и настоящую рыбу, во всяком случае Гван-Ло, как любому нормальному человеку, от чересчур длительного пребывания в воде становилось дискомфортно, зато арзачка могла резвиться среди волн хоть целый день. Им приглянулся один маленький дикий пляжик, даже не пляжик, а отрезок каменистого побережья, неприглядный для больших компаний и очень подходящий для уединения двух людей, не обязательно влюбленных друг в друга. Как-то раз Гван-Ло, сняв перед купанием с себя все лишнее, обратил внимание на заинтересованный взгляд подруги, пристально изучающий его фигуру. Это ему понравилось и придало храбрости – самодовольно приосанившись, менвит шутливо обратился к своей спутнице: «Что ты так рассматриваешь?» «Та от, тато казав, що у менвітів руки зі сраки ростуть та ще й обидві ліві!... Але з тобою, бачу, все гаразд!» - невинно улыбаясь, объяснила ему Гелли. Сконфуженный Гван-Ло в ответ только проворчал, что вредностью арзачка точно пошла в своего дикого папашу и больше на взгляды Гелли (которые, благодаря наследственной вредности, стали еще откровенней и нахальней) внимания не обращал. Когда менвит как бы между прочим, не особо рассчитывая на успех, намекнул ей, что в этом укромном местечке можно плавать обнаженными, покрасневшая Гелли в недоумении уставилась на него, мол, какой смысл раздеваться догола, если на них и так сейчас предельно минимальный уровень одежды. «Чтобы почувствовать себя одним целым с природой» - сразу нашелся Гван-Ло. «Взагалі-то людині необов’язково купатися в морі без плавок, щоб відчути себе одним цілим з природою!» - рассмеялась арзачка, - «особисто я надаю перевагу спогляданню і захопленню природою і наявність одягу ніяким чином не впливає на ці процеси» У арзаков, в отличии от менвитов, не было культа тела, тем более обнаженного, и Гелли тоже не собиралась бросать вызов традициям своего народа. Осознав, что арзачка вряд ли обрадуется лично его менвитскому сближению с природой, Гван-Ло больше на нем не настаивал и плавки не снимал.
Созерцать и любоваться природой – это, конечно, хорошо, ну а если еще ко всему лакомиться ее дарами, вообще замечательно! Гелли любила вишни и, вопреки главному постулату своей будущей профессии, прямо с дерева, то есть немытыми (Гван-Ло говорил «грязными», а Гелли настаивала на «немитих», будто вишни от этого становились чище). Поскольку семья у Гелли была большая, то ее вишни заканчивались очень быстро, другое дело вишни Гван-Ло! В поглощении вишен арзачка так же не знала меры, как и в купании, менвит поначалу волновался за ее самочувствие, но, как вскоре выяснилось, ни количество ягод, ни то, что они употреблялись немытыми, никоим образом не отображалось на ее здоровье, у Гелли от вишен даже оскомины не было! Когда все доступные ветки были обнесены вплоть до тех, за которыми надо было карабкаться на дерево, приходилось прибегать к помощи высокого друга: Гван-Ло поднимал девушку на руки или даже усаживал себе на шею, ему не стоило никаких усилий продержаться в таком положении длительное время, пока арзачка роскошествовала на этом празднике сладкой жизни. И однажды, ссаживая насквозь пропитанную вишневым соком Гелли с дерева, менвит не удержался и поцеловал ее. Поцелуй получился таким же легким и невинным, как и сама поцелованная, но и этого хватило, чтобы арзачка, гневно сверкнув глазами, нахмурилась и, сухо поблагодарив за угощение, собралась, было, домой, потому что уже (!) наелась. Раздосадованный Гван-Ло в очередной раз почувствовал себя идиотом – он не придумал ничего поубедительнее, чем попросить прощения с детскими заверениями, что это больше не повторится. Была бы на месте Гелли обиженная менвитка, Гван-Ло не отделался бы так просто, но доверчивой добродушной арзачке таких извинений оказалось вполне достаточно, чтобы снова вернуться к вишням и в прежнее веселое расположение духа. Казалось бы, как молодой здоровый парень может так долго поддерживать отношения с девушкой, которую втайне любит и которая не отвечает ему взаимностью, не настаивая на половой близости и относительно спокойно реагировать на близость обыкновенную, и здесь на помощь приходит своеобразное менвитское отношение к свободной любви – юных менвиток, желающих того, чего не желала Гелли, было хоть пруд пруди, и Гван-Ло никому не отказывал, для него, как для любого менвита, это было в порядке вещей, удовлетворение потребностей организма, но, каждый раз удовлетворяя эти потребности, он чувствовал, что получает не все, больше может дать только любимая и любящая девушка. Но его любимая девушка в своей целомудренной постели в это время видела не менее целомудренные сны, и даже в них для Гван-Ло не было места.

---

Баан-Ну об Алене-Веронике ("Влечение" "Жуки")

По многочисленным просьбам трудящихся)

У меня опять давление
И плохое настроение,
Это умозаключение
Сделал я уже давно. Но!
Даже спецподразделение
Не спасло от нападения,
Сексуального вторжения
Беллиорского "оно"!

То ли случай, то ли...
Ой-е-е-е! Шире Вселенной горе мое!
Ой-е-е-е! Ой-ей-ей-ей-е-е!

У меня опять давление
Вплоть до умопомрачения,
Налицо изнеможение
От Аленыной любви. Но!
Исходя из поведения,
Создается впечатление,
Что унять ее влечение
Будет ой как нелегко!

Ох и штучка, ох и...
Ой-е-е-е! Шире Вселенной горе мое!
Ой-е-е-е! Ой-ей-ей-ей-е-е!

@темы: ТЗЗ

---

В плену у сказки ("Асфальт" "Ночные Снайперы")

Уверенна, что дорожки в Ранавире были асфальтированными)

В фанонах писали, что я в плен попала
Затем, чтобы счастье найти в личной жизни,
Как будто об этом все время мечтала -
Грузить Баан-Ну, отвечая капризно.

В нелепых фанонах считают, что Энни -
Кокетка-нимфетка, ни больше, ни меньше,
И мается в замке, скучая от лени,
Мечтая скорее удрать на Рамерию...

Я по асфальту шагаю,
Чтоб лапшу навешать врагу,
И вдруг от взгляда смущаюсь,
Упавшего на слугу...

В фанонах писали, что я - идиотка,
В руке почему-то держу сковородку,
Играю с огнем, путешествую с рыжим,
Забыв о волшебном весомом престиже.

В нелепых фанонах считают - влюбилась,
Такое не выдумать даже нарошно,
А я на себя каждый вечер так злилась,
В плену находиться уже невозможно...

@темы: ТЗЗ

---

Что тебе подарить? (песня из к/ф "Женатый холостяк")

Tiger Black посвящается)

Что тебе подарить, кроме верной любви,
Может жаркий Мираж, может Блеска слои?
Виноградную гроздь и фиалок букет?
Для меня ничего невозможного нет!

Что тебе подарить, командир мой дорогой?
Как судьбу благодарить, что свела меня с тобой?

Что тебе подарить, может диких котов,
Что бегут по пескам, не роняя следов?
Серебристый туман или тилии цвет?
Для меня ничего невозможного нет!

@темы: Без перчаток

---

При Гван-Ло ("Было, но прошло" С. Ротару)

Жизнь может разбиться, как стекло,
Кто же не знает, кто же не знает?
Но, чтобы с соседом повезло,
Так не бывает, так не бывает...

Стали другими наши дни,
Очень печально и уныло -
Жить вечно в рабстве, как в тени,
Все, что раньше было, все, что раньше было...

Было, было, было, было, но прошло
При Гван-Ло, при Гван-Ло.
Все, что было, было, было, то прошло...

Нам скажет менвит: "Убирай навоз!"
Мы убираем, не возражаем.
Но, чтобы сломать колдовской гипноз,
Средства не знаем, средства не знаем...

Пир все унес, оставив страх,
Память погасла и застыла,
Не остановишь этот крах -
Все, что раньше было, все, что раньше было...

@темы: ТЗЗ

---

Гудвин-балаганщик ("Вова-барабанщик" Т. Овсиенко)

Мне в Стране Волшебной так не повезло,
Добрым феям помогать вдруг западло,
В довершенье праздника попала на обманщика -
Рядом с изумрудом разместил стекло!

Бесполезно чуда ожидать теперь,
Возвращенья наших боевых потерь:
Улыбается, молчит, что-то снова он хитрит,
И судьбу такому ты попробуй вверь!

Гудвин-балаганщик, Гудвин-балаганщик,
Гудвин-балаганщик, вот авторитет!
Ты скажи, обманщик, Гудвин-балаганщик,
Мы в Канзас вернемся или шансов нет?

Предлагали мне остаться Жевуны,
Быть хозяйкой ихней Голубой Страны,
Это вежливый народ, но тоска меня берет -
Будут мне жевать над ухом, как слоны!

Наши с магом разговоры нелегки,
Но не притворяйся, дорогой, святым,
Ты же просто человек, просидел в дворце свой век,
Но по-прежнему остался здесь чужим.

@темы: Волшебная Страна