Я вскочил рано утром, чуть позже шести,
Я вскочил рано утром, где-то чуть позже шести.
Схватился за сердце, посмотрев на погром:
Зло - серое тельце с противным хвостом.
От халата осталась пара длинных полос,
От халата осталась пара длинных светлых полос,
И в паническом страхе в кабинет побежишь,
Я увидал этот ужас, я постарел ровно на год -
Постаралась мышь.
Кому жизнь - изумруды, а кому - только боль,
Кому жизнь - изумруды, ну а мне - только боль.
Уничтожена книга -
Настоящий кошмар,
Мой пророческий сон,
Незаметный удар...
Я ругал мышей и так, и сяк, и думал - взорвусь!
Я проклинал мышей и так, и сяк, и подумал - взорвусь!
О, Гван-Ло ясноликий, я тоске предаюсь:
Когда уходит аффект, начинается грусть...
В прах ушла моя книга, когда я еще спал,
Странный мир Беллиоры, опасный, как флюс,
Когда уходит аффект, остается грусть...
Я вскочил рано утром, где-то чуть позже шести.
Схватился за сердце, посмотрев на погром:
Зло - серое тельце с противным хвостом.
От халата осталась пара длинных полос,
От халата осталась пара длинных светлых полос,
И в паническом страхе в кабинет побежишь,
Я увидал этот ужас, я постарел ровно на год -
Постаралась мышь.
Кому жизнь - изумруды, а кому - только боль,
Кому жизнь - изумруды, ну а мне - только боль.
Уничтожена книга -
Настоящий кошмар,
Мой пророческий сон,
Незаметный удар...
Я ругал мышей и так, и сяк, и думал - взорвусь!
Я проклинал мышей и так, и сяк, и подумал - взорвусь!
О, Гван-Ло ясноликий, я тоске предаюсь:
Когда уходит аффект, начинается грусть...
В прах ушла моя книга, когда я еще спал,
Странный мир Беллиоры, опасный, как флюс,
Когда уходит аффект, остается грусть...